Что есть у латыша - язык да душа: о чем писали латышские СМИ

Надиктованная Брюсселем задумка министерства среды обязать всех владельцев уличных туалетов-будочек занести их в особый регистр прежде всего ударит по крестьянам. Редактор эмигрантской газеты выступил с сенсационным заявлением: латыши могут выжить и без латышского языка! Куда идет Латвия? К нищей старости пенсионеров или к тому, что государство будет всем раздавать деньги бесплатно?

Латвийцев призывают регистрировать "домики с сердечком"

Депутат Елгавской думы Иварс Яковелс поминает бравого солдата Швейка, в книжке про которого говорилось, что за кражу сала грозил срок от шести месяцев до 20 лет и что незнание этого закона не освобождало Швейка от ответственности. Равно как и незнание того, что за незарегистрированные "удобства на улице" в виде традиционной будочки будет грозить штраф от 350 до 1400 евро, не освободит латвийцев от ответственности. Хотя для жителей латвийского села это большие деньги, пишет автор на портале газеты Zemgales Ziņas.

То, что это не шутка, подтвердило решение правительства от 27 июля, одобрившее проект "Правила о регистрации и обслуживании децентрализованных канализационных систем", который подготовило министерство среды и регионального развития, счастливо объединив в этом документе и первое, и второе. В министерстве поясняют, что проект стал необходим потому, что нужен единый подход, регулирующий как централизованные, так и децентрализованные услуги канализации. Очевидно, в министерстве не видят особой разницы между сельским домом одинокой пенсионерки на селе и офисом большой компании в центре Риги, иронизирует Яковелс. И лозунг "Один закон — одна справедливость для всех" в данном случае трактуется слишком уж буквально.

В то же самое время автор полагает, что, собирая штрафы с пенсионерок, не зарегистрировавших свои будочки, мы не будем способствовать расцвету латвийской экономики.

Наоборот. Обычно неоднозначные инициативы властей обсуждаются в обществе. Но только не в данном случае. А ведь, помимо очевидной абсурдности проекта, он еще и сулит дополнительное финансовое бремя самоуправлениям, работники которого должны будут вести вышеупомянутый регистр и проверять наличие "нелегальных" удобств во дворе, зная каждый такой домик с сердечком в своем крае или волости. Во всяком случае селянам уже надо ждать соответствующей анкеты от самоуправления. И местным властям предстоит разъяснить населению, как правильно ее заполнить, да как послать — отнести в конверте или отправить в электронном виде.

Однако на этом эпопея не закончится. Если поменяется владелец будочки, используемая в ней система (простой резервуар или биологически активные вещества) или хозяин вообще решит ее ликвидировать как класс, об этом немедленно необходимо будет сообщить местной власти.

Язык — не главное

На портале Ir в очередной раз гостил редактор эмигрантской газеты Latvietis Гунар Нагелс. На сей раз он выступил с довольно-таки крамольным заявлением, рассуждая о том, каков он — центральный элемент самоидентификации латышей.

"Мы часто слышим утверждения о том, что таким элементом для латышей является язык. Наш древний, уникальный, с любовью и строгостью охраняемый латышский язык, — пишет автор. — Но так ли это на самом деле?"

Он приводит пример того, что язык не является автоматически ядром национальной идентификации. Это народ Ирландии. У него идентичность весьма мощная. Она пережила и безжалостную оккупацию, и переселение в разные уголки мира, в том числе в США и Австралию. Причины появления ирландской диаспоры — как бегство от оккупантов (не русских, а англичан, если кто сомневается, не зная истории, — прим. ред.), так и экономические причины и высылка. По большей мере ирландский язык исчез. Но вот идентичность и акцент остались.

Но каков же тогда должен быть этот мистический элемент, после исчезновения которого исчезает уже и сама нация? Число латышей за пределами Латвии примерно 400 тысяч человек и с 1930 года оно не особо изменилось, утверждает редактор. У латышей, соответственно, имеется большой опыт ассимиляции на чужбине.

Причем если старшие поколения эмиграции лелеяли язык и культуру, то новая экономическая эмиграция, где преобладает молодежь, часто предпочитает язык той страны, в которой она обустроилась, считает Нагелс. Однако от этого уехавшие латыши не перестают быть латышами. Это означает, что латышская идентичность сильнее языка и латышское общество продолжает существовать даже тогда, когда язык сходит со своего пьедестала.

Каков же этот элемент, вновь задается вопросом Нагелс. Увы, ответа на свой вопрос сам он не дает…

Два варианта для Латвии: нищая старость или гарантированный доход

Есть два взгляда на будущее благосостояние латвийцев, делится Марис Краутманис в Neatkarīga Rīta Avīze. Согласно одному, пенсий, какими мы понимаем их сейчас, из-за негативных демографических процессов в будущем не останется. Уже лет через 15-20 людям придется работать до самой смерти, потому что при сохранении нынешних демографических тенденций в Латвии станет реальной ситуация, что на каждого работающего будет приходиться двое или больше людей пенсионного возраста.

Есть и другой прогноз, опирающийся на идею о том, что в мире происходят фундаментальные изменения рынка труда, когда снижается необходимость в монотонном физическом труде, растет роль интеллекта в создании новых ценностей. Отдельные исследователи идут еще дальше и указывают на экспоненциальный рост значимости электронного интеллекта на рынке труда.

Именно этот последний фактор позволяет все чаще говорить о так называемом всеобщем безусловном доходе (ВБД), который будет присваиваться каждому члену общества, если тот выразит желание его получать, вне зависимости от уровня образования, социального происхождения и объема проделанной работы. Сторонники ВБД считают, что в достаточно развитом обществе каждому человеку надо обеспечить достойные условия жизни вне зависимости от других обстоятельств.

Апологеты этой идеи убеждены, что свободный труд человека, когда он занимается любимым делом, — более творческий, а значит, в итоге продуктивнее для общества, чем принудительный. Фактически уже на совсем другом уровне развития общества предлагается вернуться в ситуацию, в которой жила аристократия прежних времен, когда ей не нужно было думать о пропитании и она могла заниматься всяческой творческой деятельностью — искусством и науками, которые в итоге развили общество намного больше, чем, к примеру, монотонный труд крестьянина на пашне.

Помимо этого весьма спорного аргумента существует мнение, что можно рассчитать конкретный позитивный экономический эффект ВБД, который возникнет при освобождении от огромной и все возрастающей бюрократии, которая "обслуживает" разнообразные социальные программы. Содержание и административное обслуживание этих социальных программ в итоге стоит столько же или даже больше, чем придется платить, введя ВБД разумного размера.

Противники ВБД, в свою очередь, указывают на падение престижа труда (особенно в малоквалифицированном секторе, от которого полностью избавиться нельзя) и возможный рост преступности из-за скуки и безделья, потому что не все, кто захочет получать ВБД, станут изобретателями, художниками, музыкантами или иначе найдут себе социально положительное, творческое занятие. Потенциальная деградация общества считается главным контраргументом против ВБД.

Пока противников ВБД больше, чем сторонников, и он нигде не введен. Близко к этому была Швейцария, где в прошлом году прошел референдум о введении ВБД (при котором каждому взрослому гарантировался бы доход в размере 2500 швейцарских франков — около 2170 евро), но проект не получил поддержки общества. Сейчас о ВБД много говорит Финляндия, где начат двухлетний эксперимент, в ходе которого 10 тысяч счастливчиков будут каждый месяц получать ВБД в размере 560 евро. Если результаты эксперимента будут признаны положительными, Финляндия может стать первой страной в мире, где ВБД будет введен, но и там аргументы противников идеи пока что звучат убедительнее.

У жителей Латвии в обозримом будущем нет надежды получать настолько несоразмерно большой ВБД, какой отклонили на референдуме швейцарцы, но финские 560 евро в месяц уже кажутся реалистичнее.

Возможно, не завтра и даже не через десять лет, но с сохранением нынешнего вектора развития человечества, обеспечение соразмерного ВБД, в том числе и латвийцам, в будущем может оказаться реальнее, чем прогнозируемый некоторыми крах пенсионной системы.