Латвия - островок Запада для россиян и тихая гавань для европейцев

Знакомый американский дипломат, давно уже работающий в Риге, сделал мне недавно неожиданный и любопытный подарок – копию статьи Latvia, Home of the Letts, напечатанной в октябрьской книжке National Geographic за 1924 год.

Автор статьи Мэйнард Уилсон был, наверное, одним из первых журналистов из США, который посвятил Риге и Латвии столь обширную корреспонденцию (35 страниц!), к тому же снабдил ее отличными иллюстрациями. Ко времени публикации этой статьи Уилсон, несмотря на свои 33 года, был уже опытным путешественником, успел исколесить Азию, много писал о русской революции и даже опубликовал очерк о сокровищах гробницы Тутанхамона. Тем интересней было читать впечатления и рассуждения, следя за тем, что и как выхватывает его глаз из пестрых картинок рижской жизни середины 20-х.

Рига в воспоминаниях американского журналиста

В общем и целом Рига понравилась американскому журналисту. Он отмечает и чистоту на улицах, и зелень в парках, и эффектно одетых женщин, и недорогие билеты в оперу, и повсеместное стремление к комфорту. Рига поражает американца уютными кафе, танцевальными залами, ультрасовременными кабаре и игорными заведениями, где играют в лото, которое заменяет латышам маджонг, бридж и покер. И хотя промышленность в стране почти умерла, торговля процветает. Рижане при этом стараются сохранить тот роскошный и элегантный стиль жизни, который царил в городе до войны и революции. Но все же, отмечает журналист: "Рига – слишком роскошный город для современной жизни Латвии".

В статье Уилсона можно найти еще множество интересных, занятных фактов. Он пишет о дворниках и спортсменах, о том, что "Тоска" и "Кармен" в рижской опере звучат необычно из-за большого количества согласных звуков в латышском языке. Он публикует в статье фотографию знака трамвайной остановки, сопровождая ее подписью: "При русских Рига, по общему признанию, была трехъязычным городом. Этот знак первоначально содержал русскую надпись сверху, немецкую посередине и латышскую внизу. Латыши закрасили русскую, закрыли стальной планкой немецкую и оставили только латышскую…"

Однако между всеми этими меткими наблюдениями и весьма неглупыми замечаниями красной нитью проходит чувство восхищения молодого американца Ригой, которая сумела пройти сквозь войну и революцию и не растерять при этом своей прелести и обаяния.

Отложив в сторону статью из National Geographic, я некоторое время пытался вспомнить, где же еще я читал что-то подобное, и вспомнил: то были мемуары Джорджа Кеннана, американского дипломата, автора "длинной телеграммы" и "интеллектуального отца холодной войны". Будучи молодым дипломатом, он несколько лет отработал в посольстве США в Латвии.

Чем запомнилась "межвоенная" и советская Латвия

Вспоминая на склоне лет свою службу в Латвии, Кеннан писал: "Рига во многих отношениях – уменьшенная копия старого Петербурга, один из тех случаев, когда копия переживает оригинал… В Риге в то время бурлила ночная жизнь, выдержанная во многом в петербургском стиле, – с водкой, шампанским, цыганами, катаниями на санях или на дрожках… Но больше всего нам полюбилось летнее Рижское взморье, где вдоль песчаного морского берега среди огромных сосен стояло множество дач в русском стиле".

В отличие от репортера National Geographic у Кеннана-мемуариста была возможность не просто описать увиденное им в молодости, но и дать ему определенные оценки, учитывая факты и события, которые имели место в дальнейшем: "Латыши, которым принадлежало политическое господство, в последний период своей независимости все больше становясь шовинистами, решились наконец покончить с этим космополитическим разнообразием и действительно к 1939 году добились многого, в значительной мере лишив Ригу, прежде именуемую "Парижем Балтики", ее былого очарования. Их усилия в 1940 году завершились самым неожиданным для них образом,.. после чего великолепная многонациональная Рига погрузилась в сумрак изоляции за непроницаемыми стенами сталинской России, а латышский национальный шовинизм был наказан свыше всякой меры".

Таким вот осколком "бель эпок" представлялась Рига и Латвия в межвоенное время "в глазах Запада". Подобное же впечатление мы можем найти и у советских авторов. Так, Валентин Бережков, знаменитый переводчик советского правительства, участник бесед Молотова с Гитлером и Риббентропом в Берлине осенью 1940 года, вспоминая краткое посещение Риги в конце 30-х, пишет не только об обилии товаров и о доступности их для "тощего кошелька" советского дипломата, но и о гостеприимной, сытой атмосфере Риги: "Вернувшись… на вокзал, решили перекусить в расположенном тут же ресторане… Официант, свободно владевший русским, раздал меню на латышском, английском и русском языках и принялся рекомендовать фирменные блюда: жареный поросенок с гречневой кашей, козленок с запеченной в мундире картошкой, фаршированная индейка с яблоками и еще многое другое, от чего у меня потекли слюнки…".

Надо заметить, что лишь единицы советских граждан имели возможность посещать заграницу и, в частности, Ригу в 20-е. У остальных интерес и симпатии к Латвии носили "заочный", но прочный характер. Для иллюстрации этих чувств вспомним  Маяковского: "Словно дети, просящие с медом ковригу, буржуи вымаливают: "Паспорточек бы! В Р-и-и-и-гу!" В 30-е же годы этот ручеек иссяк вовсе. Но и в этих обстоятельствах Михаил Булгаков, которого американский посол регулярно приглашал на посольские приемы, просил родственников своей жены, которые жили после революции в Латвии, присылать ему фрачные рубашки – в советской столице их просто было невозможно достать.

Эти чувства не ослабли и после падения режима Ульманиса (автор текста гимна РФ Сергей Михалков тоже заказал себе в Риге в июне 1941 года полдюжины рубашек…) И, конечно, с новой силой интерес и любовь к Латвии у жителей СССР проявился после войны. Это был излюбленный сотнями тысяч совграждан уголок "страны родной". Здесь любили отдыхать и политики, и кинозвезды, и знаменитые писатели, и самые что ни есть простые трудящиеся. Ну недаром же сюда приезжали на отдых Марина Влади и Владимир Высоцкий, для которых были доступны все европейские курорты – от Сочи до Ниццы.

Для всех них Латвия и Рига оставались островками Запада в необъятном советском океане – с очевидными элементами европейского стиля жизни и западного комфорта, с мягким климатом и, в общем-то, доброжелательным населением, неплохо говорившим по-русски. Здесь можно вспомнить и слова Аллы Пугачевой, произнесенные со сцены зала "Дзинтари" в 1981 году: "Спасибо вам за то, что вы так красиво живете!.." Убежден, что именно здесь кроются причины искреннего интереса, уважения к Балтии и Латвии в перестроечный период.

Сегодня Латвия, казалось бы, полностью покончила со своим досоветско-русским и советским прошлым, вступила в НАТО, ЕС и ВТО, послала свои войска в Ирак и на государственном уровне занимается ассимиляцией русской молодежи. Однако отношение к нам со стороны иностранцев – на житейском и человеческом уровне – не претерпело особых изменений. Если не брать во внимание секс-туристов, которых привлекает в Риге не столько красота блондинок, сколько дешевые авиабилеты и непопулярность среди латышек идей феминизма, то все остальные переживают практически те же чувства, что и Уилсон с Кеннаном. По вечерам они не вылезают из уютных кафе (где всем остальным блюдам предпочитают борщ и красную рыбу), скупают иконы в антикварном магазине "Волмар", восторгаются постройками Растрелли и Эйзенштейна-старшего, и весьма неохотно посещают при этом музеи оккупации и этнографии.

Россияне едут в Латвию

Что касается русских, то тут все обстоит также. Казалось бы: что им до Латвии, когда в мире существуют Лондон, Париж, Сент-Мориц и прочая Пальма-де-Мальорка? Но нет же, их по-прежнему тянет на нежаркий балтийский берег. Они приезжают каждое лето на "Новую волну" и готовы терпеть +15 в июле, пряча свои посиневшие физиономии от фотообъективов. Они покупают квартиры в Риге и дома в Юрмале – недвижимостью в Латвии сегодня владеют десятки и сотни звезд российской эстрады, политики, бизнеса. Их фото не сходят со страниц местной светской хроники. Они обеспечивают стопроцентную загрузку авиарейсов "Рига — Москва", а вот поезд не любят – за двухчасовые стоянки на границе.

Что же привлекает сегодня россиян в Латвии, помимо сладких воспоминаний о былой молодости, когда солнце было ярче, а копченый угорь – вкуснее? Неожиданно для себя я получил ответ на этот вопрос у молодого москвича, студента МГИМО, который приехал погостить в Ригу в семью моего приятеля. Благодаря положению родителя, в свои 20 лет этот студент престижного московского вуза объездил если не весь мир, то значительную его часть.

"Понравилось ли в Риге?" — "Очень понравилось. Приеду еще. Здесь все как-то рядом, все говорят по-русски и очень приятная безопасная атмосфера… И цены у вас далеко не московские". Ну что касается последнего преимущества, то с нынешней нашей инфляцией мы его очень скоро ликвидируем. Что до остального – см. National Geographic за 1924 год…

Итак, что же любят и ценят у нас гости и соседи, и почему? Убежден, что для европейцев и западников вообще мы являемся некоторой периферией русского мира, при этом вполне европейской, безопасной и понятной. Замечу, что этих качеств сегодня

незаметно ни у Таллина, ни у Вильнюса, ни у Хельсинки с Варшавой. Конечно, Рига давно уже не мини-копия блистательного Петербурга, но свое "космополитическое многообразие" ей вполне удалось сохранить. За это нас ценят на Западе – если говорить о широком, народном интересе, а не о том, что пишут и говорят политики. И потому нам не стоит забывать, как готовить борщ, нельзя снимать из репертуара "Лебединое озеро" и убирать портрет Екатерины II из Дома Черноголовых.

Что касается соседей с Востока, то ими мы любимы опять же за общие корни, за общий язык и за то, что называется у них "прибалтийским стилем жизни". Эти чувства имеют естественное происхождение, они проверены временем, и потому с ними так трудно справиться – и российским, и нашим политикам, несмотря на все их старания.

Один лишь пример. В 90-х годах, во времена народнофронтовского кабинета Годманиса обсуждался вопрос о развитии Юрмалы, и было решено, что нецелесообразно сохранять ее курортный профиль. Связи с Россией обрубались тогда во всех плоскостях, и будущее Юрмалы было определено как "спальный район для богатых рижан". Однако сегодня россияне владеют на взморье сотнями объектов недвижимости и привязаны к ним куда сильнее, чем курортник к своему двухкоечному номеру.

Возникает вопрос: имеет ли смысл вообще пытаться идти наперекор сложившейся веками традиции, ломать ее и сопротивляться естественному ходу жизни, тратить на это ресурсы, время, человеческую энергию? Ведь практически все предыдущие усилия и кампании в этом направлении давали нулевой результат! Может быть, следует понять и принять свои уникальные особенности как Богом данные преимущества и плюсы, которые, кстати, мало у кого в Европе еще есть? Вопрос риторический. Чтобы ни надумало и ни напланировало бы себе нынешнее поколение политиков, мы все равно еще надолго останемся уникальным регионом, тихой гаванью, понятным и комфортным Западом для Востока и безопасным европейским Востоком для Запада.