Перевод латышских названий на русский как продолжение оккупации

РИГА, 2 авг – Sputnik, Павел Кириллов. Журналист Даце Кокаревича на страницах газеты Latvijas Avīze высказала интересную мысль. По ее словам, русскоязычные латвийцы, переводя географические названия и улицы городов и всей Латвии на свой язык, делают это не просто так, но продолжают дело оккупации.

"Sudrabkalns — это "серебряная гора", но что такое sudrabkalniņš?" — пересказывает  автор услышанное в рижском микроавтобусе. По ее убеждению, интересоваться языками — дело похвальное, но вот переводить Sudrabkalniņš на русский — это совсем уже странно.

Кокаревича напоминает, что Sudrabkalniņš — название остановки, которое пассажиры, следующие из Иманты, слышат ежедневно. Горка, расположенная между улицей Слокас и проспектом Курземес, является памятником воинам 6-го Рижского пехотного полка, который в 1919 году оборонял Ригу от войск Бермонта.

Одно дело — употребление тех или иных слов в частной беседе, но совсем другое — публичное замещение слов, например, "Кукушкина гора" вместо Dzegužkalns или "Красная Двина" вместо Sarkandaugava, заявляет Кокаревича, подтверждая свои аргументы публикациями в русской газете "Вести сегодня": в одной из них журналист назвал статью о празднике Лиго "Как отмечали праздник на "Кукушкиной горе", а в другой депутат Рижской думы и специалист по общественному транспорту журналист Вадим Фальков использовал заголовок "Гармошка" для "Красной Двины". При этом латышское название района не упоминается в статье ни разу, отмечает Кокаревича.

О чем же свидетельствует такое поведение журналистов русских СМИ в Латвии? Оно говорит о последовательном нежелании принять латышскую культурную среду, а также о попытках повлиять на восприятие читателей и заявить: мы выражаем свою этническую идентичность, уверена журналист. Оказывается, социолингвисты много писали об использовании языка в политике и о том, что это эффективное средство для отделения единомышленников от врагов, пишет Кокаревича.

Она не одна напугана и бьет тревогу. Например, языковед Винета Пориня также считает, что использование подобных замен: "Двина" вместо "Даугава", "Задвинье" вместо "Пардаугава", "Устьдвинск" вместо "Даугавгрива" и так далее — угрожает независимости Латвии.

"Это очередная попытка распространения русского языка и расширения российских границ. После оккупации Латвии молодая власть тоже быстро осуществила перевод местных слов, в том числе изменение названий улиц. Использование журналистами русифицированных латышских названий — это символический акт оккупации, который влияет на восприятие человека", — говорит Пориня.

По ее убеждению, двуязычие в обществе, начиная с образовательной системы, является дорогой к нестабильности и расколу среди жителей.

Недавно коллега Кокаревичи Отто Озолс оскорбился постом в Twitter премьера Испании Мариано Рахоя, который в июле гостил в Риге с официальным визитом. Рахой наслаждался Ригой во время пробежки по набережной Даугавы, выложил фото в Twitter, а в подписи к фотографии назвал Даугаву — Dviná.

Интересно, конечно, рассуждают наши коллеги.

А я вот вспомнил своего отца и его братьев, которые еще до Второй мировой служили в латышской армии, жили и работали бок о бок с латышами, по-латышски говорили (и наверняка думали) не хуже, чем на родном. То есть интегрированы были — лучше не бывает. Так вот, они всегда говорили не Dzirnavu, а Мельничная. Не Mazā Kalna, а Малогорная. И никому в голову не пришло бы обвинить их в нежелании принять латышскую культурную среду и тем более расширить российские границы. К тому же никто не пытался интегрировать живущих в Латвии русских, запретив им их родной язык и сделав их латышами.

Что ж, с тех пор по Мельничной и Малогорной утекло много воды.