РИГА, 21 янв — Sputnik, Андрей Татарчук. "Все клялись, что остались настоящими коммунистами и заплатят пропущенные взносы в компартию. Звонил и лидер НФЛ Анатолий Горбунов, в 1988 году он поддержал "Народный фронт Латвии" (НФЛ) и стал первым главой в независимой Латвии, волновался, говорил, что заплатил все партвзносы. Телефон командующего ПрибВО разрывался, все заверяли, что остались коммунистами", - вспоминает свидетель событий Рижских баррикад Виктор Алкснис.
События января 1991 года в Риге – важнейшая часть государственной истории Латвийской Республики, безусловно. Спустя 30 лет события рижских баррикад переосмысливаются и наполняются особенной значимостью, которую можно выразить так: если бы Домская и Ливская площади, улица Дзирнаву, где и днем и ночью дежурили защитники баррикад, то Советский Союз съел бы суверенитет маленькой республики и не подавился. Не будем спорить. Вчера, в юбилей баррикад, праздничное настроение царило повсеместно, подножие памятника Свободы, мемориалы возле здания телевидения на Закюсале и у Сейма на улице Екаба утопали в цветах и флагах.
По другую сторону баррикад
Один из участников тех событий - полковник ВВС Виктор Алкснис, народный депутат СССР, депутат Государственной думы РФ, в 1990-1991 годах находился в должности депутата Верховного Совета Латвийской ССР, - в беседе со Sputnik вспомнил некоторые моменты того периода времени. Алкснис – персона нон грата в Латвии и Литве – в январе 91-го он вместе с председателем компартии Советской Латвии Алфредом Рубиксом находился по другую сторону баррикад.
"Я был тогда в центре Комитета Национального спасения, вместе с Рубиксом я принял участие во всех его заседаниях и горжусь этим. Печально, но есть что вспомнить – Москва нас предала, Горбачев предал всех, кого можно, сыграв решающую роль в развале Советского Союза. Мы оставались без поддержки, власть в январе 1991 года была в руках НФЛ. Все происходило в рамках гласности и демократии, СМИ захватили неодемократы либерального толка, наносившие удары по авторитету силовых структур и деморализуя людей, которые выступали в поддержку СССР. Я помню мое разочарование, когда на митинг в поддержку Союза на стадионе СКА в Риге (стадион "Даугава" на ул. А. Деглава - ред.) пришли 10 тысяч человек, не больше. Мы рассчитывали на 50-60 тысяч, "Народный фронт" с антисоветскими лозунгами собирал по 100 тысяч человек на митинги. Рижские баррикады, тем не менее, можно было предотвратить, но из Москвы в первую очередь настаивали, что демократизация в Латвии необходима. Баррикады – результат политики горбачевской перестройки", - говорит Виктор Алкснис.
Январь 1991-го – это время сильного влияния журналистики на общество, эпоха невероятно доверчивых людей. Фейки как инструмент влияния на коллективное бессознательное тогда воспринимались не как нарративы пропаганды, а как доказательство преступного режима. По словам Алксниса, сейчас, в эпоху демократии, гибель ста или тысячи людей воспринимается спокойнее, чем 30 лет назад, когда весь советский народ ужасался истории разгона мирного митинга в Тбилиси.
"Советский десантник якобы бежал два километра за грузинской бабушкой и зарубил ее саперной лопаткой - явная утка, но все верили, возмущались, боялись, шли на баррикады. Гибель каждого человека была трагедией для всей страны, и тысячи историй выдумывались и печатались в газетах. В Латвии после перестрелки у здания МВД, где погиб латвийский милиционер и четверо мирных людей, включая двух операторов группы Подниекса, в парке Бастионной горки, поползли слухи, что их убил московский спецназ "Альфа" - все это было на руку "Народному фронту". Размахивая окровавленными тряпками жертв тоталитарного режима, они зарабатывали политический капитал. Все разговоры, что коммунисты, ОМОН или спецназ убили людей – вранье, но сакральные жертвы в январе 1991-го были нужны нашим противникам. Официально МВД, прокуратура Латвии в январе находились под контролем НФЛ и реальные сведения об убийствах им надо было скрыть. Исчезли материалы уголовного дела, пропали свидетели и доказательства. Потом утонул режиссер Юрис Подниекс, обладавший опасной информацией, и это все было логическим продолжением дней Рижских баррикад", - убежден собеседник Sputnik.
С дней январских баррикад и до момента независимости де-юре Латвии предстояло протянуть больше полугода, и это было не так просто, как сегодня читается в общепринятом идеологическом дискурсе. С 18 по 21 августа 1991 года в Москве прошла безуспешная попытка отката в Советский Союз - члены Государственного комитета по чрезвычайному положению выступили против проводившейся президентом СССР Горбачевым политики перестройки, а также против подписания нового союзного договора и преобразования СССР в конфедеративное Содружество Независимых Государств – в СНГ не вошли все три республики Прибалтики.
По мнению участников ГКЧП, Новоогаревский сговор Горбачева, Ельцина и таких республиканских национальных лидеров, как Кравчук, Шеварнадзе и т. д., упразднял СССР и являлся преступным. Среди участников ГКЧП был первый секретарь ЦК КП Латвии (1984—1988), председатель комитета партийного контроля при ЦК КПСС (1988—1991) и последний министр внутренних дел СССР (с 1990 года до конца жизни) Борис Пуго, по официальной версии застрелившийся в своей квартире 22 августа. После достижения соглашения о создании СНГ дезинтеграция начала набирать силу, но в дни "августовского путча" в Латвии было особенно тревожно: Псковская дивизия ВДВ, армейская группа Прибалтийского военного округа (ПрибВО) и силы КГБ были приведены в боевую готовность. В той ситуации, конечно, баррикады никто не думал возводить.
Звонили и клялись, что остались настоящими коммунистами
"Кузьмин (генерал-полковник Федор Михайлович Кузьмин, командующий войсками Прибалтийского военного округа - ред.) рассказывал, что 19 августа 1991 года, когда на телеэкранах появилась трансляция "Лебединого озера" и диктор зачитал сообщение о ГКЧП, он получил вал звонков от людей, с которыми никаких контактов не имел с 1989 года, с расцвета Атмоды. Все клялись, что остались настоящими коммунистами и заплатят пропущенные членские взносы в компартию. Кузьмин говорил мне, что и Анатолий Горбунов (последний председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР, в 1988 году он поддержал НФЛ и стал почетным первым главой государства в независимой Латвии - ред.) звонил ему. Волновался, говорил, что заплатил все партвзносы. Телефон командующего ПрибВО разрывался, все заверяли, что остались коммунистами", - рассказал Алкснис.
По его словам, "Народный фронт Латвии" был создан по инициативе ЦК КПСС, Горбачева и Яковлева (А. Н. Яковлев, идеолог перестройки, заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС - ред.). "Вы представляете – на заводах, на "Альфе", заводе полупроводников, - политработники ЛГБ насильно, под угрозой наказания по партийной линии, сокращения зарплат и льгот, загоняли рабочих в ячейки "Народного фронта", говоря, что "этого требует новое мышление перестройки и гласности", - вспоминает Алкснис.
"К слову, я к Иварсу Годманису (трижды премьер-министр Латвии и депутат Европарламента и также активист "Народного фронта"), к единственному из оппонентов, отношусь если не с симпатией, то с уважением. С 19 по 21 августа 1991 года Рижский ОМОН навел порядок в Латвии, контролируя все ключевые объекты – все сидели по домам. Всего лишь 200 человек рижских омоновцев восстановили конституционную власть, по крайней мере на территории Риги. На 15 часов дня 21 августа они контролировали здание Верховного Совета Латвии, а перед этим было взято здание кабинета министров. Все оттуда бежали, остался один Годманис – как капитан корабля", – вспоминает события 30-летней давности Алкснис.
По его словам, реставрация Советского Союза в 1990-х была идеей, обреченной на неудачу последствиями пятилетки радикальных реформ первого и последнего президента СССР Горбачева, а сегодня Россия впитала в себя слишком много демократии, чтобы вернуться в прошлое. Он согласен с Дмитрием Рогозиным, что западные санкции против России – это навсегда. Но санкции не настолько весомы и трагичны, можно говорить, что санкционное давление консолидирует политическую линию государства.
Латвия же после баррикад, апофеоза независимости, взяла курс на Запад и находится под довольно жестким внешним управлением – в военно-идеологической сфере глобальное трансатлантическое партнерство не предусматривает ни настоящей свободы государства, ни его независимости, как ни грустно нам в Риге сегодня это признавать.