Илья Львович родился в 1932 году на хуторе под Лудзой. Его предки жили в Латвии с очень давних времен. Отец Ильи, Лев Александрович, занимался сельским хозяйством, мама Эмилия – домашним. В доме говорили на трех языках: латышском, русском отца и польском матери. В июне 1941 года их забрали, не дав даже времени толком собраться, посадили в товарный вагон, державший курс на восток. Депортация по доносу соседа.
Отца Ильи Львовича этапировали в лагерь отдельно (и он умер в заключении уже на следующий год). В поезде девятилетний Илья, его младшая сестра и мама ехали долго. Очень долго. Он помнит узкое окно под потолком вагона и кашу из неизвестной крупы, которую прежде никогда не ел. Привезли их в сибирское село Тасеево Красноярского края. Мать еще в дороге слегла, и ее увезли в больницу, а брата с сестрой определили жить в местную семью.
Первый год Илья не ходил в школу, потому что не было зимней одежды и выменять ее было не на что — все, что они сумели забрать из дома, в первые же минуты растащили деревенские, пока больная мать лежала без сознания. Но зато у соседей, с чьим сыном сдружился мальчик, была на редкость богатая библиотека — так что десятилетний Илья, умевший читать, но никогда не державший в руках книг, с невероятной жадностью накинулся на книги — и за год прочитал все, включая "Преступление и наказание".
Ссыльные в военные годы в далекой сибирской деревне жили тяжело и голодно. Местные даже завели в селе стол, на который каждый по мере возможности приносил и складывал что-то съестное: хлеб, картошку, свеклу. Лучше так, чем голодающие переселенцы примутся воровать по домам. Илья, поглощенный чтением, не замечал ничего вокруг. То, что деревенские таким способом спасли жизнь ему, его сестре и другим латышам, он понял много позже, когда все-таки возвратился домой в Латвию.
Вернулись они с сестрой уже в 1946 году. Тогда из ссылки в Ригу возвращались многие дети и подростки, благодаря энтузиастам, создававшим множество организаций, занимавшихся возвращением детей из Сибири обратно домой.
Илья провел два года в детском доме в Риге на улице Кулдигас.
По рассказам других детей он узнал, что происходило в его родной Латвии за годы войны. И понял, что сибирские испытания были настоящим спасением в сравнении с этими лишениями. После детдома они с сестрой жили у дальней родни, а в 1953-м, после смерти Сталина, из Красноярска вернулась мама.
Илья Воеводин закончил в Риге ремесленное училище, получил направление на работу радистом на метеостанции – и вновь оказался в Сибири, откуда уже не уезжал. Армия, вечерняя школа и педагогический институт Красноярска. Карьеру Илья Львович закончил доцентом кафедры религиоведения Красноярского педагогического института в звании заслуженного работника культуры Российской Федерации. Дочь Людмила Григорьева – доктор философии, сын Алексей Воеводин – юрист. Три внучки и три внука, один правнук и четыре правнучки. Теперь он пенсионер.
Я все-таки набрался мужества и спросил у Ильи Львовича, почему он не вернулся в Латвию, и нет ли у него такого желания?
— Молодой человек, и в Латвии, и в России существует статус жертв репрессий. Что конкретно он дает пенсионеру вроде меня в Латвии? Бесплатный проезд. Что я получаю как репрессированный здесь? Скидку на половину стоимости коммунальных услуг, надбавку к пенсии, бесплатное медицинское обслуживание в больнице ветеранов войны, ежегодные оплачиваемые поездки в санаторий. Ну и да, бесплатный проезд в транспорте. Вывод о том, какой стране я более дорог, сделайте сами, будьте добры.
— Я некорыстный человек, — продолжает он. — Я очень люблю Латвию, часто бывал там, навещал сестру и мать, а вот на похороны матери в 1992 году попасть не успел — из-за нежелания ваших властей помочь с визой. Я не обижаюсь и продолжаю регулярно приезжать в гости к племянникам. Был прошлой весной и поеду будущей, если позволит здоровье. Но не обижаюсь только потому, что родным местом считаю Красноярск, а Латвия для меня другая страна, чего хранить на нее обиды?
Уже вечером я позвонил Илье Львовичу уточнить некоторые детали его биографии, и мы проговорили около часа. О России и о Латвии, об экономике наших стран и о политике. Разговор получился очень личным, и я не стану его здесь пересказывать, но на прощание наш бывший соотечественник прочитал стих-завещание, в котором наказывает своему сыну Алексею после смерти развеять прах отца над водами Енисея. Чтобы навсегда остаться в России.
