Латвийская миссия в Афганистане: зачем ввязались и чего добились

РИГА, 2 ноя — Sputnik. С 2003 по 2021 год через Афганистан прошло и несколько тысяч солдат и офицеров латвийской армии. О том, зачем латвийским политикам понадобилось отправлять туда своих военных, что они там делали, журнал "Открытый город" поговорил с полковником в отставке, бывшим руководителем латвийского представительства в высшем военном командовании НАТО в Европе и бывшим начальником департамента стратегического планирования Генерального штаба Вооруженных сил Латвии Раймондом Рубловским, пишет Freecity.

- Давайте начнем с исторического контекста. Сразу после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года началась миссия американцев в Афганистане. Это сокращенно называлось ISAF (International Security Assistance Force). В 2003 году эту миссию уже передали под эгиду НАТО. И до 2014 года она продолжалась именно как миссия НАТО. А с 2014-го по 2021-й она уже называлась по-другому, и фокус был больше не на боевые действия, а на обучение вот той армии, которая сейчас разбежалась там за пару дней.

Я имею в виду тот контекст, что Латвия в 2003 году старалась примкнуть к блоку НАТО. Именно поэтому любые пожелания наших стратегических партнеров выполнялись точно, быстро и без каких-либо особых обсуждений. Потому что в тот момент, если бы Латвия не примкнула к этой миссии, то, скорее всего, могла бы в следующем году не попасть в НАТО. А это было бы большим политическим ударом для некоторых людей.

Изначально предполагалось, что Латвия будет выполнять все пожелания и учитывать все доводы наших стратегических партнеров. В результате уже с 2003 года Латвия начала свое присутствие в Афганистане. Это было еще до вступления в НАТО, то есть такой экзамен — можете ли вы что-то предложить блоку? Вы серьезный партнер или просто хотите получать какие-то дивиденды за защиту, ничего не делая?

Надо еще иметь в виду, что параллельно шли миссии в Косово, где была война в 1998–1999 годах, и в Ираке. Если брать чисто латвийский пример, то сначала миссии в Ираке и в Косово были приоритетными. Но начиная где-то с 2007–2008 годов миссия в Афганистане стала более приоритетной по числу военнослужащих, которых отправляла туда Латвия. В пиковые моменты, начиная с 2007-го по 2013 год, количество наших военнослужащих приближалось там к четыремстам в год.

- Мне сейчас трудно сказать, но думаю, что несколько тысяч солдат и офицеров прошло через Афганистан начиная с 2003 года по 2021-й.

- Лично я в то время — с 2003-го по 2007 год — был в зарубежной командировке в Монсе (Бельгия), был руководителем представительства Латвии в высшем военном командовании НАТО. Поэтому все это видел с другой стороны — консультации, моменты планирования с военной точки зрения.

Конечно, в Латвии проходили политические дебаты. Сторонники участия Латвии в этой миссии стояли на том, что Латвия — маленькая страна, и она больше будет потребителем безопасности, нежели донором. К тому же примут Латвию в НАТО или не примут, зависело только от США. И в случае нашего отказа наверняка были бы последствия, которые повлияли бы на вступление нашей страны в Североатлантический военный блок.

А аргументация против была такая: прошло чуть больше десяти лет с того момента, как Советский Союз вывел свои войска из Афганистана. И эта память была еще очень свежа, многие люди помнили об этом — которые сами там служили, помнили знакомые и близкие тех, кто погиб в Афганистане.

- Конечно, специальная подготовка проводилась и на Адажском полигоне, и в других местах. Это была и боевая подготовка, и информационная — чтобы люди знали и понимали, куда они едут, какие там существуют культурные и политические нюансы. В подготовке участвовали разные подразделения, разные люди, включая и спецназ наш латвийский.

Солдат должен быть готов и к войне — это часть той жизни, которую он для себя выбрал и к которой готовился. Поэтому я не вижу никакой проблемы в том, что многие наши военные были в Афганистане. У нас все же профессиональная военная служба.

- Очень многие были добровольцами. По нескольким причинам. Во-первых, это так называемая солдатская. Во-вторых, неплохие социальные гарантии и финансовые бонусы. Было очень много разных причин, но в принципе добровольцев хватало. Многие по нескольку раз участвовал в этой миссии — они заявляли себя еще и еще.

- Да, по шесть месяцев, по восемь. Я в свое время тоже был в короткой командировке в Афганистане в 2004 году. Но, конечно, солдаты профессиональной службы еще и исполняют приказы, то есть были и те, кто отправлялся в Афганистан по приказу. Приказ есть приказ, и было бы странно, если человек, который добровольно пошел служить в вооруженные силы, не выполняет приказ и боится куда-то ехать. Это же часть его работы.

- Знаете, вы никогда при подготовке не можете учесть все нюансы. Конечно, были люди, которые там уже побывали, в том числе и в советское время. Речь шла об очень тяжелой и сложной миссии. Начиная с культурных различий и менталитета людей, которые там живут, заканчивая совершенно другим ландшафтом — горы, пустыни, ущелья. Конечно, к этому люди готовились, но понять и увидеть, чего стоит эта подготовка, можно только на месте.

Как бы то ни было, я думаю, наши ребята достойно там себя показали.

- Шла гражданская война между "Талибаном"* и Северным альянсом, который возглавлял тогда Ахмад Шах Масуд. А вообще не надо забывать, что разного рода боевые действия в Афганистане идут уже с 1979 года. Два поколения там практически выросло при постоянной войне. То есть мирного времени не было.

НАТО поддерживало Северный альянс — и в итоге Северный альянс победил талибов. Но вялотекущая война все равно продолжалась. Надо понимать, что "Талибан"* — это пуштунская организация, и многие, живущие в Афганистане таджики и узбеки не приняли ее. Даже сейчас в том же Панджшерском ущелье сыновья Ахмада Шах Масуда продолжают дело своего отца и будут, скорее всего, оказывать и впредь вооруженное сопротивление талибам. Наверняка их поддержат какие-то страны, и мы увидим бесконечное продолжение боевых действий.

- Смотрите, на пике своей деятельности миссия ISAF с 2010 по 2012 год насчитывала в Афганистане примерно 140 тысяч военнослужащих. Так что будем откровенны, 200 или даже 300 латвийских военных абсолютно не меняли никакую ситуацию. Они всегда были частью каких-то более крупных военных структур.

- Да, наши саперы себя отлично показали. В Афганистане все-таки широко было распространено советское оружие. Это и автоматы Калашникова, и пулеметы, и снайперские винтовки, и советская взрывчатка. Военные из Латвии лучше ориентировались во всем этом, чем их западные коллеги. Поэтому они были востребованы, и работа саперов была очень важна. Ведь эта вялотекущая война носила характер засад, ловушек. Было разного рода минирование в зданиях, на дорогах — там, где передвигались военнослужащие США и НАТО. Поэтому служба саперов была одной из таких ниш, где наши ребята очень хорошо себя проявили.

Второе — это силы специального назначения или специальных операций. Это тоже ниша, которая востребована и требует очень хорошо подготовленных и обученных солдат, которые мотивированно работают на территории противника. Ну и наши ребята тоже смогли поучаствовать в этом.

Если говорить про какие-то другие рода войск, то Латвия ни по размеру, ни по возможности не может состязаться с большими странами, входящими в НАТО, — у всех все есть. А вот эти небольшие ниши давали возможность Латвии себя показать. То же самое касается литовцев, эстонцев и других небольших стран.

- Опять же, как и для всех остальных, это мог быть и обстрел базы, и какие-то осколки от взрыва, и взрывчатка на дорогах… Понятно, что угрозы для наших солдат не отличались от угроз для других участников миссии. Тем более что латвийские солдаты не были вовлечены в такие масштабные операции, как американцы или британцы, у которых были эти полевые выходы гораздо чаще.

Конечно, надо понимать, что местное население особо не различало и, думаю, даже не пыталось различать — это латвийцы, американцы или голландцы. Для многих из них все, кто неместные, были врагами.

В некоторых случаях, как показали недавние события, все-таки различали — мэр одного из афганских городов попросил убежища именно в Латвии, так как сотрудничал с нашими военными, когда они были там…

Вы понимаете, там все-таки другие обычаи — там тех, кто потерпел поражение, просто казнят.

- Ну конечно, когда двадцать лет общаешься, запомнишь.

- Знаете, в Афганистане отличить гражданское население от негражданского часто бывает очень сложно. Эта война в некотором смысле превратилась уже в некий феномен. Ведь, если мы возьмем Первую или Вторую мировую войну, то что их отличало? Во-первых, факт объявления войны. Во-вторых, есть четкое определение противника — форма у него такая-то, говорит он на таком-то языке и т. д. Вот его окопы, вот — ваши. То есть разделение друг — враг очень четкое.

Если же мы хотим увидеть отличие гражданского населения от талибов в Афганистане, то его практически нет. Днем они рядом пасут скот, а ночью обстреливают натовскую базу из минометов.

- Это зависело от конкретной ситуации в конкретной провинции. Где-то это было возможно, где-то — нет. Но, конечно, там кроме военной составляющей было еще и другое направление деятельности — скажем так, катастрофическое желание сделать Афганистан демократическим государством. И в этой связи выполнялась задача помочь афганцам отстроить, модернизировать свою страну — возвести школы, дороги и т. д. Исходя из этого была потребность в местных рабочих, переводчиках, необходимость коммуницировать с местными старейшинами. Так что контакты, конечно, были.

Кстати, те люди, которые в течение 20 лет работали на западные структуры, сейчас и бегут из Афганистана.

Каковы потери Латвии в этой афганской миссии?

Если не ошибаюсь, погибли четверо военнослужащих. Конечно, каждая смерть — это огромная трагедия. Но повторюсь: для людей, которые выбирают этот род деятельности, смерть — самая высшая цена, которую они за это платят.

Я помню, что были и в Ираке потери, и это всегда вело к каким-то дебатам в парламенте с той же аргументацией, которую я уже приводил выше. То есть союзнические обязательства против нашего, в том числе и латвийского, опыта в Афганистане с 1979 по 1989 год.

- Конечно, корректно. Люди, которые жили в Советском Союзе, знают, что в стране была срочная служба и любой призывник мог попасть в Афганистан. Мне повезло — я не попал, но знаю многих людей, которые там служили. Память жива. Единственное отличие — юридическое: тогда была срочная служба, и оспаривать приказ об отправке в Афганистан было невозможно. А сейчас профессиональная военная служба, где выполнение приказа — это ее осознанная часть.

Если мы говорим о погибших и раненых в Афганистане, призванных из Латвии в Советскую армию, то это очень печальная страница нашей истории. Эти воспоминания и были главными контраргументами против участия в миссии НАТО. Мол, зачем нам это еще раз? А что, если мы опять получим много павших? Но, слава богу, этого не случилось в том объеме.

- Это все было в рамках военного бюджета. Возможно, были какие-то отдельные позиции дополнительных расходов, но незначительные. Если вы вклиниваетесь в какую-то большую структуру, то надо понимать, что все это держалось на том двухтриллионном бюджете, который американцы за 20 лет там истратили. Это касается всего — и транспортировки, и логистики на местах. Конечно, Латвия сама не смогла бы все это потянуть. Присутствие там Латвии и других маленьких стран было больше политическим жестом. США было выгодно показывать, что с ними вместе еще несколько десятков стран, а не только они одни.

С 2014 года миссия НАТО и американцев в Афганистане была направлена на обучение и оснащение афганских сил безопасности и правительственной армии. Почему, на ваш взгляд, эти усилия прошли даром?

Думаю, что все масштабы произошедшей в Афганистане катастрофы, случившейся после вывода американских войск, мы сможем понять только спустя какое-то время. Но то, что это масштабная катастрофа для либеральной демократии, для западных ценностей и для администрации Байдена, могу сказать с уверенностью уже сейчас. Мои друзья, с которыми я учился вместе двадцать лет назад в высшем командно-штабном колледже морской пехоты США и с которыми я до сих пор поддерживаю контакты, просто в шоке. И я их понимаю. Потому что тоже считаю, что нельзя возлагать ответственность на тех солдат и офицеров, которые там воевали, — они просто выполняли свой долг перед Родиной. То есть в этом смысле никаких вариантов нет, и они это чувствуют как предательство со стороны администрации президента.

- Очень просто — эта история уже повторяется несколько раз. Они не чувствуют, что проиграли эту войну, а чувствуют, что политики их предали, сделали все, чтобы они проиграли.

Американские отставные адмиралы и генералы уже опубликовали несколько писем, в которых говорится, что Джо Байден должен быть либо подвергнут импичменту, либо уйти с должности сам, что это удар по репутации США, по репутации вооруженных сил. Что после этого ни одна страна и ни в одной стране больше работать с американцами не будет, беря во внимание, как они бросили афганцев на произвол судьбы. И это говорю не я, это говорят сами американцы.

- Смотрите, советские войска вышли из Афганистана в феврале 1989 года, после десяти лет. Вышли более-менее организованно. Режим Наджибулы, который там оставался, продержался еще три года. Здесь, если мы сравним, режим продержался семь — десять дней, вооружения осталось на 85 млрд долларов, и вся "трехсоттысячная армия" разбежалась.

Почему так случилось? Потому что была очень большая идеологическая накачка — сейчас либеральная демократия победным маршем пройдется по всему миру, и все увидят, как хорошо при ней жить. Ничего такого не произошло. И как раз байденовская администрация более всего придерживалась этой идеологии — ну как же может быть, что афганцы не хотят жить так, как мы? Этого же не может быть. Исходя из этого, они, скорее всего, игнорировали все те сигналы, которые шли по всем каналам — разведки, аналитиков — и которые говорили, что не все так ровно, не все так хорошо, что эта армия небоеспособна. Все эти сведения, чтобы не мешать хорошему байденовскому настроению, просто отметались.

И когда оказалось, что никакой трехсоттысячной армии нет, что часть ее даже примкнула к талибам, наступил шок. Еще один важный момент — я все-таки думаю, что очень большая часть американского аналитического сообщества была подвержена не каким-то научным, профессиональным выводам, а чисто идеологическим.

- Абсолютно верно. Мы как люди, жившие в Советском Союзе, знаем, что это значит. Ведь частью поражение СССР в Афганистане было предопределено верой в то, что мы несем социализм братскому народу. Оказалось, это не соответствовало действительности.

И американцы пошли примерно тем же путем. Они отметали все те сведения, в которых говорилось, что в Афганистане совершенно другая структура общества, что там нет классического понимания лояльности центральному правительству, что Афганистан — это страна, практически искусственно созданная в 19-м веке, что там очень много разных национальностей и религиозных нюансов. Было лишь понимание такого западного либерального толка: мы принесли вам свободу, новую жизнь, и вы должны этому соответствовать. Администрация Байдена, на мой взгляд, просто не слушала все то, что не соответствовало их идеологическим установкам. И поэтому поплатилась такой катастрофой.