Для живущего в России родной русский язык – это то, что объединяет его с большинством. Для живущего в Латвии – то, что обрекает его быть в меньшинстве, причем меньшинстве неуважаемом. Так что забота о грамотности для россиянина – вопрос культуры, образованности. Для русского латвийца – это еще и вопрос самоидентификации, мировоззрения, общественной позиции.
Всю сознательную жизнь я существую в статусе русскоязычного.
Эта неуклюжая характеристика важнее национальности, потому что объединяет всех, кто пролепетал в детстве свои первые слова не по-латышски и по этой причине оказался по одну и ту же сторону выстроенного не ими идеологического забора.
Как говорил Клинт Иствуд и повторял Виктор Цой, люди в мире делятся на две категории. В Латвии они делятся на них в зависимости от родного языка – принадлежность к русскоязычным автоматически означает набор встающих перед тобой вызовов и выборов.
Например, тебе в любом случае решать, в какой детский сад и в школу с каким языком обучения отдавать ребенка.
Выбрав одно, ты увеличиваешь риск, что твой отпрыск не будет ни в чем тебя понимать, а своего прадеда, кавалера двух орденов Боевого Красного Знамени, всячески стыдиться. Ведь язык школы – это и содержание учебников, и картина мира, транслируемая учителями, и круг общения с соответствующими ценностями и приоритетами.
Родной русский, независимо от уровня владения государственным, отправляет жителя Латвии в оппозицию, будь он сколь угодно лояльный обыватель. Ибо сказано: "Язык твой – враг мой". Ибо националистическое государство, невозможное без деления на своих и чужих, выбирает жертву, исходя не из ее убеждений, которые можно и поменять, а из того, что в ней укоренено глубже всего.
В Латвии можно быть русским, так сказать, по инерции, а можно – осознанно и последовательно. Второе – не самый комфортный выбор, но даже желание писать на родном языке без ошибок, участие в "Тотальном диктанте" – это уже позиция. Это заявление: да, я – русскоязычный, и вижу в этом повод не для стыда, а для гордости.
Однако с гордостью такое дело: хочешь гордиться – изволь соответствовать. Считаешь, что быть русскоязычным – честь (а я именно так и считаю), убеди в этом других. С латвийца, для которого русский язык еще и профессия — с журналиста, литератора, учителя,— тут спрос особый. Еще и потому, что еще на памяти ныне живущих и пишущих язык этот был для Латвии и Риги мощнейшим драйвером, стимулятором, поднимавшим престиж и известность города и республики далеко за ее пределами.
"Языку межнационального общения" Рига обязана тогдашним статусом одной из культурных столиц самой большой страны мира. Это не мой титул, а Артемия Троицкого, который вел в перестройку "Видеоритмы" на ЛТВ: "Рига тогда превратилась едва ли не в культурную столицу Советского Союза". Ему же, языку, обязаны были здешние русские, евреи, латыши своей всесоюзной, а то и планетарной известностью.
Благодаря русскому тексту Вознесенского мелодии латыша Паулса узнавали даже в Японии. "Все заулыбались и запели: "Мирион, мирион, мирион арых роз", — это из другого урожденного рижанина, Александра Гениса. Не забыть, как поближе Японии, в Тбилиси, несколько лет назад эту песню (посвященную грузинскому художнику Пиросмани) обсуждала группа латышских журналистов с местным гидом. Обсуждали они и российскую политику, сходясь на жесточайшей ее критике, – но разговоры шли на русском.
Да, латвийская культура по сравнению с 80-ми крайне провинциализировалась – но русская ее часть провинциализировалась куда сильней, чем латышская. Да, власть приложила достаточно усилий, чтобы местное русское образование, журналистика и вся гуманитарная сфера деградировали, но достаточно ли усилий приложили мы, чтобы этому противостоять?
Аудитории латышской и русской латвийской прессы сравнимы, но сравнимы ли количество и, что греха таить, качество изданий? Если же говорить о литературе, то пишущий по-латышски автор имеет от силы два миллиона потенциальных читателей, пишущих по-русски – 260 миллионов. Эффективно ли мы используем это преимущество?
Владение одним из мировых языков, принадлежность к великой культуре – это не просто что-то доставшееся от рождения: преимущество или первородный грех. Это вопрос осмысленного выбора и осмысленного усилия: лишь от нас зависит, как мы распоряжаемся полученным.
Ответ на данный вопрос нам, русским латвийцам, приходится давать – так или иначе. Причем всем, тотально, – независимо от участия в "Тотальном диктанте".
