В сибирском проекте мы таким образом распределили роли, что я выдаю читателю информационную сводку, Робертс иллюстрирует путешествие художественными снимками, а Алексей рисует человеческие портреты в прозе. Однако именно люди и их истории окружают нас большую часть времени, поэтому и я хочу поговорить о человеческом факторе.
Поездка подходит к финалу, и лично для меня она стала сентиментальным путешествием на родину. В том смысле, что отправлялся я в абсолютно незнакомую мне и, откровенно говоря, пугающую страну, а возвращаюсь из мест, где меня встречали как родного.
Ну а сентиментальное оно потому, что все то хорошее, связанное со здешними людьми, воспринимается мною на уровне чувств, но разум и мысли пытаются анализировать и отыскивать рациональное объяснение.
Наверное, те проявления человеческой доброты и радушия, которыми мы окружены практически 24 часа в сутки, проще всего объяснить гостеприимством русских людей, но этого определения не хватит для описания всех тех проявлений внимания и заботы по отношению к нам, совершенно незнакомым им гостям из далекой Латвии.
Какие черты характера, что за национальные особенности заставили омичку Элизу срываться в рабочий день и на своей компактной, подчеркнуто женской машине везти трех мужчин с чемоданами на вокзал, решительно отвергая наши попытки вызвать такси или заплатить хотя бы за бензин? Мы просто столкнулись у стойки регистрации в отеле, она всего лишь подвезла нас до центра Омска. Но она рассказала нам все о городе, искренне волновалась за нашу самостоятельную поездку по сибирским дорогам в деревню Бобровку и долго обнимала на прощание каждого на привокзальной площади. Требовала звонить и смело обращаться за любой помощью – если заблудимся, если ищем контакты и даже если нам понадобятся деньги. Кто мы для нее? У меня нет ответа. Она нам точно была никто еще два дня назад, а сейчас каждый из нас приобрел в сибирском городе близкого человека. Приятное чувство.
Да, чувство приятное, но незнакомое. Не скажу за Алексея, тот акклиматизировался здесь быстрее всех, и единственное объяснение того, что он органично вписался в местность и чувствует себя как рыба в воде, ничуть не удивляясь отзывчивости и гостеприимству, я нахожу в том, что он все-таки чаще бывал в России и жил какое-то время в Москве.
Что же касается нас с Робертсом, то мы в растерянности. Латыш в большей степени — если он после каждого, не поддающегося логике появления добрых чувств со стороны незнакомца задается вопросами из серии "В чем подвох?" и "Что они от нас хотят?", то я хотя бы могу его успокоить, приводя примеры из своего прошлого опыта.
Предыдущий мой опыт связан не Россией, а с Израилем, но и там я попал под гостеприимство русского человека. Было это уже больше десяти лет назад, когда не еще не было "Фейсбука" и выяснять подробности поездки от Тель-Авива до Мертвого моря мне пришлось на одном из интернет-форумов.
Я сразу же получил письмо от некоего Александра, решительно заявившего, что встретит меня в аэропорту и чтобы я ни о чем не волновался.
Естественно, я заволновался еще больше. Кто он, с какой стати ему меня встречать, как мне расплатиться и вообще отделаюсь я лишь деньгами?
Александр действительно встретил, несмотря на середину ночи, отвез в свою квартиру отдохнуть до утра, а потом повез на своей машине через всю страну к Мертвому морю. Через две недели забрал, опять привез к себе на семейный ужин по поводу национального праздника и доставил в аэропорт. Бескорыстно и безвозмездно.
Этой историей я и успокаиваю Робертса. Успокаиваю каждый раз, когда совершенно незнакомый человек находит нас в "Фейсбуке" и сообщает, что встретит на автовокзале. Когда нас возят по городу, проводят экскурсии и отказываются принимать деньги. Когда предлагают отказаться от забронированного номера в гостинице и пожить у них дома. Люди, которые видят нас впервые в жизни. Не объясняю Робертсу их мотивацию, она и для меня остается загадкой, но просто предлагаю расслабиться и получать удовольствие.
Такая позиция может показаться циничной, но да, так и есть — я точно знаю, что не смогу отплатить этим людям за гостеприимство аналогичным поведением со своей стороны. Очень бы хотелось и буду стараться, но пока игра идет в одни ворота.
Хотя надежда есть. Ведь наши латыши, пусть и за несколько поколений жизни в России, переняли русское гостеприимство и ничуть не уступают коренным жителям в широте души. Как мы обычно сообщаем о своем визите представителям латышских землячеств на нашем маршруте?
Переговоры целиком на мне, а я холодный и бесчувственный прибалт, поэтому звоню имеющемуся в записной книжке контакту, представляюсь и сообщаю, что завтра мы прибываем в ваш город, пожалуйста, не беспокойтесь и не волнуйтесь – это вас ни к чему не обязывает. Жить мы будем в гостинице, пообедаем в кафе, а к вам на встречу приедем на такси, скажите только адрес и удобное для вас время. Кладу трубку и тщательно планирую распорядок дня. График, распорядок, планы…
Как бы не так! Нас встречают уже на вокзале, обнимают и целуют, везут в гости, где волшебным образом за неполные сутки от объявления собираются десятки людей, кормят и решают судьбу ночлега.
Ольга и Сергей Бенке в деревне Бобровка отвели под наши нужды свой новый дом. Ольга готовила обеды и ужин, а Сергей, не имеющий ни одной свободной минуты, подробно отвечал на все расспросы, хотя даже сидя в кресле, он нетерпеливо перебирал ногами и было видно, что трудолюбивый нрав гонит его скорее бежать по делам – проведать лошадей в загоне, привезти сено на тракторе, расчистить дороги, дать указания работникам и засесть за чертеж нового сруба для заказчика из Омска.
Но вместо этого он рассказывает о своих дедушках и бабушках, объясняет дорогу в соседние села и ищет кедровые шишки в подарок.
Виктор Карклин из Уфы два дня возил нас на своей машине по области. Утром проезжал полсотни километров из своего городка до нашей гостиницы, вечером, убедившись, что мы накормлены и устроены, уезжал обратно. Он и сейчас каждый день нам звонит просто узнать, все ли в порядке и не нужна ли его помощь.
Анатолий Угайнов приехал на рейсовом автобусе из села Боженовка встретить нас ранним воскресным утром на вокзале Ачинска. В руках объемный пакет с подарками для нас, наших родственников и даже бутылка крепкой шмаковки специально для Нила Ушакова. Позже, устроив нас жить в пасторском доме, он вернется к себе в село, но уже следующим вечером навестит и будет вести долгие разговоры за жизнь.
Мы еще спим, а латгалка Ольга Казимировна, стараясь не греметь сковородами, готовит нам на завтрак целую гору оладьей со сметаной и вареньем из черемухи. Накормив, принимается варить суп на обед и продолжает задавать вопрос за вопросом, предваряя каждый предупреждением, что этот уж точно последний – не буду отвлекать вас от работы. А мы только рады, мы как дома и даже лучше – как у родной бабушки.
Мы живем в пасторском доме при католической церкви, и поляки отец Антоний и отец Аркадий топят баню. Чуть ранее они сходили в магазин, обнаружив, что мы забыли купить хлеб. Впервые в жизни сидим в парилке с католическими священниками. Утром отец Аркадий, у которого мобильный при звонке играет мелодию из Бумера, возит нас на машине от травмпункта до аптеки и на автовокзал. Они оба из Польши, но в России уже больше двадцати лет, и, наверное, это многое объясняет.
Я не могу говорить за своих товарищей, отвечу лично от себя. Я все еще не могу назвать себя латышом, хотя и русским ощущаю только по языку и фамилии. Моя родина – Латвия, и я люблю свою страну. Но мои корни в России. И у меня нет ни малейшего повода стесняться своего происхождения, а после этой поездки и знакомства с людьми российские корни стали для меня предметом гордости.
