Корреспондент Sputnik Алексей Стетюха встретился с лидером латвийского цыганского общества и с недавних пор главой международного союза ромов (IRU) — Нормундом Рудевичем. О знакомстве с латвийским цыганским бароном, об умениях "идущих за солнцем", о самом важном для цыгана законе — здесь >>
Не мы такие – жизнь такая
— Отношение к цыганам было предвзятым всегда. В тот момент, когда наш народ не пошел по пути развития цивилизации, когда стал развивать не технологии, а душу, – нас начали воспринимать иначе.
— А сейчас?
— А что сейчас? Откуда сейчас можно выгнать цыгана, если его уже выгнали отовсюду? Все стало рушиться. Система, которая строилась тысячелетиями, разрушилась. Пока цивилизация изучала науку, цыгане изучали душу. Сегодня общество знает все – от инфузории-туфельки до собак и кошек – и ничего не знает о душе. Цыгане хранят это знание. Но применить его не могут.
Купи там, продай здесь — схема, которая сегодня обрела легальные, солидные формы, несколько десятилетий назад каралась законом, но была весьма привлекательна в плане возможных гонораров. Как обычно и бывает: любой хаос, любое беззаконие должны быть упорядочены и подконтрольны. Частники-одиночки, которые действовали на свой страх и риск, в расчет не брались. Нужна была отлаженная картель: людей, которым некуда деваться и нечего терять.
Цыгане идеально укладывались в подобные лекала. Бесшабашные – они с легкостью срывались, закупали дефицит, бесстрашно преодолевали границы, сбывали товар. Зарабатывали за одно путешествие столько, сколько средний инженер получал за несколько месяцев. Спускали деньги тоже по-королевски. Деньги у ромалов не задерживались. Государству – двойная выгода. Схема на виду.
Когда нужно кого-то закрыть "для галочки" — далеко копать не надо: бери любого. А заработанные деньги свободолюбивый народ спускал в своем же, родном, государстве. На благо того же отечества. Но все плохое когда-нибудь кончается. Кончился союз, отгремели девяностые, и профессия "челнока" сошла на нет. Поэтому, по сути, переход на торговлю наркотиками был предсказуем.
С наркотиками же сработала та же схема, что и с челноками в свое время: цыган – человек отчаянный, на риск идет с гордо поднятой головой. Идеальный претендент на должность наркоторговца. Их несложно уговорить рискнуть за легкие деньги. Вот и сложилось так, что в Латвии реализация наркотиков почти полностью легла на плечи цыган.
Сегодня весь мир играет в толерантность, ущемления прав как такового как бы и нет. В Латвии в том числе открыто никто не ущемляет права цыган. Тем не менее, фактически получить образование и найти работу цыгану совсем непросто. Все решает человеческий фактор — люди на местах. Те, кто принимает решение о приеме на работу. Разумеется, часть устраивает свою жизнь и живет, ничем не отличаясь от остального общества. Но происходит это не благодаря, а вопреки. Государство социализацией "следующих за солнцем" занимается лишь изредка и в основном – на бумаге.
Несколько лет назад был выделен какой-то грант. Якобы на интеграцию цыган. Группа людей быстренько эту сумму освоила и поехала по стране — просвещать. Первое турне. Цыганам сказали: "Приходите, будем вам про равноправие рассказывать".
Цыгане пришли. Им два часа показывали презентацию на проекторе, цифры называли. Потом дали кофе с булочками и уехали в следующий город. Так по всей Латвии прокатились. Через месяц опять поехали — рассказывать про образование. Схема та же — презентация, цифры, кофе. Так и катались, пока все деньги не освоили.
Смотрите, завидуйте: я – гражданин!
Если говорить о цыганах в контексте географии, сразу вспоминаются Румыния, Молдавия, Россия. Но по факту — страны Цыгании в мире нет. За тысячи лет цыган разбросало по всему миру. Несколько волн реэмиграции, постоянная жизнь кочевников лишила их какого-либо клочка суши, который они могли бы назвать свой землей, своим государством. Сама национальность с юридической точки зрения тоже под вопросом.
В Латвии по этому поводу даже начал разгораться скандал: Нормунда Рудевича обвинили в якобы незаконной торговле документами. Разгореться не удалось: глава латвийских цыган доказал – паспорта официальные, никакой торговли не идет. Отдают по себестоимости.
Проблема пришла откуда не ждали — за цыганскими паспортами началась настоящая охота. Завладеть подобным документом захотели те, кого сегодня называют беженцами. Неудивительно, подобный документ гарантирует целый перечень различных социальных благ предъявителю. Поэтому было принято решение временно прекратить выдачу паспортов нового образца. Возможно, она будет возобновлена уже в этом году.
— Моя задача — выдать хотя бы миллион паспортов. Эта цифра — гарантия того, что нас не смогут продолжать игнорировать на политическом уровне. Мы сможем претендовать на место в Европарламенте, ООН, Еврокомиссии и прочих официальных инстанциях.
Сегодня паспорта получили лишь несколько тысяч человек. Но глава цыган уверен: как только будет найдено решение существующих проблем, паспорта разлетятся моментально.
Второй важный момент – создание географической столицы цыганского народа. Даже сегодня, будучи интегрированными в современный социум, цыгане поневоле остаются кочевым народом. Цыганская верхушка год от года переезжает из страны в страну, так и не обретя постоянной резиденции.
Централизованно обустроить свой быт пытались и в Латвии. Уже сегодня существует четкий бизнес-план по постройке своего рода аналогов израильских кибуцев — мест, где можно было бы трудоустроить и разместить как цыган, так и людей других национальностей, в том числе и беженцев. Но пока проект только на бумаге. По словам главы международного объединения цыган, реальные попытки пока что разбиваются о бюрократическую машину.
Табор XXI века
Но жизнь табора продолжается. Уже не такая, к которой привыкли сами цыгане, еще не такая, какой ее хочет видеть современное общество. Однако интеграция происходит. Вольные ромалы постепенно втягиваются в размеренную жизнь социума, оставляя у себя давние традиции, которые они не собираются терять.
— Цыганский язык в Латвии сегодня учат в семьях. Школ как таковых нет. Тем не менее, традиции семейных ценностей столетиями позволяют сохранить наш язык и нашу культуру.
Ромы получали образование именно так — в семье. И невозможно было представить ситуацию, что дедушку или бабушку отдавали бы в дом престарелых. До последнего дня они жили в семье и были самыми уважаемыми членами семьи. Поэтому цыганам сегодня сложно принять существующую модель общества и семьи. Школы, пансионаты, тюрьмы, в конце концов. Цыгане всегда знали, что, в случае чего, их накажут свои. И боялись этого куда больше, чем тюрем.
— А сейчас свои наказывают?
— Конечно. Есть старшие рода, есть международные старейшины. В случае, когда цыгане не могут что-то поделить, они не идут в суды. Они обращаются к ним. И старейшины принимают справедливое решение.
— Это дело старейшины рассматривали?
— Нет. Это ужасная история. Но я хочу отметить, что в первую очередь вина здесь лежит на муниципалитете и на полиции. Они знали эту семью, знали, что они неблагополучные. И я не понимаю, как они при этом могли допустить, что ситуация дошла до такой развязки.
— А вы, цыганское общество, следите за своими?
— Следим по мере сил. Но что мы можем сделать в таких масштабах? Поймите, цыган очень много. Наши двери открыты для них, но прийти к каждому мы не можем. Делаем то, что в наших силах. Если бы мы ничего не делали, то я вообще боюсь представить – что бы тут творилось.
— Сами цыгане часто приходят к вам, сюда?
— Часто, в основном по каким-то бытовым вопросам. Просят юридической помощи, разобраться с документами.
— А в музей заглядывают?
— Обычно да. Я привожу своих гостей в музей, рассказываю историю нашего народа.
— И как по ощущениям — слушают из вежливости или им правда интересно?
— Знаете, обычно сначала из вежливости. Но минут через десять они проникаются. Они заходят сюда, с ощущением того, что они — никто. Их не уважают, их пытаются запихнуть в какие-то рамки. Потом они слышат свою историю, историю своего народа и понимают, что они — избранный народ. И выходят отсюда совсем с другим внутренним ощущением.
Сейчас цыгане спят. Они еще не успели проснуться и начать жить так, как только они умеют жить. Мы не можем изменить мир вокруг себя, но мы можем измениться сами, а следом за собой поменять тех, кто нас окружает. Поэтому сейчас я жду — когда цыгане проснутся.
