Ровно двадцать лет назад в НАТО вступили Польша, Венгрия, Чехия. В 2004-м — еще семь государств, включая Прибалтику, напоминает автор РИА Новости Галия Ибрагимова. Россия восприняла это как нарушение гарантий о нерасширении НАТО на восток, которые были даны СССР после падения Берлинской стены. Члены альянса ссылаются на отсутствие письменных обязательств, а устные обещания так и остались просто словами.
Обещать — не значит гарантировать
Вопрос о присоединении стран социалистического блока к НАТО возник в конце 1980-х. Но тогда всех больше волновала судьба объединенной Германии. После падения в 1989 году Берлинской стены стало очевидно, что страна не сможет развиваться, пока одна ее часть входит в Североатлантический альянс, а другая — в Организацию Варшавского договора (ОВД).
"Британия и Западная Европа не заинтересованы в объединении Германии, — говорила Горбачеву премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер. — В коммюнике НАТО утверждается обратное, но мы не хотим видеть Германию единой, поскольку это подорвет стабильность на международной арене и может стать угрозой нашей безопасности".
Схожего мнения придерживался и президент Франции Франсуа Миттеран. В беседе с Горбачевым он отметил, что Париж "не заинтересован в дестабилизации ситуации в Европе за счет усиления Германии".
А министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер, выступая с программной речью в немецком Тутцинге, заявил: "Как бы ни развивались события в странах Варшавского договора, экспансии Североатлантического альянса на восток не произойдет. Для дальнейшей политики Москвы это очень важная гарантия с нашей стороны".
Советское руководство потом указывало на это обещание. Однако Запад открещивался от слов Геншера, апеллируя к тому, что речь министра не была согласована с немецким канцлером Гельмутом Колем. Тот как раз был против каких-либо обязательств перед Советами.
"НАТО не будет распространяться на восток"
Согласовав свои действия с США, Коль представил в бундестаге план из десяти пунктов по объединению Германии. Один из них предполагал создание "конфедеративных структур между ФРГ и ГДР с целью создания федерации". Москву это встревожило.
"Конфедерация предполагает единую оборону, единую внешнюю политику. Где же после объединения окажется ФРГ — в НАТО, в Варшавском договоре? Или, может быть, станет нейтральной. А что будет значить НАТО без ФРГ? Вы все продумали? Куда тогда денутся действующие между нами договоренности?" — попытался возразить Горбачев (цитата по книге Уильяма Таубмана "Горбачев. Его жизнь и время").
Несмотря на уверенность Коля, не только Европа, но и США опасались, что ответом Москвы мог стать отказ от самой идеи объединения Германии.
"Ради нерасширения Североатлантического альянса к своим границам Советы могут применить силу. Горбачев способен сыграть роль разрушителя, тем самым укрепить свое политическое положение на родине. Поступи он так, перед немцами встала бы дилемма: членство в НАТО либо объединение, но никак не то и другое вместе", — высказывал свои опасения советник президента США по национальной безопасности Брент Скоукрофт.
Но в последующем американское руководство заняло двойственную позицию. Госсекретарь Джеймс Бейкер склонял Горбачева к решению: "Я бы одобрил такой шаг: СССР получает гарантию, что военная юрисдикция альянса ни на дюйм не расширится в восточном направлении. Выражаясь точнее, объединение Германии не приведет к расширению НАТО на восток".
В итоге и Гельмут Коль последовал примеру американцев. Свои десять пунктов по объединению Германии он смягчил гарантиями ненаправленности НАТО против других стран восточного блока. "Для нас это закон: альянс не будет распространяться на восток", — заверил он советское руководство.
"Все к чертям! Никаких уступок!"
Однако Джордж Буш, ставший в 1989 году президентом США, решил не связывать себя какими-либо гарантиями.
"Отказываться от дальнейшего расширения НАТО неразумно, поскольку это единственная организация, способная обеспечить безопасность в западном мире. Никакие мечты Горбачева об общеевропейском доме не заменят альянс", — заявил он в разговоре с Миттераном.
В беседе с Колем президент США выразился еще откровеннее: "Все к чертям! Никаких уступок. Победили мы, а не они. Мы не можем допустить, чтобы Советы вырвали у нас победу, попав в челюсти поражения".
Каких-либо официальных документов, подтверждающих устные гарантии европейских и американских чиновников о нерасширении НАТО на восток, Москва не потребовала. Через десять лет, когда объединение Германии было далеко позади и в состав альянса вошли Польша, Чехия, Венгрия, эта непритязательность советского руководства подверглась жесткой критике.
Сам Горбачев не раз объяснял, что глупо было требовать письменных гарантий в условиях, когда еще существовал СССР и Варшавский договор.
"Заговори мы об этом тогда — и нас бы еще обвинили в том, что мы сами подбросили идею расширения НАТО западным партнерам, да еще и ускорили тем самым распад ОВД", — разъяснил свою позицию Горбачев в книге "В меняющемся мире".
Последний советский генсек до сих пор верит, что Запад не нарушил бы своих обещаний о нерасширении НАТО, если бы Советский Союз не распался. Вашингтон и Брюссель решили, что устные гарантии руководству не существующей больше страны ни к чему их не обязывают.
Друг Билл
Расширение НАТО на восток оставалось болезненной темой в российско-американских отношениях и в период президентства Бориса Ельцина и Билла Клинтона. Несмотря на готовность Москвы укреплять сотрудничество с Западом, полной доверительности не возникло. Непонимание усиливалось по мере поддержки НАТО планов бывших советских республик вступить в альянс. Мнение России, как правило, игнорировалось.
Прошлой осенью Президентская библиотека имени Билла Клинтона опубликовала переписку президентов России и США, которая велась на протяжении девяностых: из писем видно, что дружеский тон в общении лидеров стран исчезал, стоило им только затронуть вопрос о расширении Североатлантического альянса.
"НАТО, НАТО, НАТО — вот один из самых сложных вопросов, которые нам предстоит обсудить", — пишет Ельцин Клинтону в 1995 году. Как и советское руководство, президент России пытался получить гарантии. Чтобы не повторить прошлых ошибок, Ельцин настаивал на письменных обязательствах.
Вначале Клинтон уходил от ответа. Потом пытался объяснить, что гарантий не потребуется, так как из военной структуры НАТО скоро станет политической организацией. При этом не исключал, что после преобразований Москве даже предоставят членство в альянсе. Но с каждым разом искать новые объяснения активного сотрудничества НАТО со странами постсоветского пространства становилось все сложнее.
Дружеские отношения, которые президенты все же старались сохранить, так и не привели к практическим результатам. Понимая, что гарантий не дождаться, Ельцин попытался хотя бы отложить неприятное. Но и эти попытки оказались тщетны.
"Хочу получить четкое представление о вашей идее расширения НАТО, потому что я не вижу ничего, кроме унижения для России, если вы продолжите. Как вы думаете, как это выглядит для нас, когда один блок продолжает существовать, а Варшавский договор отменен?" — из раза в раз обращается Ельцин к Клинтону.
В свою очередь, российский президент в отличие от западных партнеров был готов предоставить гарантии, что Москва не будет угрожать безопасности Восточной Европы или любой другой страны. Но и это не подействовало.
"Даже если я уединюсь с вами и дам гарантии нерасширения НАТО, конгресс откажется их признавать. В ответ конгрессмены могут поставить вопрос о целесообразности договора Россия — НАТО", — объяснял Клинтон.
"Согласиться на расширение границ НАТО по направлению к России будет предательством россиян с моей стороны", — парировал Ельцин.
Понимание того, что альянс так и останется военно-политическим блоком и ни о какой трансформации в миротворческую структуру не может быть и речи, пришло в 1999 году. Начавшиеся бомбардировки НАТО Югославии расставили для Москвы все точки над "i". В том же году началось расширение Североатлантического альянса на восток.
Возврат к холодной войне
Непростой диалог с НАТО, который вели сначала советские, а потом и российские лидеры, продолжился и при Владимире Путине. Убедить Запад в том, что сотрудничество целесообразнее соперничества, Москва попыталась не словом, а делом.
Диалог осложнился, когда в 2003-м США начали несанкционированную войну в Ираке. И хотя формально НАТО не участвовала в этой военной операции, Москва понимала, что члены альянса поддерживают действия американцев. Иракская кампания продолжалась восемь лет. Для России она стала свидетельством того, что слова и дела западных партнеров расходятся.
В марте 2004 года членами НАТО стали страны Балтии, а также Болгария, Румыния, Словакия и Словения.
Минутой истины и для России, и для НАТО стала речь Владимира Путина на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году.
"Отдельные нормы, да, по сути, чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, США, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере — и навязывается другим государствам. Ну кому это понравится?" — обратился Путин к участникам Мюнхенской конференции.
Не менее жестко российский президент высказался и по поводу расширения НАТО: "И у нас есть справедливое право откровенно спросить: против кого это расширение? И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Где теперь эти заявления? О них даже никто не помнит".
