Знаменитый режиссер, экс-руководитель Латвийской национальной оперы Андрейс Жагарс рассказал в интервью Алексею Стефанову, о чем еще мечтает и чем, возможно, займется в ближайшее время.
В поисках талантов
— В январе в эфире российского телеканала "Культура" стартовал второй сезон проекта "Большой балет". Как получилось, что его ведущими стали два латыша — Илзе Лиепа и вы?
— Телевизионный формат – это всегда сочетание типажей ведущих. Когда я, как режиссер, выбираю из трех пар одну, обращаю внимание на то, кто с кем лучше смотрится, есть ли у них "химия". Очевидно, руководство телеканала в нас увидело именно такую пару.
Я на такой проект смотрел как бывший директор Латвийской национальной оперы, а Илзе — как истинный профессионал, прима-балерина. Очевидно, нужны были люди, связанные с профессией.
В этом проекте участвовали семь молодых звездных пар. И у меня была шикарная возможность наблюдать за их работой, следить за ростом. О масштабе проекта говорит и участие 21 хореографа.
А еще для работы в таком проекте нужна большая выдержка. На съемки у нас уходило по 8-12 часов в день, мы, естественно, уставали, но независимо от этого весь рабочий день от нас требовалось буквально фонтанировать энергией. И тут мы снова сошлись. Балерины привычны к перегрузкам, и я как режиссер тоже привык – в моей профессии, бывает, репетируешь весь день и не замечаешь, как бежит время. Поэтому я был очень рад предложению стать соведущим "Большого балета". Тем более что в первом сезоне этого проекта сидел в жюри, так же как и в проекте "Большая опера".
— Значит, сработались с Илзе?
— Да. Было очень интересно видеть и слышать, как она болеет за молодые дарования. А когда Илзе слышала мой акцент, часто говорила, что я напоминаю ей папу. И не сердилась на меня, когда я сбивался на какой-то фразе, неправильно говорил слово, и нужно было заново все переписывать. В целом проект снимало 17 камер! И когда мы чувствовали себя неловко, путали слова — поддерживали друг друга. В таком телепроекте важно партнерство так же, как оно необходимо в балете или драматическом театре.
— А вы на самом деле умеете поддерживать: пока были директором Латвийской национальной оперы, постоянно находили таланты и делали из них звезд.
— Да. В Латвии мне всегда нравилось зажигать будущих звезд. Сегодня многие из них работают на всех знаменитых площадках мира. Это Элина Гаранча, Кристина Ополайс, Марина Ребека, Александр Антоненко. А руководителя знаменитого Бостонского оркестра, вошедшего в пятерку ведущих дирижеров мира среди молодого поколения, Андриса Нелсонса я заметил, когда он был еще студентом. В 24 года я рискнул, назначил его главным дирижером Национальной оперы и не пожалел.
Во мне всегда борются режиссер с амбициями и педагог, который должен разглядеть будущие таланты и воспитать их. Я руковожу мастерской в Российском университете театрального искусства – ГИТИСе.
Когда я ставил оперу "Манон", наслаждался тем, как работают молодые исполнители и развивал в них актерское мастерство. Одаренный солист обладает именно теми качествами, которые необходимы для сцены – темпераментом, обаянием, музыкальностью, сценической органикой, чувственностью. Мне даже удалось сделать почти невозможное — так хотелось помочь молодым актерам, что я собрал даже не два, а три состава исполнителей этой оперы.
Спас латвийскую культуру от экс-министра
— Вы 17 лет руководили Латвийской национальной оперой, вывели ее в ряд ведущих европейских музыкальных театров, и вдруг тогдашняя министр культуры Жанете Яунземе-Гренде уволила вас.
— Она не уволила меня, поскольку у нее не было для этого никаких причин, но воспользовалась тем, что истекал мой контракт, и просто не продлила его. Хотя был организован конкурс на место директора, я выиграл его, но она поступила так, как ей хотелось. У нас не было с Яунземе-Гренде контакта, потому что я считал ее самым слабым министром культуры за все время и не скрывал этого. Больше скажу — мне всегда было стыдно за нее. Но поскольку Яунземе-Гренде поступила незаконно, не продлив со мной контракт, премьер уволил ее. Вот и получилось, что я пожертвовал своим креслом, но зато помог латвийской культуре.
— Помощь культуре – хорошо, но вы остались без любимого детища. Что чувствовали в этот момент?
— Семнадцать лет руководства — это много. Это я уже потом для себя понял. Надо было принять одно из предложений, которые периодически поступали, и спокойно уйти. Не случайно, по американскому менеджменту, на одном месте нельзя задерживаться больше 8-9 лет. Но я был патриотом Национальной оперы, одержимым ею.
Меня приглашали работать в Канаду, Швецию. Я же думал: ну какая Канада? У меня сейчас будет новая сцена. Я хотел видеть свой успех здесь. Думал, надо же закончить реконструкцию Оперы, третью очередь, поставить "Кольцо Нибелунгов" — четыре оперы Вагнера.
Конечно, рано или поздно все равно пришлось бы уйти. Обидно, что это случилось как раз перед тем, как Рига на год получила статус культурной столицы Европы, а я очень много работал на проекты, которые мы планировали реализовать в этот период.
Возвращение оперной дивы
— Одна из ваших учениц – оперная певица Кристина Ополайс, ставшая впоследствии одной из звезд нью-йоркской Metropolitan Opera, в знак протеста против вашего "увольнения" отказалась выступать в Латвии, и держит свое слово до сих пор.
— Да, она защищала меня, не скрывала своего мнения и проявила позицию. Кристина не согласна с тем, что сейчас происходит в Латвийской национальной опере. По-моему, руководство полностью поменяло художественную политику и больше не ищет, не поддерживает молодые таланты. У нас всегда было много молодых дирижеров из разных стран, мы давали им возможность показать себя, создавали конкуренцию. Мы вместе с десятью театрами из разных европейских стран создали программу европейской академии оперы, когда более десятка театров обменивались педагогами и молодымисолистами, активно работали на профразвитие. После моего ухода эту программу также свернули.
— Значит, Кристину Ополайс мы больше не услышим в Латвии?
— Почему же? Как раз недавно мы с ней договорились устроить ее сольные концерты. В Латвии есть три новых прекрасных зала с отличной акустикой – в Резекне, откуда она родом, в Цесисе и Лиепае. И в Риге тоже. Кристина уже выбрала дирижера, мы составим оркестр из ведущих музыкантов и устроим гастроли.
Жизнь одна, я хочу все успеть
— Вы как-то сказали, что больше не хотите возглавлять латвийские театры. Почему?
— Профессионально надо тоже расти. Я руководил оперой — большой организацией, в которой было 650 человек, приобрел много навыков. В таких больших странах, как Германия, около ста театров и постоянно происходит ротация. Причем с повышением. У нас в Латвии нет таких возможностей. Если бы, например, в Риге построили концертный зал, я бы мог принять участие в конкурсе. Но его не строят. Поэтому пока продолжаю ставить спектакли в Италии, Китае, России.
У меня была возможность работать в 13 странах и поставить 23 спектакля. Сразу после Москвы начну работать над пьесой Чехова "Три сестры", которую зрители увидят на сцене театра "Дайлес" в Риге, в котором я вырос как актер и отработал 10 лет.
Сейчас принимаю участие в двух конкурсах на должность художественных руководителей театров. Уточнять, что это за города, не хотелось бы – все-таки боюсь сглазить, но могу сказать, что это две европейские столицы.
- А есть что-то такое, о чем вы мечтаете?
— Хочу продолжать сниматься в кино. В прошлом году после долгого перерыва у меня появилась возможность вернуться на большой экран, и я загорелся этим процессом. Мечтаю поставить оперу Вагнера "Парсифаль". А еще как режиссер хочу снять собственный фильм. Жизнь-то одна, и я хочу все успеть.
