На днях я подал заявление в Генеральную прокуратуру: добиваюсь выплаты денежной компенсации за причиненный ущерб. Речь идет о громком "деле родителей", которое Служба госбезопасности (тогда еще Полиция безопасности) возбудила в апреле 2018 года. Коротко напомню основные факты.
Восемь подозреваемых и маски-шоу
В Риге 31 марта 2018 года состоялось Вселатвийское родительское собрание, организованное Штабом защиты русских школ. Около тысячи человек собрались, чтобы обсудить методы борьбы за сохранение русского образования в Латвии.
Полиция безопасности 18 апреля начала уголовный процесс против восьми участников собрания, в том числе против лидера Русского союза Латвии Татьяны Жданок, публициста Александра Гапоненко и меня. Позже в список подозреваемых был включен и политический активист Илья Козырев.
Накануне Дня Победы, 8 мая, меня задержали неподалеку от дома сотрудники ПБ. Задержание происходило в грубой силовой манере: трое сотрудников в масках повалили меня на тротуар, потом закинули в микроавтобус.
Две недели я провел под арестом в Рижской центральной тюрьме, после чего суд изменил меру пресечения на полицейский надзор и запрет выезжать из страны. В течение года ко мне по ночам наведывалась полиция, проверяя, дома ли я. Кроме того, я не мог встречаться и общаться с политическими единомышленниками.
Мне был присвоен статус подозреваемого по трем статьям Уголовного закона: деятельность против Латвии, разжигание национальной ненависти и организация массовых беспорядков. Кроме выступления на родительском собрании, в дело был включен еще один эпизод: мое участие в шествии в защиту русских школ с транспарантом "Каждому русофобу — по крепкому гробу!".
В апреле 2020 года дело против всех подозреваемых было закрыто — за отсутствием состава преступления.
В качестве компенсации за отсиженное в тюрьме и прочие доставленные мне неприятности я добиваюсь от государства скромной четырехзначной суммы.
Однажды я уже получал компенсацию: когда суд оправдал меня по делу о хранении взрывчатки. Но тогда мое требование было символическим — 1 (один) лат. И я его получил, проделал в монете отверстие, вдел цепочку и носил на шее как трофей. Посмотрим, как будет в этот раз.
Следствие затягивали сознательно
Sputnik Латвия неоднократно писал о "деле родителей". Сейчас хочу акцентировать внимание на нескольких важных, на мой взгляд, моментах.
Полицейское расследование длилось два года. Слово "расследование" следует взять в кавычки — расследовать по сути было нечего. Предполагаемое преступление всех без исключения подозреваемых состояло в том, что они что-то произнесли или написали. Причем сделали это открыто и сами все выложили в публичное пространство.
Задача следователя была предельно проста: допросить подозреваемых и свидетелей, отправить материалы на экспертизу. Сертифицированный эксперт определит, возбуждают ли произнесенные и написанные слова национальную ненависть, призывают ли к насилию, посягают ли на священные основы государства.
Если возбуждают, призывают и посягают, дело направляется в прокуратуру. Если криминала в словах не обнаружено — дело надо закрывать. Работы на два-три месяца максимум. А расследование, повторю, длилось два года.
Закон запрещает мне разглашать материалы дела, но могу уверенно предположить, что никаких следственных действий в течение двух лет не велось. Следствие затягивалось сознательно. Цель — на максимально продолжительный срок ограничить политическую и гражданскую активность подозреваемых.
По-моему, это первый такой случай в истории политических преследований в Латвии. СГБ осваивает новые, "мягкие" методы подавления инакомыслия.
Проверено, мин нет
С другой стороны, закрытие уголовного дела означает: все то, что нам, подозреваемым, предъявлялось, преступлением не является. В наших высказываниях мы выходили за рамки принятой в Латвии политкорректности, но не за рамки закона. Илья Козырев уже разместил у себя в аккаунте в Facebook перечень своих высказываний, на которые теперь, после закрытия дела, можно поставить печать "Проверено, мин нет".
Но дело, понятно, не в частных высказываниях, а в общем тоне политической риторики. Большинство русских политиков и публицистов Латвии добровольно заковали себя в цепи устаревшего советского интернационализма, который сегодня не работает. Надо от этих цепей избавляться, благо закон позволяет, как выяснилось.
Политкорректная риторика, боящаяся даже упомянуть в негативном контексте слова "латыш" или "латышский", формирует у русских жителей Латвии неправильное восприятие текущей реальности. А соответственно — и восприятие того будущего, которое ему готовят латышские националисты (националистами являются все правящие политики Латвии без исключения).
В Латвии нет конфликта между хорошим народом и плохим правительством. В Латвии имеет место конфликт между латышским и русским национальными сообществами. И основан он не на эмоциях, а на взаимоисключающих концепциях государства. Латыши хотят жить в мононациональной латышской Латвии, мы — в двухобщинном государстве, с соблюдением наших прав на родной язык и культуру.
Компромисс возможен, но латышская сторона, чувствуя нашу интеллигентную уступчивость, к нему не стремится. Только наша жесткая позиция может побудить ее к диалогу.
