Причины и последствия охоты на ведьм в Латвии: обыски, задержания и блокировка счетов

РИГА, 10 дек — Sputnik, Владимир Дорофеев. Третьего декабря в Латвии прошли обыски, допросы и задержания семерых русскоязычных латвийских журналистов. Причина, по которой Служба госбезопасности (СГБ) Латвии обрушилась на этих людей, туманна. Официальная версия СГБ полна таких намеков и недосказанности, что может удовлетворить только штатных "охотников на ведьм", да совсем наивных обывателей.

Но уже ясно, что зерно конфликта – работа с российским МИА "Россия сегодня", директор которого - Дмитрий Киселев - находится под санкциями ЕС, возложенными в 2014 году на некоторых российских граждан после обострения ситуации на Украине и воссоединения Крыма с Россией. Загвоздка в том, что латвийская сторона почему-то решила, что персональные санкции, введенные против Дмитрия Киселева, должны распространяться на все агентство. На самом деле нет, эти санкции к возглавляемому им медиахолдингу не имеют никакого отношения. Но так как это санкции ЕС, то, несомненно, важно, как это трактуют в европейских судебных инстанциях.

Очень понятно про этот конфликт пишет юрист, советник фракции ESA в Европарламенте Алексей Димитров на своей странице в Facebook.

"Главный вопрос - являются ли договорные отношения с МИА "Россия сегодня" прямым или косвенным предоставлением средств или экономических ресурсов Киселеву или связанным с ним лицам. Сам Киселев безуспешно обжаловал санкции в Суде ЕС. Но в решении суда есть интересные пункты. Говоря о том, что свобода слова не нарушена, суд особо подчеркивает, что другие журналисты в списке не упомянуты, какие бы взгляды они ни выражали", - пишет Димитров.

При этом отмечает, что, с другой стороны, в этом году несколько государств ЕС обратились к Еврокомиссии за разъяснением относительно того, что является "предоставлением средств или экономических ресурсов связанным и контролируемым лицам". Комиссия, по словам юриста, разъяснила следующим образом: "работа на контролируемое лицо может считаться косвенным предоставлением экономических ресурсов лицу в списке, если это позволяет лицу под санкциями получать доступ к средствам, товарам и услугам".

Таким образом, отмечает юрист, по мнению Еврокомиссии, для уголовного преследования обвинению надо доказать не только связь Киселева и МИА "Россия сегодня", но и факт работы журналиста на МИА "Россия сегодня", и возможность Киселева получать доступ к средствам, товарам и услугам вследствие такой работы.

"Тайные агенты"?

Сказать, что сотрудничество с холдингом является тайной, нельзя. Большинство из тех журналистов, к которым 3 декабря домой пришли сотрудники спецслужбы, публикуются под своими фамилиями. В прошлом году, когда банки в Латвии по неизвестным причинам закрыли счета для переводов гонораров от МИА "Россия сегодня", некоторые из журналистов, столкнувшиеся с заморозкой денежных средств, писали исчерпывающие пояснения с копиями договоров, пытаясь обжаловать действия финансовых учреждений. Жалобы на действия Службы финансовой разведки, по чьему распоряжению деньги были заморожены, и на Службу госбезопасности (последующий арест средств) отправлялись и в прокуратуру, а затем и в суд. Отметим, что копии договоров с МИА "Россия сегодня" были предоставлены латвийским банкам еще на этапе открытия счетов и никаких протестов тогда это не вызывало.

Поэтому сказать, что СГБ внезапно обнаружила "тайно внедренных" журналистов, может только неинформированный обыватель или, как я уже говорил, штатный "охотник на ведьм", коих в латышских СМИ оказалось неприятно много.

Вот, к примеру, образец современного латышского "журналистского расследования" – самые жесткие прокуроры отдыхают. Как можно не знать коллег, совершенно открыто работающих в родной стране на протяжении десятилетий, и называть их "скрытыми агентами" – вопрос риторический.

​Акция отмщения власти?

Еще один вопрос. Почему из большого числа русскоязычных журналистов и переводчиков обыски были проведены именно у тех семерых? Предположения разные, и все имеют свои "логические дыры". Первое, что приходит на ум обывателям, – это "месть за правду" или "пресечение дезинформации". Ни то ни другое на истину не похоже.

Например, политолог Солопенко в основном публиковал настолько сдержанные и корректные материалы о ситуации в Латвии, что здесь "очернение республики" может найти только очень пристрастный человек.

Фотограф Сергей Мелконов – ни к восхвалению, ни к очернению отношения не имеет вообще. Зубры журналистики Яковлев и Березовская позволяли себе критику в адрес латвийских властей, но и позитивного о Латвии писали немало. Причем Яковлев сейчас не имеет отношения ни к Sputnik, ни к Baltnews.

Последовательный диссидент Линдерман действительно часто подвергал нещадному анализу латвийские власти. Но, к примеру, другой публицист Baltnews, Александр Гильман, пожалуй, еще более последовательный критик латвийской власти (впрочем, почти любой власти), к обыску готовился, но "гостей" не дождался. Значит, версия о том, что так спецслужбы наказывали "врагов власти", – неверна. Об этом же говорит и то, что никому пока не присвоен статус задержанного, а только подозреваемого.

Это, кстати, важный момент для тех русскоязычных журналистов Латвии, которые ныне потеряли покой и сон и ждут "гостей из СГБ". Статус задержанного предполагает, что вас могут положить лицом в пол, тащить на допрос с выкрученными руками, применяя при транспортировке силовые методы, "чтобы вы не сбежали". Статус свидетеля предполагает, что вы можете сами явиться в СГБ для допроса и что вы вольны уйти в любое время.

Кстати, то, что пришли только к семерым, совершенно не значит, что остальных не подозревают.

"В данном уголовном процессе все следственные процедуры, обыски и допросы проходили очень корректно. Полицейские были вежливы и насилия не применяли. Число обвиняемых, у которых прошли обыски, довольно значительно, а круг подозреваемых, полагаю, возможно, еще шире. Дальнейшие следственные процедуры наверняка также будут корректными и в рамках закона. Дело деликатное и очень спорное в том, что касается юридической квалификации", - разъяснила адвокат нескольких подозреваемых Имма Янсоне.

Интересна также версия Владимира Линдермана, высказанная им публично: "У меня сложилось впечатление, что в ходе обысков и допросов Служба госбезопасности пытается "накопать" материалы для предъявления обвинений по более привычным для нее статьям Уголовного закона: "деятельность против Латвии" и "содействие иностранному государству в его деятельности против Латвии".

Ищут документы и данные

Если присмотреться к официальному релизу Службы госбезопасности, то видно, что изъяты документы и носители информации (вероятно, речь о компьютерах и телефонах). Также видно, что нынешние обыски привязаны к прошлогодним событиям, когда банкам вдруг было запрещено принимать платежи у МИА "Россия сегодня". По итогам банки закрыли счета всем тем, кто совершенно открыто и без всякого нарушения законодательства получал деньги и платил с них налоги.

Тогда некоторые из авторов Sputnik Латвия пытались обжаловать действия работников банков, сотрудников Службы финансовой разведки и СГБ, составляя жалобы, в которых расписывали свою работу, дотошно объясняя, что ни с "очернением Латвии", ни с другого рода "пропагандой" никак не связаны. А также, что сотрудничество с МИА "Россия сегодня" нельзя приравнять к сотрудничеству с находящимся под санкциями Дмитрием Киселевым.

О том, какие документы могла искать СГБ во время обыска, можно только догадываться. Договоры о работе с МИА "Россия сегодня" абсолютно не секретны. Они были высланы банкам и, очевидно, вместе с жалобами находятся в доступе у Службы финразведки и СГБ. Чего еще искать? Дополнительные, секретные договоры? Нет таких. Если бы вообще в договорах была бы какая-то крамола, их бы никто и не держал дома.

Что можно найти на домашних компьютерах? Секретную переписку? Или что-то, что не относится к делу? Опыт показывает, что если злить следователей, то "найти" можно много у любого человека. Причем, как говорят бывалые диссиденты, можно найти даже то, чего никогда не было. Детскую порнографию, например, как у главного редактора портала IMHOClub Юрия Алексеева. Впрочем, это-то все знают. А вот о чем не догадываются, так это о том, что можно не только "найти", но и что-то потерять, после процедуры обыска.

Во время обысков обычно происходят изъятия цифровых носителей информации, документов, телефонов. Что значит для журналиста сегодня лишится личного компьютера и телефона? По сути - основных рабочих инструментов вроде диктофона и заметок и личного архива. Например, у меня в телефоне около 150 различных приложений, 80 из которых я пользуюсь хотя бы раз в полгода. Читалки, диктофоны, заметки, текстовые редакторы, соцсети, банковские аппликации, различные платежные системы вроде такси, парковок, аппликаций домоуправления и так далее. На компьютере и вовсе зачастую хранится личный архив и разработки новых больших проектов.

Так, например, у политолога Андрея Солопенко на компьютере хранились несколько собственных научных работ по социологии и разработки новой социологическо-статистической работы об активности латвийского избирателя, на которую Андрей потратил около года. Также там находится большой личный архив различных социологических публикаций, ранее скаченный из открытых латвийских библиотек, а ныне недоступный, а возможно, и вовсе удаленный из публичного библиотечного пространства. Времена меняются, и то, что раньше оцифрованное лежало в открытом доступе, сегодня недоступно. В общем, около 30 гигабайт трудновосполнимой документации.

У тележурналиста и режиссера Андрея Яковлева, много лет проработавшего на латвийском телевидении, на личном компьютере хранились несколько документальных фильмов и рабочие материалы для этих фильмов. Два из них уже выпущены в свет, и хотя рабочие материалы от них тоже ценность, но все же не такая, как рабочие материалы двух еще невыпущенных фильмов. Один из этих фильмов посвящен 130-му латвийскому гвардейскому корпусу, и мне особенно тревожно за его судьбу.

У фотографа Сергея Мелконова дома хранился двадцатилетний фотоархив. Терабайты фотографий.

У публициста Владимира Линдермана ничего особенно важного на компьютере не хранилось. Он слишком хорошо и не понаслышке знает про обыски и изъятия. В прошлый раз, когда нагрянули спецслужбы, у него пропало историческое исследование объемом примерно 200 машинописных листов.

Пропадут ли рабочие материалы журналистов?

Возможно ли такое, что рабочие материалы журналистов, в которые был вложен колоссальный труд, попросту попадут? Это необязательно, но возможно. Дело в том, что если на компьютере хранится что-то нелегальное, то это подлежит уничтожению, например, диск с "нелегальщиной" отформатируют.

А что такое нелегальщина? Например, скачанные когда-то в незапамятные времена с торрентов фильмы или музыка. Или, к примеру, скачал ваш ребенок или его приятель, с которым они вместе в какую-то игру играли, пиратскую версию этой игры, где их персонажи играли не с первого уровня, а сразу с 120-го. Ребенок про эту игру давно забыл, а основной пользователь компьютера никогда и не знал. А она может стать причиной удаления всех данных.

Можно поплатиться и за любовь к чтению. Особенно если в компьютере лежит книга, скачанная с "левого" сайта. Многие любители электронной литературы качали книги у пиратов, а писателям скидывали деньги. Писатели-то не в претензии, а у человека по факту нелегальные данные, которые спецслужбы удаляют вместе со всем остальным.

Могут, конечно, войти в положение, и какие-то работы не стирать. А могут и не входить. Вот к примеру реальная ситуация: высмеял журналист Юрий Алексеев следователей службы безопасности, не стали они входить в его положение и вернули пустой комп. Был архив, нет архива.

Но есть и другие примеры, когда следователи к обысканным отнеслись по-человечески, и архив не был удален. Хотя даже если и не пропадут плоды кропотливого журналистского труда, то доступа к изъятым компьютерам журналисты лишаются надолго. Например, несколько лет назад, когда по заявлению еще просто юриста Яниса Борданса из редакции латвийской газеты "Вести сегодня" изъяли компьютеры, вернули их только через три года.

Защитить себя

По большому счету я полагаю, что всем русским журналистам Латвии надо подготовиться. Время поиска "ведьм", предполагает что незваные и неожиданные "гости" могут нагрянуть практически к кому угодно. Это не первые обыски, и не последние. Легко прогнозируем интерес спецслужб к деятельности тех, кто сотрудничает с российскими СМИ. А это сегодня в большинстве своем русские журналисты Латвии, потому что русская латвийская пресса, по сравнению с 2005 годом, к примеру, "скукожилась" многократно, точнее, ее "скукожили". И я уж не говорю о том, что в период ковидного кризиса даже в дворники из журналистов уйти проблема.

Но проблема шире. Полагаю, что ни один русский журналист не может не опасаться интереса спецслужб в будущем. Пусть даже и в госструктурах. Разговоры о том, что в госсекторе русская пресса не нужна, ведутся не первый день. И если сегодня пришли за нами, журналистами, сотрудничающими с "Россия сегодня", то завтра могут прийти и за теми, кто сегодня, не дожидаясь суда, уже поспешил нас осудить.

Чтобы набег СГБ не обернулся большими проблемами, необходимо сделать так, чтобы рабочий компьютер был максимально чист от важной информации. На нем не должно быть нелегального софта, запрещенных материалов, и, конечно, все важные документы, которые могут "случайно" быть удалены при изъятии компьютера, должны быть надежно защищены дублированием. И здесь нужно понимать, что именно можно потерять.

Мне, как текстовику, подготовиться к подобному легче всего. Мой архив статей и литературных работ за 25 лет, сохраненный в текстовых файлах, занимает менее 5 гигабайт. Он легко размещается на флешках, которые совершенно не обязательно держать дома. Он совсем не сложно сохраняется на различных облачных ресурсах, такой объем дается вообще бесплатно. Есть, правда, и личный фотоархив, который сохранить куда сложнее – он занимает около 20 гигабайт. Но, по сравнению с архивами профессиональных фотографов, радио- и тележурналистов, это крохи.

Так как же лучше сохранить свои личные архивы? Об этом рассказал общественный активист и гуру цифровизации Дэги Караев.

"Лучше всего дублировать системы. Если объем архива невелик, помогут флешки. Если побольше - выносные диски, как защита от пожаров, другого физического ущерба. А для защиты от стороннего вмешательства лучше подходит облачный сервис. Если объем большой, то, например, террабайт на облачном сервисе стоит около 100 евро в год. А для корпораций и того дешевле, в пересчете на отдельного пользователя. Можно настроить компьютер таким образом, чтобы все сохраненное в определенной папке моментально автоматически дублировалось в облачный сервис. При этом стоит учесть, что если это будет латвийский облачный сервис, то латвийским спецслужбам будет значительно проще получить к нему доступ, чем к российскому, американскому или шведскому", - проинструктировал Дэги.