Например, Нацобъединение предложило коалиции законопроект, регламентирующий выбор языка общения между продавцом и покупателем, тружеником сферы услуг и клиентом.
Выбор этот, понятно, невелик. Речь идет, в сущности, об одном латышском языке. Национал-патриоты считают, что работодатель обязан взять на работу латыша, если он знает хотя бы один язык — латышский. Это как во времена СССР. На выборы все ходили, но выбор был между КПСС и КПСС. Там тоже был особый путь, руководящая и направляющая роль, народ и партия едины и т. п. Так и нынче в Латвии — у латышского языка руководящая и направляющая роль в деле создания единой политической нации. А народ и язык у нас — едины.
По сути, речь идет том, что латышский паренек из села, устроившийся работать в магазин в Риге, не должен говорить с русскими жителями Латвии по-русски. Но вот незадача. Если в магазин ввалится толпа российских туристов, которых латвийская статистика традиционно записывает в разряд самых щедрых? Работодатель, что, должен одалживать русскоговорящего работника в соседнем магазине? Или придется становиться за прилавок самому?
Еще законопроект хромает от того, что он не честен до конца. Можно ведь было без кокетства заявить, что работник не должен уметь говорить не на иностранном языке, а именно на русском. Думаю большинство российских туристов поездили по миру и в магазине вполне способны объясниться на английском.
Но тут надо отдать Нацобъединению должное. Тут оно опять на страже. По его мнению, английский язык столь же опасен для латышского, как и русский. Недаром предложения ввести в латвийских учебных заведениях преподавание на английском вызывает в рядах патриотов столь яростное сопротивление, так же как и мольбы производственников и фермеров упростить им ввоз работников из третьих стран.
И потом, ладно супермаркеты. Тем более что в них все большее распространение получают автоматические кассы. Но если речь о дорогом бутике или ресторане, где человек желает, чтобы за его же деньги его обслужили на высшем уровне, а значит, на языке, который ему более комфортен. А если вы пришли приобрести товар или услугу, где важны нюансы, которые трудно понять на неродном языке? Если это касается здоровья и жизни? Тут уж, боюсь, бойкот не владеющих языками таких учреждений возможен не просто из-за какой-то там принципиальной вредности, а элементарно из соображений удобства, безопасности и желания потратить деньги максимально выгодно. Не получится ли так, что со временем сегрегация в Латвии получит столь же причудливые формы, как и законотворчество. И у нас появятся русские поликлиники, аптеки, салоны красоты, автосервисы и т. п.? Будет спрос — появится и предложение. На то он и рынок.
В аннотации к законопроекту Нацобъединение открыто признает, что в крупных городах, где большой удельный вес русскоязычных, работодатели ищут работников, владеющих тремя языками: латышским, русским и английским. "Получается, что к рынку труда в больших городах больше всего приспособлены именно выпускники школ с русским языком обучения", — открыто признали националисты.
Не тут ли зарыта причина того, почему они так хотят насильственно облатышить школы нацменьшинств. Чтобы лишить их выпускников конкурентных преимуществ на рынке труда. Вместо того чтобы сделать латышские школы более конкурентоспособными и улучшить обучение русскому, националисты просто пытаются уничтожить билингвальное образование.
В результате — к требованиям рынка труда лучше приспособлены школы с русским языком обучения, где обучают русскому, английскому и латышскому, а в латышских школах в первую очередь изучаются английский и немецкий языки, а затем уже русский. Это одна из причин отъезда людей из Латвии в Англию, Германию, Ирландию и другие страны".
А тут еще экс-глава МИД Латвии Янис Юрканс заявил о том, что рыночная стоимость русского языка, оказывается, выше, чем латышского. Как тут быть? Возможно ли как-то исправить ситуацию? Конечно. Но сделать это можно только репрессивными методами, при которых во внимание не принимается не только такая лирическая категория, как права человека, но и такая прагматическая штуковина, каковой является рынок.
С одной стороны, вроде бы это вы, уважаемая молодежь из села, приезжаете в гости к нам в столицу. Однако, с точки зрения Нацобъединения, понаехавшие из провинции — хозяева Латвии (а по совместительству — электорат Нацобъединения), а мы — гости, причем непрошеные. И тут кроется главное противоречие. Для бизнеса русскоязычные, а это более трети населения Латвии, — желанные, для Нацобъединения — нежданные, негаданные и непрошеные. Как было и с теми незадачливыми россиянами, которые клюнули на удочку "вид на жительство в обмен на инвестиции".
В будущем этот антагонизм между национальным и рыночным в Латвии должен совершить эволюционный выбор: либо Национальное объединение, либо бизнес.
