Обычно в связи с празднованием 9 Мая русские Латвии получают от отдельных представителей латышской интеллигенции букет оскорблений. Они маргиналы и "ватники", "оболваненные путинской пропагандой", и "пятая колонна", ненавидящая все латышское. Но самым нелепым выглядит обвинение в том, что у "неправильно заточенного карандаша в Пардаугаве", как "с любовью" называет памятник Освободителям Риги одна латышская журналистка, русские празднуют… продолжение "оккупации" Латвии.
Смешно и нелепо? Но если почитать комментарии в латвийском сегменте соцсетей, то понимаешь, что в этом уверено большинство латышей. Простите, но это похоже на какой-то комплекс неполноценности, переходящий в манию величия. Так что же празднуют эти русские?
Война, она ведь тоже разная. Вот такой она была у моей бабушки Надежды Леонтьевны, которой в 1941-м исполнилось 15 лет и для которой "боевые действия" выражались в том, что она с другими девчонками прыгала по ленинградским крышам и гасила в ведрах с песком немецкие фугасы.
Это было в самом конце октября, рассказывает бабушка, первым при обороне города погиб ее брат Сережа, ему только-только исполнилось 18. Надя пришла к нему в переделанную под госпиталь школу на окраине. Залы и койки были переполнены ранеными. Сережа показался ей здоровым, даже каким-то румяным. Только потом Надежда узнала, что он умер сразу после того, как она ушла, — кровь хлынула фонтаном — в легочной артерии был осколок снаряда.
Вторым, в начале декабря, от голода и холода умер папа – он был слаб и болел еще со времен немецкого плена в Первую мировую. Как всех, его положили на санки и отвезли в штабеля тел у Александро-Невской лавры.
Первого февраля 1942-го прибавили паек – вместо 125 граммов похожего на хлеб вещества стали давать 200. Хлеб был или сухой, с примесью целлюлозы и опилок, или более плотный, со жмыхом, он был вкуснее, но весил больше, поэтому его было меньше чисто физически. А до этого последние четыре дня января хлеба вообще не давали — только по горстке муки.
Надя, получив хлебные карточки на заводе на Выборгской стороне, далеко от 7-й Советской улицы, где они жили, шла с ними через весь город. По дороге заходила во все булочные, мечтательно смотрела на брусочки хлеба и глотала слюну, борясь с соблазном. Но мама в этот день уже есть не могла. Попила только подслащенного кипятку, а ночью умерла.
Потом без вести пропала старшая сестра Вера. Она работала на оборонном предприятии и помогала у линии фронта. Была театралкой, хохотушкой, модницей, любила строить глазки противоположному полу. Каждый раз, уходя на работу, красила глаза, губы. Как и в тот, последний раз.
А уже после войны самый старший брат – Константин, капитан, не помню какого ранга, был убит в Севастополе, пулей в висок. Бабушка говорит – бандеровцами. Долго дома в шкатулке хранился золотой офицерский погон с запекшимися багровыми пятнами, давал пищу моему подростковому воображению. Как и фото красавца-капитана в белом кителе и с трубкой.
Остались только бабушка Надя и ее сестра Женя. А в 1946-м тогда еще 20-летняя бабушка вернулась к родственникам в Ригу, откуда ее мама в 1900 году уехала на заработки в Петербург.
Такая вот война. Без "ур-р-ра", без "грудью на амбразуру", без флага над Рейхстагом. Поэтому для многих русских, белорусов, украинцев, евреев и представителей других национальностей, населявших когда-то Советский Союз, День Победы – это не про ура-патриотизм, не про "закидаем всех шапками". Это про светлую скорбь. И да, про гордость: мы выдержали. Нас хотели уничтожить, но мы не сдались, и у нас получилось, несмотря на дорогую цену!
Это не про ненависть. У меня, как и у моей бабушки и большинства бывших советских жителей, нет ненависти к немцам, итальянцам, румынам, японцам или латышам, волею судеб оказавшихся на другой стороне истории. Пожалуй, есть ненависть и генетический страх к огромной безликой и бесчувственной машине смерти и уничтожения. Той, что может создаваться весьма культурными и интеллигентными людьми, которые считают, что их раса, нация, сословие, религия, идеология или даже футбольный клуб – это выше других. И есть гордость. Да, гордость за то, что нам (спасибо нашим бабушкам и дедушкам за право сказать "нам"), удалось эту машину сломать и остановить.
Хотя и кажется иногда, что людоедская мясорубка сломалась не до конца. Только модернизировалась и приобрела более привлекательный дизайн. И кому-то очень хочется напечь новых котлеток. Несмотря на их дорогую цену…
