РИГА, 2 мая – Sputnik. Псой Короленко выступит в Первой студии Латвийского радио 20 мая, в рамках тура по Северной Европе.
Псой Короленко – исполнитель своих песен и настоящий поэт-хулиган. Половина аудитории знает его по фильму "Пыль", где он сыграл сектанта, а по сути — самого себя, вторая половина — по его концертам и песням "Буратино был тупой", "За что убили Пушкина в лесу?", "Странненький", "Остров" и так далее. Перед визитом в Ригу он согласился дать интервью Sputnik.
Свое имя Павел Лион (так его зовут на самом деле) позаимствовал из письма Владимира Галактионовича Короленко брату Иллариону, в котором он иронизирует над семейным обычаем называть детей по святцам: "Ты – Илларион, отец – Галактион. Родись я в день святого Псоя — быть мне Псоем Короленко". Короленко был темой его диплома на филфаке МГУ и кандидатской диссертации.
20 мая концертом в Первой студии Латвийского радио в Риге завершается его тур по странам Северной Европы.
Первые песни придумал под влиянием Вилли Токарева
- Вас называют шансонье, филолог-шансонье, бард, представитель нью-эйджа, современный скоморох, акын, художник-перформансист… Вашу музыку относят к рок-музыке, кабаре, клезмеру и куплетам. А что вам самому больше по душе? Кто вы, Псой Короленко?
— Я поэт-шансонье. Это песенно-поэтическое кабаре, развивающее традиции романса, куплетов, классического французского шансона, русской бардовской песни, советской эстрады, и детских песен, и, если не клезмерской музыки, то, по крайней мере, еврейских песен на идише, авторских и народных.
- Но в России эта тема больше связана не с Шарлем Азнавуром, а с Михаилом Кругом и "Владимирским централом", Аркадием Северным или Вилли Токаревым, и в последнее время с Еленой Ваенгой. Как вам такое соседство? Творчество кого-то из этих людей вам близко?
Из этого перечня к бренду "русский шансон", в строгом смысле, относится только Михаил Круг, в любом случае самый крупный и яркий представитель жанра, а плохих жанров, как и плохих, скажем, видов спорта, по-моему, не существует. И кто будет спорить, что его песни берут за душу, даже тех, кто идейно против этого шансона, а такое не всякому удается.
У Елены Ваенги есть свое лицо, её слышал мало, но всё-таки слышал, и это говорит о многом. Про соседство не думал, слова шансон здесь недостаточно, ведь музыкальная фактура довольно разная. С другой стороны, шансон — значит песня, а все песни — соседи по жанру. В качестве слушателя, люблю любую хорошую песню в своём жанре, а в плане манеры, фактуры, Северный и Токарев повлияли больше, чем Круг и Ваенга.
Вилли Токарев — музыкант ленинградской джазовой школы, в юности джазовый виолончелист, работавший с Кроллом, Татляном, Пьехой, Броневицким, знаток, популяризатор и прямой продолжатель традиций оркестров лёгкой музыки", в том числе и в жанре безыскусного "шансона", но всегда "с лица необщим выраженьем". Свои первые песни, в том числе "Любовь", "Верую в Бога", я придумал непосредственно под впечатлением от его ранних альбомов, таких песен как "А жизнь, она всегда прекрасна", и других.
- Кто, по вашему мнению, работает в том же жанре, что и вы? И есть ли у вас конкуренты?
— Нет, это уникальный формат, не имеющий ни прецедентов, ни школы, ни прямых параллелей. По фактуре чем-то похоже на "поющего профессора" Тома Лерера, чем-то на бардов, как мы уже говорили, чем-то на "Радоняню", но результат всех этих соединений совершенно новый. В более широком смысле есть, наверное, взаимовлияние с современными другими сонграйтерами, поэтами и бардами, в том числе через совместное творчество. Ситуаций, в которых надо было бы с кем-то конкурировать, не припомню. Это, кажется, такая зона в производстве, где прямая конкуренция и борьба за потребителя не очень важна, скорее мы учимся друг у друга.
Подбирать песни и аккомпанировать себе — "очень секси"
Вы с детства занимались музыкой? Или был толчок какой-то…
— Я с детства ходил в музыкальную школу. Однажды подглядел, как некоторые ребята подбирают песни и аккомпанируют себе, это было очень "секси". Постепенно тоже научился это делать, как-то по-своему, но думаю, что и инвенции Баха, и этюды, и произведения "крупной формы", и пьесы, например, багатели Бетховена, тоже какое-то время играл не зря, хотя теперь уже, в общем-то не умею.
Припомню случай. Ещё в школе мне дали послушать одну магнитофонную запись, где сразу были и "Примус", незаслуженно забытый полупародийный проект Юрия Лозы тех лет, и арт-группа "Мухоморы", и "Бездельник" Майка Науменко, и "Треугольник" Аквариума. Как видите, тут сразу весь спектр веяний эпохи, от концептуализма и поп-арта до почти попсы, включая рок, блюз и некий отзвук бардов, причём все это воспринималось как что-то единое, чем во многом и было…
Позднее, уже студентом-филологом, я побывал на квартирнике Юрия Наумова (гитарист, композитор и поэт, лидер группы "Проходной двор"), и тогда точно решил стать бардом. Придумал много песен, сначала стеснялся и говорил, что они будто бы не мои, их написал почему-то "Виктор Грейдингер", но потом подумал, что за бред-то, и признался, что это я. К концу девяностых появились клубы и интернет, стало можно выходить на относительно широкую арену, многие песни, спетые в кругу друзей, уже ходили на аудиокассетах, и было с чем выходить на люди.
Был еще сильный толчок – я вдруг услышал стихи Тимура Кибирова в авторском исполнении. Особенно поразило то, что некоторые стихи обильно используют цитаты из популярных песен, хотя они звучат так драматично, остро, неожиданно, философски. Притворясь студентом, пишущим (или, лучше сказать, "претворясь в студента, пишущего"), о Кибирове курсовую, напросился к нему домой, мы поговорили, он дал мне много своих текстов. Несколько лет спустя он пригласил меня, уже в роли Псоя, на свою передачу, где нужно было читать любимые стихи классиков, и я прочитал "Картонный домик" Михаила Кузмина, которому суждено было стать нашей песней.
- Кто еще на вас повлиял? Кого бы вы назвали и выделили?
— Многие важные имена уже в нашем разговоре звучали, список можно долго продолжать. Но есть и прямые учителя в жанре песни. Майкл Альперт – уникальный представитель еврейской музыки и песни, соединяющий в себе народность, клубность, авангардность, научность, одновременно знаток самых разных песенных культур, и полиглот, прекрасно говорящий по-русски, и просто хороший и чуткий человек, с очень близким моему сердцу внутренним поэтическим миром. Рад, что жизнь нас познакомила, и подружила, и многому от него, или через него научился.
- Вы много гастролируете. Где вам нравится более всего и почему?
— Помните анекдот про еврейскую маму, как она подарила сыну на Новый Год, ну или пусть будет Ханука, два галстука — синий и красный? Он обрадовался: "Ах, как хорошо! Сейчас я иду в гости, так вот как раз надену вот этот, вот, красный". А мама говорит: "Ой, а как же синий? Не понравился?!'' Вот также и с вашим вопросом. Если я скажу, что "больше всего нравится" это место, то моментально возникает вопрос: "А как же то?" Я должен был бы назвать все города, где когда-либо побывал. Но отдельное удовольствие — побывать где-то впервые.
Рига — часть путешествия по Северной Европе, включая Копенгаген, Мальмё, Стокгольм и Осло, где я не выступал и практически не бывал ни разу, если не считать аэропорт в Осло, двухчасовую прогулку по Стокгольму проездом во время пересадки, и день в Копенгагене, где мне пришлось по большей части спать и репетировать, так что я кроме нашего концерта "Братьев Назаровых", ничего не увидел. Удивительно, с одной стороны, какой это шарик маленький, и в то же время это целый довольно-таки большой мир.
Пицца и буратино
- Откуда такое количество языков, которыми вы так запросто оперируете?
— Секрет в том, что не оперирую никаким языком в большей степени, чем владею им, или хотя бы информацией о нём. Стараюсь не притворяться, что знаю язык лучше, чем это есть на самом деле. Вот французский, ему меня учил дедушка, который жил в Швейцарии и Франции всю юность, но потом этот язык весь выветрился у меня из головы, а теперь я пытаюсь его вспомнить, а произношение осталось с детства вполне аутентичным.
Вот английский, его я неплохо знаю, поскольку учился в "английской" спецшколе, пусть и не самой известной, но тоже с традициями, и читал Оскара Уайльда и Агату Кристи по-английски, а потом ещё несколько раз побывал в Америке, и даже в Канзасе, как Элли из "Волшебника Изумрудного Города"…
А на итальянском я знаю только пицца, буратино и может быть ещё несколько слов из песен, остальное за счёт сходства с французским. Для меня чужие языки важны своей музыкой и волшебством, это необходимый орнамент, а в некоторых случаях это, своего рода, тайнопись моих песен, переключающая сознание слушателя в другой регистр, другой модус, другой код.
- Ваше творчество построено на парадоксах. Серьезное и глубокое вдруг взрывается ироничным и сатиричным и смешным. Публику это может коробить, не думали об этом?
Меня в школе учили, что соединение высокого и низкого, книжного и народного, архаичного и новаторского — это то, что делал Пушкин, и от этого произошла вся великая русская литература. Учили, что "Руслан и Людмила" или "Евгений Онегин" могли поначалу кого-то коробить именно этой своей амплитудой, это было, в каком-то смысле, провокативно. Помните, сам Пушкин пишет: "В журналах удивлялись, как можно было назвать девою простую крестьянку, между тем как благородные барышни, немного ниже, названы девчонками." И всё такое.
А уж про Некрасова, про Маяковского ещё больше можно сказать. Поэт — это хулиган, он даёт словам новые смыслы, новые формы, это хулиганство. Кого-то это коробит, а потом все привыкают, и говорят, что это классика. Так учит нас Пушкин, и это вот и есть наше всё. И если хоть в малюсенькой степени удаётся к этому идеалу приблизиться, то это значит, что ты не зря решил заниматься искусством.
Год без социальных сетей делает мозг сильнее и крепче
- Вы продвинутый человек? Пользуетесь соцсетями, фейсбуком и твиттером, принимаете отношение в дискуссиях? Считаете мир развивается туда, куда нужно, или все-таки это лишнее?
— Твиттером не пользуюсь, хотя аккаунт имею, фейсбуком и вконтакте пользуюсь в основном для анонсов концертов, но френдленты как-то читаю, лайкаю посты, иногда пишу комменты, в спорах стараюсь не участвовать, если хочется что-то сказать "по поводу", то стараюсь семь раз отмерить и потом не застревать в этом "треде".
Это из нас делает качественно других существ, и я не уверен, что этот момент в эволюции мне нравится. Но мир не спрашивает меня, куда ему развиваться. Приходится решать за себя, насколько возможно. Провёл целый год, 2013, без социальных сетей. За этот год, как мне казалось, мозг стал сильнее и крепче. Однако интернет тоже за этот год стал сильнее и крепче, и теперь, вернувшись туда, уже не так просто оттуда выйти, как это было ещё три года назад. Посмотрим, куда всё это движется. Но всё равно — предугадать невозможно.
- Вы человек мира. Однако мир сейчас сильно разделен на группировки, которые выясняют отношения. Можно ли, по-вашему, понять кто прав, а кто нет?
— Написал про это несколько песен. Одна из них так и называется: "Каждый прав для себя". Можно задуматься также о слове "делить". Оно означает и совместное владение целым, и разделение, и раздробление на части. Факты стали гибкой вещью, их легко сфабриковать, и даже если "правда" установлена", то важнее не она сама, а её интерпретация, и у каждого свой контекст. Но есть базовые общечеловеческие истины, а также есть твой момент истины здесь и сейчас, когда надо делать выбор, иногда брать чью-то сторону. Есть разница между абстрактной и конкретной, живой истиной. Последняя открывается тебе в твой момент истины, здесь и сейчас, и дальше вопрос в верности этому моменту истины. Только "эго", личное и коллективное, мешает этому, для "эга" важнее всего быть "правым", или быть с теми, кто "прав". Как бороться с этим "эгом", я не знаю. Это всё очень индивидуально.
Концерт Псоя Короленко и презентация его книги в Первой студии Латвийского радио пройдут 20 мая в 19.00.
