В субъективной попытке русского человека, родившегося и выросшего в Латвии, поразмыслить над специфическими особенностями и проблемами самого крупного "национального меньшинства" в странах Балтии, Виктор Петровский пришел к неоднозначным выводам.
В последние годы в Латвии купили недвижимость десятки тысяч граждан России, тысячи — переехали. В результате сформировалась своеобразная русская среда, не имеющая, по большому счету, ничего общего с местным русскоязычным населением, за исключением языка. Конечно, и те, и другие знают, кто такой Достоевский, хотя бы раз в жизни видели фильмы Эльдара Рязанова и по большей части имеют собственное мнение о российской политике. Но разница между коренными русскими и "понаехавшими", как в шутку называют россиян с видом на жительство в Латвии, чувствуется сразу.
Новые и старые русские
Для местных же русских этот монастырь — свой, но возможности влиять на его устав крайне ограничены: в правительстве Латвии эта этническая группа почти не представлена. За всю 25-летнюю историю Второй республики русских министров было всего двое, причем один из них на своем посту пробыл лишь полтора дня — дело было в далекие 90-е годы.
Полноценным министром с русским именем стал Вячеслав Домбровский, сумевший посидеть в кабмине аж на двух креслах — министра образования и науки, а также министра экономики. Особой популярности Домбровский на этих постах не снискал, русское население ему не поверило, да и латышский электорат русского министра особо не поддерживал. В итоге он, конечно, вошел в историю, но через некоторое время незаметно из нее вышел.
Сегодня в правительстве Латвии нет ни одной русской фамилии. Зато русские концентрированно заседают в парламентской оппозиции — партия "Согласие", хотя и пытается уйти от имиджа "прорусской", но делает это очень осторожно: большинство латвийских граждан, обеспечивающих ей победу на выборах, являются людьми, для которых русский язык — родной.
"Согласие" несколько раз побеждало на выборах в Сейм, но оказывалось за бортом коалиции. Совместно с этой партией формировать правительство никто не хотел. Причины всегда находились — то их программа якобы не отвечала экономическим интересам страны, то вдруг политиков подозревали в недостаточном патриотизме.
Эти объяснения — для прессы, а в кулуарах всем давно известно, что место в правительстве "Согласию" заказано по причине того, что ее поддерживает русский избиратель. Это главный тормоз — своего рода "красная линия", переступить которую так называемые латышские партии не готовы даже под дулом автомата.
"Открытое сотрудничество с "Согласием" — это мгновенная политическая смерть", — признался мне как-то один из коалиционных депутатов.
Впрочем, "Согласию" удалось взять власть в Рижской думе — уже семь лет столицей Латвии руководит русский Нил Ушаков. Когда он только претендовал на власть в главном городе страны, политические оппоненты пугали народ, что в Ригу войдут русские танки. Этого не случилось, более того, сегодня Ушаков — самый популярный мэр Риги за всю историю.
Однако на правительственном уровне тема "Согласия" во власти, похоже, закрыта на десятилетия. И многие русскоязычные жители Латвии воспринимают это как пощечину.
Поиск позиции
Экс-президент Латвии Валдис Затлерс вошел в историю не только разгоном парламента, но и своими попытками наладить диалог с русскоязычным населением. Забегая вперед, отмечу, что у него это не получилось.
Перед избранием на пост президента Затлерс сказал, что не откажется говорить с русскими журналистами на русском языке. "Наши русские — лучшие русские в мире", — говорил президент в своих ранних интервью.
Впрочем, в скором времени он решил "забыть" язык Пушкина, заявив, что в стране нужно говорить только на латышском. "Вспомнил" Затлерс "великий и могучий" лишь после сложения своих полномочий. И даже перевел с латышского на русский свои мемуары.
Политические метания Затлерса, его попытки "найти себя в политике", сначала приблизив к себе русскоязычных, а затем резко отстранившись от них, привели к тому, что его не приняли ни русские, ни латыши. Это, безусловно, сыграло свою роль в разрушении его политической карьеры.
Попытки интеграции национальных меньшинств в стране проводились скорее для галочки. Большинство русских выучили латышский язык самостоятельно, но даже после этого правящие политики не считают их "своими": всегда актуальный тренд — проверка на лояльность. Четких критериев нет, но, чтобы сойти за своего, можно прилюдно поругать Россию. Это всегда приветствуется.
Попытка списать на местное русскоязычное население грехи России — тоже довольно популярный прием. Латвийские политики в своих речах делят общество на категории "мы" и "они", выставляя местных русских враждебной "пятой колонной".
При этом политики даже не всегда выбирают выражения, говоря о русскоязычном населении.
Один из слуг народа как-то заявил в интервью, что "с русскими отношения выстраивать очень просто: или в рыло, к сожалению, должен признать — тогда уважают; или бесконечное подхалимство, боязнь, унижение, целование сапог". По легенде, тогдашний посол России в Латвии Виктор Калюжный, услышав это, отправил парламентарию посылку с сапогами — для целования.
В День независимости, 18 ноября 2015 года, спикер Сейма Инара Мурниеце в поздравительной речи отметила, что из-за русских латыши не могут найти работу, поскольку русский язык по-прежнему востребован на рынке труда в Риге, а молодежь знает его не очень хорошо. Политологи, комментируя речь спикера, отмечали, что в государственный праздник лучше было бы заняться сплочением, а не разделением общества, но Мурниеце осталась при своем мнении.
"Если русские просто работают для экономики страны и других областей — это не считается. Поэтому и не действуют интеграционные программы, существующие сегодня. Интеграция не запланирована в виде совместных действий", — считает исследователь, медиа-эксперт Сергей Крук.
Почему они любят Россию?
Все это, конечно, приводит к тому, что многие русскоязычные отчуждены от государства. Понятно, что в такой ситуации взгляды русских действительно обращаются в сторону России. Историческая родина многим кажется идеалом, — с ней соприкасаешься не напрямую, а через телевизионную картинку, а ее лидеры никогда публично не говорят о русских плохо.
В результате латвийские русские становятся оппозиционерами, и Владимир Путин для многих из них — гораздо более близкий политик, чем любой латвийский министр.
Так, например, в ходе опросов в Латгалии выяснилось, что существенная часть населения не знала даже, как зовут президента Латвии, зато могла детально рассказать о Путине.
Некоторые политологи в Латвии пытаются все списать на пагубное влияние российского телевидения, но дело, как мне представляется, далеко не только в нем. Если бы латвийские русские чувствовали себя нужными стране, полагаю, процесс единения общества шел бы гораздо быстрее. Но когда им настойчиво дают понять: вы нужны только, чтобы платить налоги, это не способствует интеграции.
Отвергнутые ищут тех, кто их примет. Соблазн выбрать в качестве политического ориентира президента соседней России очень велик. Тем более, что с этой страной тебя связывают исторические, культурные корни и язык.
"Я как-то послушал местную радиостанцию на русском языке. Думал, что там будут ругать Путина, а там его, наоборот, многие хвалят!" — с удивлением делился своими наблюдениями известный российский деятель культуры, который переехал на ПМЖ в Латвию по политическим мотивам.
При этом большинство русскоязычных жителей Латвии — патриоты своей страны. То есть многие, конечно, симпатизируют России, но переезжать туда мало кто хочет.
Экс-президент Латвии Андрис Берзиньш, еще занимая этот пост, заявил, что понимает тех людей, которые любят и Латвию, и Россию. За это главу государства довольно сильно критиковали в прессе, но он от своих слов не отказался.
Многие политики в кулуарных беседах признают, что поступили с русскоязычным населением в 90-е годы не совсем хорошо, но, по их мнению, иного пути не было. Русских на момент развала СССР в Латвии было "слишком много". Необходимо было заполучить их голоса на референдуме о независимости. "Русские — братья!", "Равные права для всех!" — популярные лозунги конца 80-х.
А потом все это забылось. Время было лихое: развал империи, криминальные разборки на улицах, нехватка продовольствия. Латвия восстанавливала свою государственность на фоне глобальных потрясений, и "русский вопрос" ушел сначала на второй, а затем и на третий план.
Отчуждение русскоязычного населения сформировалось под действием множества обстоятельств. В старшем поколении сидела обида: в советское время в Латвии русский язык был официальным, а русский человек де факто был представителем главной нации.
После же обретения Латвией независимости все поменялось с точностью до наоборот. Русский язык получил статус иностранного, а латыши провозгласили себя титульной, или основной (так много позже было записано в преамбуле к Конституции) нацией.
К 2016 году такое отношение несколько смягчилось, но до конца не исчезло. Национальное объединение "Всё — Латвии" прошло в парламент, используя похожую риторику. И, по большому счету, именно "антирусский" настрой помогает этой партии удерживать хорошие позиции во власти.
Для старшего поколения местного русскоязычного населения потеря доминирующего статуса стала тяжелой психологической травмой. Далеко не все готовы это признать, но шовинистические настроения в русской среде присутствуют точно так же, как и националистические в латышской. Очень долго после развала Союза русскоязычное население де факто не признавало доминирующую роль латышей в Латвии.
У моего знакомого, успешного 30-летнего русского мужчины, серьезно осложнились отношения с отцом из-за разных взглядов на политику России на Украине.
Очевидно, что и сегодня соревновательный момент в отношениях русских и латышей присутствует. При этом каждая из общин на эмоциональном уровне чувствует себя меньшинством — об этом я уже упоминал в очерке "Рига и ее философия".
После присоединения Крыма к России политики, наверное, впервые всерьез заговорили о необходимости взаимодействия с русскоязычным населением. В оперативном режиме было организовано "Русское вещание" на латвийском телеканале LTV7.
В какой-то момент заговорили о создании полноценного канала на русском языке, но инициатива тут же подверглась жесткой критике со стороны консервативно настроенной части общества и была замята. Политики оказались не готовы к тому, чтобы начать полноценный диалог с третью населения страны. Для местного русскоязычного сообщества это неожиданностью не стало. Я бы даже сказал, что все эти метания прошли попросту незамеченными.
При этом представители правящих партий продолжают удивляться тому, что самыми популярными телевизионными каналам у латвийских русскоязычных остаются российские Первый канал, РТР и НТВ.
Русский день
"Почему вы, русские, ходите 9 мая к Памятнику Освободителям?" — это популярный вопрос моих латышских коллег. В их представлении День Победы — это не конец войны, а возвращение в Латвию оккупационных советских войск.
Согласно официальной позиции, Латвия была оккупирована СССР с 1940 по 1991 годы. В промежутке с 1941 по 1944 годы республика находилась под немецкой оккупацией. Претензии Латвии к СССР действительно имеют основания — например, десятки тысяч латышей в сороковые годы были депортированы в Сибирь.
9 мая в Риге у памятника Освободителям собирается более 250 тысяч человек. То есть каждый третий рижанин считает своим долгом 9 мая посетить мемориал советским солдатам в Задвинье.
Режиссер Сергей Соловьев, побывав 9 мая в Риге, признался, что был поражен увиденным.
"Когда прилетел 9 мая в Ригу, встречавшие меня рассказали, как много народа пришло на площадь к Памятнику Освободителям. Я представил себе памятник с кучкой народа… Но то, что я увидел воочию, стало потрясением: такое массовое паломничество достойнейших, абсолютно трезвых русских людей. Меня поразило их состояние. Это так не похоже на массовые мероприятия и выражение чьей-то воли, в которых, как правило, есть некая доля фальши. А здесь все шли без чьей-либо указки, шли тихо и сосредоточенно. Особенно впечатлили здоровенные мужики лет по 45-50. В руках — не две гвоздички, а охапки цветов. Видно, что они пришли не потому, что им кто-то сказал, а потому, что им захотелось возложить цветы с уважением к павшим предкам. Это вселяет надежду на то, что не все потеряно, а впереди у нас у всех большая жизнь", — рассказал Соловьев.
На самом деле, как мне кажется, секрет искренности русских, идущих к монументу, в другом: в этом походе есть элемент протеста и попытка заявить о себе. Мы здесь, мы рядом.
В латышской прессе 9 мая нередко называют "русским днем". Наверное, отчасти так оно и есть — этот праздник превратился для русских латвийцев в важный элемент самоидентификации. Не было бы трений в отношениях с властью — полагаю, что людей у памятника собиралось бы значительно меньше.
Да и вообще "русская тема" не вызывала бы настолько большой ажиотаж, если бы политики постоянно к ней не возвращались. По-человечески очень хочется, чтобы меня в Латвии воспринимали не с позиции: русский — значит, из России, а здесь — случайный гость. Я русский из Латвии, и эта страна для меня — родной дом, а не гостиница с видом на море.
