РИГА, 30 янв — Sputnik, Лев Рыжков. Популярный писательский дуэт Анна и Сергей Литвиновы этой зимой живет, что называется, между юбилеями.
В октябре 2018 года исполнилось ровно двадцать лет с тех пор, как Литвиновы отнесли в издательство "Эксмо" свою первую рукопись, которая получила название "Отпуск на тот свет" и вышла в виде книги в марте 1999 года – то есть годовщина этого события еще впереди. Роман был суперуспешный, и вот уже два десятка лет Литвиновы – топовые авторы крупнейшего издательства России. Также буквально на днях вышла в свет книга "Почтовый голубь мертв" - восьмидесятая по счету.
Написать одну-то книгу – великий и тяжелый труд. Но восемьдесят? Тем не менее, писатели не выглядят уставшими – они бодры, веселы и искрометны.
Латвия – одна из любимых стран творческого тандема. Именно оттуда, из Сигулды, была их любимая бабушка, которая, правда, оказалась не совсем бабушкой.
Впрочем, можно было бы догадаться, что жизнь авторов детективных головоломок тоже не так проста, как можно было бы подумать. И да! Анна и Сергей Литвиновы – не жена и муж, а сестра и брат.
Придавленная XX веком
- Если ваша бабушка была латышкой, значит, и вы какой-то частью латыши?
Сергей: В каком-то смысле наша бабушка была необыкновенной женщиной. Ее звали Фанни Карловна. Она действительно была латышка. И судьба ее была крайне тяжелой. Мы очень хорошо знали эту женщину. Но она не являлась нашей родственницей.
- А почему тогда вы называете ее бабушкой?
С.: Она была свойственницей. Наш дед – Игорь Павлович Литвинов перед Второй мировой войной развелся с нашей родной бабушкой. Она впоследствии вышла замуж.
После войны дедушку сослали в Казахстан, и там Игорь Павлович познакомился с женщиной из Латвии. Дедушка на ней женился.
После ссылки переехали в Архипо-Осиповку в Краснодарском крае. И прожили они вместе всю оставшуюся жизнь – с 50-х (или даже с конца 40-х) до его смерти, а он ушел из жизни в 1991 году. И все это время они были вместе.
- Наивный вопрос: а как женщина из Латвии оказалась в Сибири?
С.: Когда СССР присоединил в 1940 году Латвию, мужа Фанни Карловны, директора школы, просто расстреляли, а ее саму, как жену врага народа, сослали в Казахстан.
Когда ее посадили в тюрьму, она была беременна. Ребеночек умер. В лагерях Фанни Карловна пыталась покончить с собой. После лагерей и ссылок она вышла замуж за нашего деда.
Испытания сказались на Фанни Карловне. Мы ее хорошо знали, гостили у них с дедушкой много раз. Она была человеком удивительной интеллигентности. Но при этом чувствовался некий надлом. Человек был как бы готов на все и на все согласен. Я никогда не слышал, чтобы она на кого-то повышала голос. Говорила очень тихо, очень ровно, исключительно интеллигентно.
Когда я был еще совсем маленьким ребенком, я побывал в гостях и у ее родственников в городе Сигулда. Одним из них, ни много ни мало, был первый секретарь Сигулдского горкома партии.
И меня всегда поражало, насколько латыши - выдержанные, спокойные и воспитанные люди. Ох, не случайно в советские времена артисты из Прибалтики играли представителей западных держав! Интеллигентность на грани аристократичности чувствовалась в них.
- А кем вы тогда считали Фанни Карловну?
С.: Двоюродной бабушкой. При этом надо знать, что и наша родная бабушка была в добром здравии и при новом муже. И мы ее тоже очень любили.
Между собой наши бабушки, кстати, были знакомы. Встречались все вместе. С нашей любимой родной бабушкой был ее второй муж. С нашим родным дедушкой была его вторая жена Фанни. Никто не ссорился. А что им было делить?
Анна: В нашей латвийской бабушке чувствовался европейский лоск. Например, наша московская мама, накрывая ужин, всегда клала вилку справа. А вот Фанни Карловна клала, как положено, вилку – слева, нож – справа. И есть правильно, с вилкой в левой руке, я научилась благодаря бабушке Фанни.
- Трагическая судьба как-то отразилась на характере бабушки?
С.: Действительно, в ней был трагический налет. Мы знали, что она пыталась в лагере покончить с собой. На руках у нее были шрамы. И, тем не менее, она была человеком исключительно доброй души. Хотя XX век и ударил по ней изо всех сил.
- Такой яркий образ! Я ни за что не поверю, что вы ее нигде не отразили.
А.: Мы стараемся близких знакомых и родственников никогда не прописывать. Никого не хочется обижать.
Люди всегда себя по-другому представляют, чем их видим мы. Иногда бывают такие случаи, когда мы никого не имеем в виду, а читатели, тем не менее, обижаются.
Однажды с нами перестала разговаривать соседка по даче. И мы никак не могли понять – почему? Призвали ее к ответу.
А она говорит: "Почему вы меня вывели в вашей книжке таким нехорошим человеком? Вашу героиню тоже зовут Марина, и она тоже изменяет мужу!"
Путеводная улыбка
- Вы часто бываете в Латвии?
С.: В последнее время, к сожалению, нет. Я там ни разу не был с тех пор, как Латвия стала независимой державой.
Я жил в Москве и в советские времена работал журналистом. Местом моей работы была всесоюзная газета "Лесная промышленность", которая писала о работниках лесобумажной отрасли.
И вот одно издательство заказало книгу очерков "Гвардейцы пятилетки". И мне выпала честь написать один из очерков.
Мой герой был латышом и работал сеточником на бумагоделательной машине. Кроме всего прочего он был героем Социалистического труда и депутатом Верховного Совета СССР.
И вот я поехал в Латвию в командировку, брать интервью. И тут я понял, что этот человек не говорит по-русски! Вообще! Он знал "здравствуйте", "до свидания" - и все. Хорошо, что рядом была его жена, которая могла переводить.
Сейчас это уже воспринимается нормально. Но ведь он был, говоря по-современному, депутатом парламента! Он принимал законы, читал их, обсуждал. Как он принимал эти законы?
А.: Я тоже застала социалистические времена. В начале 90-х я была студенткой. И, естественно, как все студентки, старалась куда-нибудь усвистать на выходные. И Прибалтика представляла для меня очень большой интерес.
И вот, когда я в первый раз собиралась туда с подругой, многие меня пугали: "Спросишь дорогу – отвернутся, оскорбят". Так что ехали мы с подружкой немного в напряжении.
- Оправдались эти опасения?
А.: На самом деле ларчик открывался просто. Если ты улыбаешься, здороваешься, говоришь "пожалуйста", если ты не ведешь себя надменно и свысока, то тебе не только подсказывают дорогу, но и провожают, показывают самые интересные места. И мы были чрезвычайно довольны поездкой, городом, страной и людьми.
Мне в Риге очень нравились органные концерты. Нам повезло попасть на выступление великого Гарри Гродберга. Это было потрясающе!
Не могу не упомянуть рижский бальзам, который я люблю до сих пор. Его очень сложно было достать. И я очень рада, что сейчас он перестал быть дефицитом. Маленькую рюмочку в чае после катания на лыжах я до сих пор употребляю с большим удовольствием.
С.: У издательства "Правда" была в Юрмале своя база отдыха. Я провел там несколько дней по путевке от журнала "Смена". Тогда уже все начинало обособляться и рушиться. Я успел побывать в Юрмале, можно сказать, впрыгнув в последний вагон уходящего поезда.
Помню, был ноябрь. Я гулял по пляжу и сильно простыл. Продуло меня балтийским ветром. И страшным образом разболелся зуб. Спасибо балтийской погоде!
- Так и сидели бы в домике? Что вас повело на пляж в непогоду?
С.: Любовь к произведениям Василия Павловича Аксенова. Действие многих ранних повестей у него происходит на пляжах Юрмалы. Его книги производили эффект разорвавшейся бомбы. В то время все ехали осваивать Сибирь, а молодые пижоны Аксенова направлялись на юрмальские пляжи.
Для советского человека Латвия, по сути, была отдушиной, куском Европы, куда ты мог поехать в любой момент. Не надо было никакого загранпаспорта. Ты садился в поезд "Москва-Рига", приезжал и оказывался в Европе.
А.: А я ездила в Ригу из-за кофе. В Москве и даже в Питере выпить кофе было большой проблемой. А в Риге я увидела целое священнодействие. Когда я во второй раз приходила в кофейню, ко мне обращались по имени, здоровались, знали, за какой столик я сяду.
- И ничего не напоминало о Советском Союзе?
А.: Разве что лозунги. Они в то время висели везде. Но в Старой Риге они смотрелись, честно говоря, смешно и жалко. Но куда от них денешься? Такие были правила игры.
