Говорят, что люди в основном состоят из воды. Это похоже на правду. Но есть и исключения. Есть люди, состоящие из сена и соломы, из вещества и палок, из железа и гвоздей. На смену линейкам-батарейкам и стекляшкам-промокашкам приходят кремниевые, силиконовые и нейротоксиновые. Самые важные – люди бумажные. Ибо только наличие бумажки делает человека человеком. Мерзким животным ощущал себя каждый, кто попадал в неприятную ситуацию с неожиданно закончившейся бумагой, пишет автор фельетона радио Sputnik Петр Малеев.
Сейчас мало кому можно верить, поскольку все вокруг, кроме интернет-пользователей, врут и воруют. Разве что органам, которые борются с коррупцией. Уж они-то никогда. Жил да был в Латвии глава оперативного отдела Бюро по борьбе с коррупцией Юрис Юрашс. Он – потому что честный – уверенно разрабатывал, а затем сообщал в прессу, как кто подозревается. Большинство дел не доходило до суда, правда, об этом громко не сообщалось, поэтому репутации и не вредило.
А потом гражданин собрался в депутаты, влился в новую партию и попал в парламент. И вдруг всплыли какие-то подарочки денег на миллион и всякие нехорошие истории. Страшное дело: в антикоррупционном бюро, оказывается, тоже брали взятки. Возбудилась прокуратура, запросила лишения неприкосновенности – и товарища от греха подальше выдали служивым на прикосновения.
В партии, конечно, дело на Юрашса мгновенно перевели в политическое давление, гонения и преследования. Мол, пятно на платье – не нашего тела дело. И чтобы продемонстрировать стройность рядов, додумались соорудить картонную копию депутата. Посадили его на его место – глядите, сволочи, Юрис же с нами, Юрашс все видит. Мы – команда. Мы все, как одно - картонное братство. Кстати, выглядело солидно. Важно и бумажно.
Картонка, картонка, где рвется, там и тонко. В один прекрасный день пришли – а дурилку картонную кто-то свистнул. Причем прямо во время перерыва в заседании. Одна из главарей партии вышла на трибуну и закатила скандал. Я, говорит, щас полицию вызову. И вас всех (и меня тоже) будут трогать и щупать. А если, говорит, это сделал кто-то из оппозиции – так это статья Уголовного о краже. Мы его купили – у нас есть чек.
В итоге трафарет нашли. Кто-то поматросил и бросил, поволок в уголок. Картонка-то нашлась, но бумажное послевкусие в виде пары комков вопросов осталось. Почему Уголовный распространяется только на оппозицию? А если лапали свои? Нужно сдать на экспертизу. Люди в основном состоят из воды – вдруг на бумаге какой-то вид влаги оставили? Второе: так его все-таки купили? И какая цифра в чеке? Не совпадает ли с той, которая фигурирует в заведенном на Юрашса деле?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
