Эпидемия коронавируса и сопутствующий ей глобальный экономический кризис сработали в качестве катализатора некоторых процессов, которые начались еще до 2020 года, но продвигались очень медленно, пишет колумнист Иван Данилов на сайте РИА Новости. В соответствии с известной максимой о том, что иногда за недели проходят десятилетия, 2020 год "ускорил экономическое время", и уже в 2021-м можно будет наблюдать последствия этого ускорения, которые покажут, какие стратегические решения, принятые много лет назад на государственном уровне самых разных стран, были правильными, а какие — катастрофическими.
Едва ли не самым важным последствием "эпидемиологического 2020-го" станет ускоренный слом или радикальное укорачивание глобальных производственных цепей, к которым мы все успели основательно привыкнуть за последние 20 лет.
Если в начале уходящего года требование "вернуть назад из Китая" производственные мощности и рабочие места было личным (и довольно эксцентричным) требованием Дональда Трампа и некоторых представителей его администрации, то сейчас так называемый решоринг, или оншоринг, (то есть перенос производств или в сами страны Запада, или, по крайней мере, в крайне дружественные к Вашингтону или Брюсселю страны третьего мира) — это уже общезападный тренд, который был многократно усилен эпизодами острого дефицита лекарств и средств индивидуальной защиты в условиях пандемии.
Западные политические элиты внезапно остро ощутили, что в случае какого-то мирового форс-мажора перед ними во весь рост может встать перспектива погружения в жесткий кризис, который будет сопровождаться невозможностью обеспечить свои собственные экономики и граждан даже самыми базовыми товарами, необходимыми для функционирования современной страны на уровне хотя бы позднего XX века.
Крайне некрасивый с моральной точки зрения (но крайне логичный с точки зрения политического пиара и экономической конкуренции) эпизод в виде так называемой гонки вакцин и сопутствующих кампаний по черному пиару в адрес российских и китайских разработок — тоже оказал свое стимулирующее воздействие, ибо внезапно выяснялось, что в условиях реального глобального вызова (а не исследований западных экспертов, составляющих рейтинги "научной мощи" разных стран) хваленое тотальное лидерство "коллективного Запада" оказалось или вообще несуществующим, или как минимум крайне спорным.
Если бы все это произошло лет десять назад, то случившееся стало бы реальной проблемой для стран, которые не очень хотят жить в мире геополитической и технологической американской гегемонии (ибо США образца 2010 года еще имели шансы сделать правильные выводы из случившегося и сконцентрироваться на развитии реальной научной мощи и, например, купировании ситуации, при которой ведущие выпускники физических и математических факультетов идут заниматься не научными разработками, а на Уолл-стрит, где они получают бесконечно больше денег и общественного уважения).
Но США и Евросоюз образца 2020 года сделали (и, скорее всего, будут продолжать делать) другие выводы и приняли другие меры, а именно — начали усиливать программы по продвижению на руководящие должности представителей различных меньшинств, загонять физиков-ядерщиков на семинары по "расовой справедливости", в рамках которых они учатся испытывать вину перед всеми, пишут местным афроамериканцам и прочим меньшинствам извинения за то, что они, ученые. — "белые и привилегированные мужчины".
При этом борьбу с китайскими и российскими конкурентами в сфере науки и высоких технологий предполагается выиграть с помощью санкций, которые, хотя и будут причинять серьезный дискомфорт, вряд ли окажут то волшебное воздействие, на которое, очевидно, рассчитывают наши заокеанские партнеры.
Еще одним вероятным трендом 2021 года станет глобальная инфляция. С одной стороны, росту цен будет способствовать тот самый процесс "добровольно-принудительного" переноса производств, на котором в том или ином виде настаивают государственные деятели США и Евросоюза, притом что сам перенос будет неизбежно способствовать удорожанию конечного продукта, ибо в странах "коллективного Запада" совершенного другие (нежели в Юго-Восточной Азии) расходы на производство и катастрофический дефицит компетентных кадров: сейчас пожинаются плоды перекоса в системе образования, которая выпускает гораздо больше блогеров-журналистов и прочих "специалистов по анализу классового угнетения в разрезе гендерной теории", чем инженеров или квалифицированных рабочих.
Чем сильнее американские и европейские политики будут увлекаться протекционизмом и пытаться производить условные средства индивидуальной защиты на своей территории, тем дороже они будут становиться.
Впрочем, вышеизложенный феномен будет проблемой в основном "коллективного Запада" (а острота проблемы будет зависеть от амбициозности политиков), а вторая компонента глобальной инфляции накроет почти весь мир, за исключением довольно небольшого списка стран, которые заранее позаботились о радикальном решении вопроса продовольственной безопасности.
Если посмотреть на цены подавляющего большинства продовольственных товаров (отталкиваясь от соответствующих фьючерсных контрактов бирж в Чикаго, Лондоне, Париже и Чжэнчжоу), начиная от сои и заканчивая зерном, то можно заметить, что они зафиксировали серьезный рост по сравнению с мартом 2020 года, а некоторые из них превысили (несмотря на эпидемию!) максимальные уровни 2019 года.
По оценке Продовольственной программы ООН, с риском голода (в самом прямом смысле) в следующем году столкнутся примерно 270 миллионов человек, и это только голод, без учета экономических и социальных последствий роста цен на продовольствие во всех странах, которые не могут обеспечить себя самостоятельно.
К сожалению, ситуация начинает напоминать то, что происходило с ценами на продовольствие после кризиса 2008-2009 годов, когда косвенным следствием мер по стимулированию западных экономик с помощью печатного станка стала в том числе глобальная продовольственная инфляция.
У эпидемии был не только катализирующий, но и ингибирующий аспект: из-за нее некоторые геополитические конфликты, включая территориальные конфликты в Южно-Китайском море, конфликт по линии США — Китай из-за статуса Тайваня и Гонконга, а также конфликт в Сирии были временно заморожены, но это не значит, что они исчезли. К сожалению, 2021 год их, скорее всего, разморозит, а новая администрация Байдена вполне может попытаться заявить о себе с помощью агрессивных силовых действий или, по крайней мере, демонстраций военной мощи с целью доказать, что "Америка вернулась на международную арену".
Если сложить все эти постковидные тренды, то можно отметить, что 2021 год вполне может стать годом, в котором очень наглядным образом окупятся все российские инвестиции, сделанные за прошедшие годы, включая инвестиции в науку, в продовольственную безопасность и в новые виды стратегических вооружений. Независимо от того, каким конкретно образом реализуются эти тренды будущего, Россия входит в него с набором ресурсов и возможностей, которым многие (несмотря на все риски, которые у России безусловно есть) могут только позавидовать.
