РИГА, 14 фев — Sputnik, Юлия Грант. В горячем желании уйти от возможных санкций могущественной организации Moneyval финансовая отрасль Латвии не щадит ни чужих, ни своих: под закрытие счетов по статье "Борьба с отмыванием денег и финансированием терроризма" попадают среди прочих и добропорядочные граждане Латвии. При этом у них нет права ознакомиться с мотивами банка по закрытию счета, оспорить это решение, в том числе в судебном порядке, но есть прямая возможность на веки вечные остаться в черных списках, фигурантам которых заказан доступ в любой из латвийских банков. В эпоху тотального безнала таким образом человека можно прихлопнуть как муху, и за это никому ничего не будет.
Из мамочек в террористки?
Один из вопиющих случаев банковского произвола образца 2020 года - закрытие расчетного счета в Citadele журналисту Юрию Алексееву, после чего он не смог открыть другой счет ни в одном другом банке. Клиентом Citadele (еще с поры, когда тот был Parex) Алексеев был более 25 лет. Можно ли считать, что банк не знал этого своего клиента? Нет.
Имел ли банк право придраться к транзакциям по счету? Тоже нет. Ведь согласно новой редакции закона "О предотвращении легализации средств, полученных преступным путем, и финансирования и распространения терроризма" (он же "Закон AML", Anti-Money Laundering), к разряду декларируемых относятся:
• сделки свыше 7 тысяч евро;
• перечисления, начиная с полумиллиона евро;
• выплата страхового возмещения на сумму свыше 100 тысяч евро;
• покупка наличных свыше 5000 евро;
• получение денежного выигрыша на сумму свыше 2000 евро;
• сделки с предметами искусства или антиквариатом на сумму свыше 50 тысяч.
Ни под один из этих пунктов претензии Алексееву предъявить было нельзя.
Однако счет ему закрыли именно по пресловутому "Закону AML", использовав этот акт для давления на журналиста, против которого ведет дело Служба госбезопасности Латвии. Дело еще даже не дошло до суда, виновность подозреваемого не доказана, но как экономический субъект он уже практически уничтожен в своей стране.
Еще фантастичнее история многодетной матери, которая накапливала для младшего ребенка на счету детское пособие (по 11 евро в месяц) в течение 15 лет, а намедни получила от банка уведомление о "нежелательности сотрудничества" и закрытии счета... по "Закону AML". При личном визите в банк выяснился "состав преступления": клиентка не предоставила копии нового паспорта и не прочитала сообщений в интернет-банке, который она не обновляла тоже лет восемь. До поры до времени банк это не тревожило. И несмотря на то, что на указанный счет средства приходили исключительно от Госагентства социального страхования и ему, очевидно, личность получателя была хорошо известна, женщине пояснили, что связаться с ней по обычной почте банку препятствовал закон "О защите личных данных"! А посему ей закрывают счет, а поскольку это делается по протоколу AML, то за свою услугу банк взыщет 500 евро. Вдобавок, если клиентка заартачится и не переведет деньги на счет в другом латвийском банке, с нее будут брать по 50 евро в месяц "или более"... Пока деньги на счету не закончатся, надо полагать.
Получается, что, уничтожая клиентскую базу, банки берут с нее "утешительный приз" в виде беспрецедентных комиссионных за закрытие счета и его обслуживание - в некоторых случаях этот приз может достигать полной суммы остатка на счете клиента.
Банки-грабители
Латвия из страны, которая "ближе, чем Швейцария" (рекламный слоган банка Parex, с которым он привлек десятки тысяч состоятельных клиентов с постсоветского пространства), превращается в грабителя с большой дороги, решающего созданные законодателем проблемы за счет клиентов. Кстати, прецедент создал все тот же Parex: выступив организатором эмиссии облигаций для самоуправления Одессы, при дефолте российских государственных облигаций 1998 года, за которым рухнула и Одесса, банк перевесил потери на клиентов, у которых в портфелях ценных бумаг, управляемых банком, оказались вдруг одесские облигации...
Масштаб нынешнего банковского бедствия, названного премьер-министром Кришьянисом Кариньшем "капитальным ремонтом", беспрецедентен не только потому, что Латвия когда-то преуспела в экспорте финансовых услуг, то есть обслуживании нерезидентов. Законодательство, особенно вступившие в силу 17 декабря 2019 года поправки к "Закону AML", поражает мировую юриспруденцию внедрением норм, которые могут применяться задним числом на 15—20 лет. Абсурдность этих норм в том, что в тот период времени правила банковских операций вовсе не обязывали финансистов и их клиентов собирать и предоставлять те документы, которые требуются от них сейчас. Ни один закон не требует хранить документы о сделках дольше предусмотренного налоговым кодексом срока проверки (3—5 лет). Даже руководитель отдела предотвращения легализации незаконно полученных средств Службы госдоходов Латвии Агнесе Рудзите подтверждает: ее ведомство глубже, чем в период до ноября 2017 года (момент объемных изменений "Закона AML"), проверять сделки налогоплательщиков не намерено.
Однако законодатель заставляет банки предоставлять информацию о сделках в такой детализации, какую раньше предусматривало разве что уголовное расследование, отмечает эксперт AML с десятилетним опытом, соучредитель балтийского отделения Ассоциации сертифицированных специалистов AML (Association of Certified Anti-Money Laundering Specialists) Каспарс Дрейманис.
"Латвия в этой области действует по принципу: важные, значительные нормы прописываются в законах в большой спешке, когда понимания о применении этих норм нет ни у надзора, ни у банков, - считает Дрейманис. - Надо было бы искать взаимопонимания и однозначной трактовки норм между надзором и банками, а не наказывать финансовый сектор за то, что он недостаточно тщательно изучал документы клиентов 10 или 15 лет назад".
Финансисты вообще задаются вопросом, насколько юридически корректно применять законы задним числом. Однако банки напуганы и бомбардируют надзор доносами на клиентов и одновременно замораживают их счета. Объем заблокированных в Латвии денег с 2017 года вырос в восемь раз: с 35,52 до 212,5 миллиона евро, сообщает журнал Dienas Bizness.
За девять месяцев 2019 года Служба финансовой разведки получила от отрасли 21 627 сообщений о "необычных" сделках, 3968 - о "подозрительных", 10 заявлений с подозрениями о "финансировании терроризма" и одно - о финансировании распространения терроризма. Причем 83% этих доносов написали банки, 11% - фирмы денежных переводов.
Латвия славится неповоротливостью следственно-судебной системы, и работа Службы финансовой разведки не исключение: проверить в обозримые сроки десятки тысяч "необычных" и "подозрительных" сделок у нее нет никакой возможности.
"Вопросы отмывания денег мы все чаще хотим направить в неверное русло, - считает председатель коллегии по уголовным делам Рижского окружного суда Юрис Стуканс. - Деньги на счетах не хранятся годами, они находятся в обороте, и просить отчета о сделках столетней давности несерьезно. Сейчас госинституции выбирают самый легкий путь - начать уголовный процесс и арестовать деньги на счету. Таким образом их можно держать два года, при этом активно работая над обоснованиями".
Стуканс указывает, что политики поменяли субъектность закона: если раньше доказать незаконность получения денег должны были следователи, то теперь обязанность доказывать обратное возложена на того, чей счет заморожен. Таким образом Латвия посрамила древнейший принцип римского права - презумпцию невиновности. Глава коллегии Рижского окружного суда считает, что это неверный подход: прежде чем государство налагает арест и в чем-то обвиняет, ему следует собрать доказательства, указывающие на связь замороженных денег с преступным деянием или на их преступное происхождение, а не рубить с плеча ("есть деньги - арестуем").
Доносчику первый кнут?
Начало 2020 года борцы с "отмыванием денег" отметили визитом вооруженных спецслужб на ликвидируемый ABLV, после чего соросистский еженедельник Ir вышел с ликующим заголовком "Отмыватели денег в наручниках". Старший прокурор Гита Биезума отрицает, что "маски-шоу" было устроено напоказ - мол, без вооруженного контингента с восьмичасовым обыском в банке было никак не справиться.
Однако шоу все-таки состоялось, как и громкая кампания, в рамках которой ABLV "шьют" легализацию 1,4 миллиарда евро, что, кстати, в полтора раза превышает кредитный портфель этого банка. На деле инкриминируемая банку "отмываемая сумма" составила даже не 50 миллионов евро, как было сказано в массмедиа, а 5,5 миллиона - именно столько было заморожено в рамках уголовного процесса, заявленного при спецоперации и показательном аресте подозреваемого "приватбанкира" Андриса Овсянникова.
Председатель коллегии по уголовным делам Рижского окружного суда Юрис Стуканс встревожен сложившейся ситуацией: "Латвией сейчас овладели преувеличения, от которых страдают предприниматели и, в конце концов, государство, которое рано или поздно это поймет, увидев сокращение своих доходов. Банкам придется отвечать за незаконное закрытие счетов и нанесенный предпринимателям ущерб".
Когда по письму американской Fincen была прекращена работа крупнейшего частного банка ABLV, Минфин уверял депутатов Сейма, что на экономике страны это не отразится. Тогдашний руководитель аналитического центра Certus, а ныне депутат Сейма Вячеслав Домбровский возражал: вклад экспорта финансовых услуг в экономику страны, по данным Deloitte, составляет полмиллиарда евро, из которых на ликвидируемый банк приходится треть, или 150 миллионов евро в год. Международные клиенты приносили Латвии более 1% ВВП в год, а с учетом мультипликативного эффекта - 2.37%. Аналогичным образом следовало оценить ущерб для рынка труда: ликвидация 970 рабочих мест в банке в общей сложности выбила в смежных отраслях экономики еще полторы тысячи рабочих мест, или в общей сложности 2280. Мало того, что эти люди перестали платить налоги: государство еще и вынуждено было раскошелиться на многомиллионные пособия по безработице.
Каспарс Дрейманис свидетельствует, что его зарубежные коллеги весьма удивлены тем объемом проверяемой информации, которую в настоящее время требуют в Латвии. "Как бы прыть законодателей вообще не погубила предпринимательство в Латвии, ведь без него не будет ни налоговых поступлений, ни рабочих мест", - резонно замечает присяжный адвокат Арис Бочс.
Свято место пусто не бывает: "капитальный ремонт" в латвийской банковской системе выдавил многих ее клиентов в Литву, где работает около 170 различных платежных систем, крупнейшей из которых является Paysera. Они не чураются нерезидентов и охотно открывают счета не только жителям России, Беларуси, Казахстана или Румынии, но и латвийским соседям. Число компаний, которым в Латвии закрыли банковские счета и они были вынуждены мигрировать со своими деньгами и расчетами в Литву, исчисляется сотнями. А всего только в Paysera обслуживаются более 28 тысяч латвийских клиентов, в том числе 6506 юридических лиц. Оборот этой внебанковской организации в 2019 году превысил 5,5 миллиарда евро.
Пока латвийское государство в угаре "капитального ремонта" теряет деньги и чужих, и своих, судья Стуканс призывает местных предпринимателей жаловаться на блокирование счетов в Комиссию рынка финансов и капитала (КРФК). Он уверен, что оснований для преследования предпринимателей и жителей Латвии за сделки далекого прошлого нет. Тем более что вся страна дружно прошла заполнение нулевых деклараций, они-то и являются точкой отсчета для анализа легальности доходов.
Стуканс также напоминает, что максимальный срок заморозки счетов составляет 2 года и 6 месяцев, после чего должно быть принято конкретное решение. Рискну предположить, что гора из 22 тысяч "необычных" и 4 тысяч "подозрительных" сделок родит мышь, и криминала финансовые разведчики в них не найдут, однако за два с половиной года Латвия окончательно утратит свои позиции на рынке международных банковских услуг, не возместив эти потери ничем более надежным.