РИГА, 9 мая — Sputnik, Александр Ржавин. Разведка, как известно, это глаза и уши, а зачастую и длинные руки дивизии. А также отборная пехота – в крайнем случае, когда даже простые гвардейцы могли дрогнуть и кому-то нужно было остановить врага во что бы то ни стало. От удачи или неудачи горстки храбрецов зависели судьбы тысяч людей. Они заслуженно пользовались уважением товарищей из других подразделений, могли себе позволить вольницу, не характерную для военной машины. Но и цену за это разведчики платили высокую. Как гвардии старшина Николай Яковлевич Спрингис (1916-1944), отдавший жизнь за землю предков – за Латвию.
Они сражались за Родину: латышские части и латвийцы в Красной армии>>
Только умные, только храбрые, только добровольцы
Каждой советской стрелковой дивизии по штату полагалась отдельная разведывательная рота. Не были исключением и латышские части Красной Армии. Так, в 201-й латвийской стрелковой дивизии была 112-я разведывательная рота, которая, после преобразования соединения в гвардейское, стала именоваться 45-й отдельной гвардейской разведывательной ротой. Ее бойцы работали на передовой противника и в его ближайшем тылу. Дальше них вглубь немецких позиций проникали только группы фронтовой и агентурной разведки.
В это подразделение набирали только добровольцев. Но не абы кого – служба в разведке требует нестандартных решений поставленных задач. Так что дураков и, само собой, трусов там не было. Однако не только ум и храбрость были нужны дивизионному разведчику, но и выдержка. Каково это: ползать буквально "на брюхе" под носом у фашистов, ежесекундно рискуя своей жизнью? Да еще не убивать врага, а взять его живым и беречь пуще своей жизни, потому что сведения, которыми он располагает, так необходимы командованию.
Поэтому нет ничего удивительного, что разведчики были первыми среди тех отличившихся гвардейцев, кого политотдел 43-й дивизии порекомендовал нарисовать художнику Бернгарду Данненгиршу (1894-1972), когда он приехал в расположение части под Старой Руссой. В частности, он сделал набросок: шесть латышских разведчиков, которые отличились в боях весной 1943 года: гвардии сержанты Георг Гринбергс, Николай Спрингис, гвардии красноармеец Николай Мартынов, гвардии ефрейторы Василий Пичугин, Александр Минцанс, Альберт Бульс.
Из письма Николая Спрингиса сестре Софии: "О себе, по правде говоря, нет ничего, о чем писать, жизнь идет своим чередом: отдых, разведка, бой с фрицами, и снова то же самое по очереди. Очень сложно описывать отдельные случаи, и это заняло бы много времени и бумаги, а кроме того, сам не знаю, почему последнюю неделю нервы основательно раздражены. Неприятный гул голове, и как-то трудно собираться с мыслями. Возможно, потому что дважды взрывы тяжелых мин противника оглушили меня и засыпали землей, я надеюсь, что это скоро пройдет... Конечно, есть и погибшие, но в войне не может быть жертв, остается только мстить виновным в смерти наших товарищей".
Художник указал на наброске только имена разведчиков. А наградные документы раскрывают подробности как их подвига, так и тактики. Тогда, в начале апреля на участке фронта, где располагалась 43-я гвардейская дивизия, очень нужно было взять "языка". Обычно к противнику отправлялась группа захвата, в которую входили от трех до пяти разведчиков. Еще одна или две группы осуществляли ее прикрытие, отвлекая, при необходимости, противника от группы захвата на себя. В разведроте было деление на взвода, как и в любой другой роте. Но на захват пленного набирались группы из разных взводов, шли те бойцы, кто на данный момент подходил для выполнения задания лучше всего.
Успешный захват языка
Бои тогда под Старой Руссой и Демянском были жестокими, местами красноармейцы несли большие потери. Так, в самом конце марта 1943 года в деревне Пенно героически погиб советский гарнизон: два батальона 171-го полка 182-й стрелковой дивизии и одна рота 365-го отдельного пушечно-артиллерийского батальона. Всего 7 бойцов смогли пробиться к своим.
Было очевидно, что немцы будут развивать успех, нужны были дополнительные сведения. Латышская и соседние дивизии предпринимали несколько попыток захватить "контрольного пленного", но без результата. А командование настаивало, что это сделать надо, во что бы то ни стало.
И вот в ночь с 11 на 12 апреля в лесу возле Пенно пятнадцати латышским разведчикам повезло. Действовали по науке: группы обеспечения прикрывали группу захвата. Разведчики прошли через проволочные заграждения, миновали мины, проделали проход в маскировочном завале. И группа захвата, встретив численно превосходящего противника, не растерялась. Разведчики вступили в рукопашую, убили 17 немцев, а одного, долгожданного "языка" захватили и доставили целехоньким в штаб, где он дал ценные показания о готовящемся наступлении немцев на этом участке фронта. Разведчики вернулись все, были только раненные. И вот что про это говорят наградные листы.
Бойцов группы захвата наградили орденами Красного Знамени:
- гвардии ефрейтор Николай Яковлевич Спрингис, командир отделения и группы захвата, 1916 г.р., латыш, уроженец деревни Нащи – в войну Новгородского района тогдашней Ленинградской области, участник битвы за Москву: "Искусно провел группу захвата в расположение противника и, встретив неравную группу – 18 человек немецких солдат и офицеров, огнем своего оружия и гранатами уничтожил фашистскую группу и одного немецкого ефрейтора захватил в плен".
- гвардии ефрейтор Александр Донатович Минцан, разведчик, 1922 г.р., латыш, комсомолец, уроженец селе Борисовка Красноярского края, один раз ранен: "Искусно, презирая [опасность] собственной смерти, пробравшись в расположение обороны противника в схватке с группой немецких солдат, одного немецкого ефрейтора обезоружил и вытащил живым в расположение наших частей".
- гвардии ефрейтор Альберт Иванович Бульс, разведчик, 1916 г.р., латыш, кандидат в члены компартии, уроженец посёлка Нирза под Лудзой, участник битвы за Москву, один раз ранен и один раз контужен: "Пробрался за маскировочный завал противника. Принял рукопашный бой. Ручной гранатой и огнем автомата уничтожил 4 вражеских солдат".
- гвардии ефрейтор Василий Клавдич Пичугин, разведчик, 1921 г.р., русский, уроженец села Красный Яр в Башкирии: "Проявляя истинную отвагу и мужество, огнем своего автомата, кинжалом и гранатой истребил 3 гитлеровцев".
Наиболее отличившиеся из тех, кто их прикрывал, заслужили ордена Красной Звезды:
- гвардии сержант Георгий Христофорович Гринберг, командир отделения и группы прикрытия, 1922 г.р., латыш, уроженец города Псков, один раз ранен, участник обороны Ленинграда, имел значок "Отличный пулеметчик": "Действуя в составе группы поддержки, находясь непосредственно у маскировочного завала противника, огнем автомата и ручными гранатами поддерживал группу захвата во время рукопашного боя и истребил двух гитлеровцев".
- гвардии старший сержант Николай Константинович Болозев, разведчик, 1923 г.р., белорус, комсомолец, уроженец Новосибирской области, участник Зимней войны с Финляндией, награждён медалью "За отвагу": "Проявляя истинное мужество и отвагу, поддерживал группу захвата во время рукопашного боя. Будучи ранен и не желая ослаблять группу товарищией, самостоятельно при отходе выполз к своим частям. В неравном бою гранатой уничтожил 3 фашистов".
- гвардии красноармеец Николай Иванович Мартынов, разведчик, 1923 г.р., русский, комсомолец, уроженец города Рыбинска Ярославской области, участник битвы за Смоленск, ранен два раза, награжден медалью "За отвагу": "При наличии трудных природных условий проделал проходы через минные поля, проволочные заграждения и маскировочный завал противника. Находясь у вражеского завала, огнем своего автомата обеспечил группе захвата захват контрольного пленного".
- гвардии красноармеец Арвид Густавович Шакалис, разведчик, 1909 г.р., латыш, из-под Салдуса, доброволец, один раз ранен: "Действуя в группе поддержки, огнём своего автомата прикрывал действие группы захвата. Из автомата и гранатой истребил 3 гитлеровцев".
Их товарищи, разведчик гвардии ефрейтор Евгений Ксаверович Ванаг (1922-1987), после войны – директор Музея истории Латвийской ССР, и гвардии лейтенант Гарольд Адольфович Зырин (1910-1974), который служил еще в 112-й отдельной разведроте, а на то время был помощником начштаба 121-го гвардейского стрелкового полка 43-й дивизии, тоже зарисовали нескольких разведчиков.
Включая их командира Николая Спрингиса: простой веселый парень с трофейным автоматом. Кстати, не забавы или хвастовства ради: до того, как в войска стали широко поступать пистолеты-пулеметы ППШ и ППС с плоскими рожковыми магазинами, очень неудобно было разведчикам ползать с ППШ с его массивным диском для патронов.
Николай Спрингис - латыш, но родился под Новгородом, куда его отец, Яков Давыдович Спрингис, переехал еще во времена Российской империи в поисках лучшей жизни. Работал токарем на торфоразработках в Оредежском районе.
Семья была многодетной – 9 братьев и сестра. Судьба некоторых очень интересна. Карл Яковлевич Спрингис (1903-1987) стал геологом, был первооткрывателем рудных месторождений Колымы, после войны – декан географического факультета Латвийского государственного университета, действительный член Академии наук Латвийской ССР.
Роберт Яковлевич Спрингис (1904-1937) – комсомольский активист, секретарь Томского горкома ВЛКСМ, расстрелянный за принадлежность к троцкистской организации и контрреволюционную деятельность. Не единственный репрессированный в семье – в том же году в Ленинграде был расстрелян его дядя Матвей Давыдович Спрингис (1884-1937), беспартийный колхозник...
И в те же годы в СССР жил некий капитан государственной безопасности Мартин Яковлевич Спрингис, служивший в НКВД и до, и во время войны. Неужели, брат нашего героя? Пока можно лишь предполагать – еще не нашел дополнительные сведения о нем.
Но вернемся к разведчикам. Данный эпизод – лишь один из их богатого на события боевого пути. Несколько лет разведчики латышской дивизии отправлялись за "языками", выявляли огневые точки противника, даже разбрасывали пропагандистские материалы на немецком языке во вражеском тылу. Большая часть из этих героев, к счастью, дожила до долгожданной Победы, дойдя до Латвии. Очень жаль, что не все...
Из письма Николая Спрингиса сестре Софии: "Выполнив задание, Новый (1944-й) год я встретил в блиндаже посреди большого леса. Вспоминал прошлое и мечтал о будущем. 2-го числа с самого раннего утра снова был на задании. Ушел так рано, что даже не позавтракал (по правде говоря, было лень встать). Вернулся очень поздно. Погода была ужасной: снег и ветер бушуют со всей силы. Мы целый день бродили в маскхалатах, как призраки. Ходили посмотреть на один город, который еще в руках немцев. Между прочим, там наш отец сражался в прошлую мировую войну. Вернулся из разведки сильно уставшим, поел одновременно завтрак, обед и ужин и сразу же лег спать. В общем это все обо мне. Собираюсь отправить пару стихов, которые у меня уже есть. Только не суди слишком строго: я же не поэт, а солдат".
Только вперед
Разведчик – это ценный боец, много усилий вложено в его подготовку, ему не место на передовой. В обороне разведывательная рота располагалась в тылу дивизии и оттуда выходила на поиски и для наблюдения за немцами. В наступлении же разведрота часто использовалась как стрелковый резерв командира дивизии и находилась рядом с его наблюдательным пунктом.
Но еще разведчик – умный боец, который, даже не будучи офицером, может ясно оценить тактическую обстановку. И понять, когда нужно пожертвовать собой, пусть дело дошло до простого пехотного боя, а не похода в тыл противника.
С июля 1944 года 43-я гвардейская дивизия, будучи уже в составе 130-го латышского стрелкового корпуса, вела бои непосредственно в Латвии. За два с половиной месяца Спрингис четыре раза пробирался в тыл противника. По рации передавал сведения о перемещении и местонахождении противника. При необходимости вступал в боевые столкновения. Так, 5 августа предотвратил подрыв моста в районе хутора Межратитес. При этом возглавляемая им группа всегда возвращалась без потерь.
В октябре 1944 года 130-й латышский стрелковый корпус рвался к Риге с юга – в районе Балдоне и Кекавы. Противник откатывался, но не значит, что не огрызался.
В ночь с 5 на 6 октября у хутора Галинькрогс южнее Кекавы немцы нанесли очередной контрудар. Он был такой силы, что гвардейцы пришли в замешательство и стали откатываться назад. Видя такое положение дел гвардии старшина Спрингис повел своих разведчиков на выручку. Он смог восстановить боевые порядки стрелков, но погиб при этом.
Командование принял на себя его помощник 25-летний гвардии старший сержант Станислав Иванович Силагайлис. Коммунист и кавалер ордена Славы III степени Силагайлис, участник Сталинградской битвы, был родом из под Ачинска Красноярского края, имел четыре ранения.
Под сильным пулеметным огнем он вытащил с поля боя двух раненых разведчиков и, отправившись в третий раз, заметил выдвинувшийся вражеский расчет ручного пулемета. Мстя за смерть товарищей, он забросал грантами немецких пулеметчиков, но очередью с фланга был убит.
Однако главное было сделано: латышские гвардейцы пришли в себя и днем 6 числа перешли в наступление и отбили все занятые в ходе немецкой контратаки позиции.
В том же бою погиб еще один разведчик – гвардии красноармеец Арвид Карлович Вайварс, 1924 г.р., родом из Яунелгавы. С началом войны этот комсомолец эвакуировался за Урал, а в 18 лет стал красноармейцем.
Перезахоронение и посмертная награда
Для разведчиков это были большие потери за один день. В последние два года войны максимум они теряли одного-двух убитыми за день. И случалось это крайне редко. А тут сразу трое, включая командира и заместителя командира взвода, погибли.
Их посмертно наградили орденами Отечественной войны. Но товарищи решили, что они достойны большего. И сразу после освобождения Риги они перезахоронили трех разведчиков, павших под Ригой, на Братском кладбище латвийской столицы. Там на каждого бойца обычно ставится отдельный памятный знак. Но этим трем разведчикам, павшим вместе, поставили один общий надгробный памятник. Как исключение.
Обидно, что не обошлось без ошибки: Вайварса почему-то повысили до старшего сержанта. И не указали, что они были гвардейцами: ни "георгиевскую" ленточку не нарисовали, ни словами не написали. Но зато там почти всегда цветы – погибших героев не забывают!
Орден Отечественной войны I степени и извещение о гибели Спрингиса отправили отцу, который тогда проживал в Подмосковье. Там ему назначили пенсию за потерю сына: 67 рублей 20 копеек в месяц. Однако в 1947 году старый Спригис вернулся в Латвию, поселился на хуторе под Валмиерой – он решил встретить смерть, будучи ближе к сыну, который погиб на земле предков, освобождая ее от фашистских захватчиков...
Ко Дню Победы приурочены два спецпроекта Sputnik Латвия: "Они сражались за Родину" - это истории о латышах и латвийцах в рядах Красной армии, а "Солдаты Победы 1945-2020" - это воспоминания латвийских ветеранов.
Другие материалы из цикла "Они сражались за Родину":
История Макса Рейтера: как сын латышского крестьянина стал генералом Красной армии>>
Три часа в одиночку сдерживал сотню фашистов: рижские Фермопилы разведчика Поги>>
Герой-отец и герой-сын: о подвигах комполка Карла Озолса и разведчика Юрия Озолса>>
Верили в Победу вопреки всему: гибель разведгруппы под Вийциемсом в ноябре 41-го>>
Первый латыш – Герой СССР: как Поль Арман громил фашистов под Мадридом и Москвой>>
"Моя жизнь дорого обойдется врагам": как снайпер Эрика Гайле вела охоту на фашистов>>