На днях ВЦИОМ опросил жителей Курил о том, как они относятся к идее передать Японии два южных острова гряды — Шикотан и группу скал Хабомаи. Про остальные два острова — Итуруп и Кунашир — даже и не спрашивали. Ответ был впечатляющим — 96% островитян против, отмечает автор РИА Новости Максим Соколов.
Надо уточнить: это был специфический опрос. При общенациональном зондаже, к которому мы привыкли, опрашивают трехтысячную репрезентативную (или не очень репрезентативную) выборку из 100 миллионов взрослых граждан. То есть 0,003%. Тогда как опрос островитян был более похож на референдум. Было опрошено 7695 человек, что составляет 2/3 от взрослого населения островов.
Когда 96% против того, чтобы проснуться в Японии (или против того, чтобы там проснулись ближайшие соседи), это, вообще говоря, довольно разумно. Возможно, и хороша страна Япония, и народ в ней замечательный, но история того, как Страна восходящего солнца управляла неяпонскими землями и населением, не очень хороша. Дальневосточники могут вспомнить гражданскую войну. Японские оккупанты оставили по себе худую память. А уж какая память осталась в странах, в 30-40-е годы входивших в так называемую Великую Восточноазиатскую сферу процветания, включавшую в себя Корею, Китай etc., лучше и не говорить. Северная и Южная Корея, живущие как кошка с собакой, солидарны только в очень дурном отношении к Японии, а китайцу слово "холокост" напомнит Нанкинскую резню 1937 года — и не только ее.
Можно, конечно, возразить, что тогда время было такое, а теперь другое. Спору нет, японцы сегодня более полированные, чем во времена песни про трех танкистов. Однако представление, что японцы, подобно немцам, усиленно каялись и теперь все приятно смуглявые, не только к немцам применимо лишь cum grano salis, да и вообще хвали день к вечеру, а к японцам неприменимо совсем.
В частности, положение нацменьшинств в Японии — здесь прежде всего надо упомянуть корейцев, а также айнов, потомков автохтонного населения Японских островов, — далеко от идеального. Настолько далеко, что уже в нашем веке профильные комитеты ООН (которых, впрочем, никто не слушал) констатировали и дискриминацию, и ксенофобию. Япония как была сильно закрытым и моноэтническим обществом, где чужие особенно не ходят, так им и остается.
Притом что вряд ли опрошенные ВЦИОМ особо погружались в глубины истории, а равно были сильно сведущи в том, как реально функционирует японское общество.
Сильной пропаганды и политпросвета среди островитян тоже вроде бы не замечено. Будь что-нибудь в этом роде, уж наша прогрессивная общественность точно бы оттопталась на том, как дурят и клевещут. Но нет.
Но есть еще тема для сравнения. Тридцать лет назад идея независимости республик советской Прибалтики (в конце 1991 года ставшая явью) горячо поддерживалась не только демократами метрополии. Это отдельный сюжет. Она поддерживалась и немалой частью русскоязычного населения этих республик.
Весной 1991-го в Литве, Латвии и Эстонии были проведены опросы или референдумы, как называть — неважно, о независимости. Результаты были таковы. В Эстонии за — 77,8%, против — 21,5%. Доля русскоязычных на тот момент — около 40%. То есть существенная часть тех, которые потом стали "негражданами", голосовала за отделение. То же и в Латвии. За — 73,7%, против — 24,7%, доля русскоязычных — 48%. В Литве за — 90,5%, против — 6,5%, но и доля нелитовцев меньше — всего 20%, включающая не только русско-советских, но и поляков. Тут литовская специфика.
Контраст между курильскими четырьмя процентами граждан, не возражающих против того, чтобы завтра проснуться в Японии, разителен.
Конечно, тридцать лет назад все мы (или большинство из нас) были девственны и подвоха не ожидали, сейчас такую невинность встретить труднее. Это, вообще говоря, главная причина такого различия. В настоящее время народ куда более подозрителен. Пословица про бесплатный сыр, который бывает только в мышеловке, проникла в массы.
Но не только. Тридцать лет назад — мы сейчас забыли об этом — грядущее было довольно непонятным, кто-то видел светлые горизонты, кто-то — наоборот, что сильно способствовало беженским настроениям. Хоть тушкой, хоть чучелком куда нибудь подалее — вспомним хоть еврейскую (или под соусом еврейской) эмиграцию того времени. Люди бежали, не особенно раздумывая, веря, что там в любом случае будет лучше.
Состояние перестроечной экономики тому тоже способствовало.
Тогда как прибалтийский вариант представлялся наименее травмирующим. Никуда уезжать не надо, а просто, живя в своей квартире, вдруг оказаться за границей, где растут золотые груши на вербе. Будет свобода, рыночная экономика, стереофонические унитазы — и все это не выходя из дома. Худо ли?
Сами же борцы за независимость вели дело грамотно, чтобы не спугнуть русскоязычных раньше времени. Ведь разные меры в духе апартеида и потом вводились медленно, осторожно, по так называемой тактике салями.
Так цивилизованные прибалтийские народы технично разыграли неопытность советских граждан, уверивших себя, что хуже СССР уж точно ничего не будет. Сняли сливки с невинности.
Теперь же более распространенным — и даже подавляюще распространенным — стало убеждение, что нас нигде не ждут с распростертыми объятиями, бежать незачем, да и некуда. Наши партнеры тоже немало способствовали такому протрезвлению.
Оттого десятки процентов граждан, желающих проснуться в чужой стране, за тридцать лет скукожились до четырех процентов. Убытки разум дают.
