Александр — аэрографист. Человек, превращающий серое и безликое в цветное и живое. Стены, телефоны, мотоциклы, машины — почти все.
Рисовать Александр начал еще в школе. Для себя. На стенах. Непризнанное искусство граффити стало первым мольбертом самовыражения. Рисовал на всем: на стенах, мусорниках, заброшенных зданиях.
- Гоняли?
— Гоняли, конечно.
- Чем ты вообще занимаешься?
— Я занимаюсь аэрографией.
- Это обрисовывание машин?
— Это обрисовывание всего. Машин, мотоциклов, шлемов, телефонов, стен. Я обрисовываю все. Кроме стекла и резины. И то, только потому, что в Латвии нет подходящих материалов.
- А когда начал рисовать?
— В яслях. Потом в садике, потом в школе. Первые деньги заработал в двенадцатом классе. Стену обрисовал.
Второй художник, с которым я сталкиваюсь. Второй раз слышу об отсутствии необходимости профильного образования. В целом, логично. Рисовать или умеешь, или не умеешь. Мне тридцать три, меня учили. Не срослось. У Саши срослось вполне.
- Ну а с образованием что?
— Закончил двенадцатый класс и, совершенно не осознавая что делаю, поступил на энергетический факультет. Просто куда-то поступить надо было, а там были бюджетные места. Отучившись два курса, причем, второй курс я два раза отучился, я совершенно не имел представления, что такое энергетика.
После второго курса — академический. Эфемерная технарская профессия уходит на второй план. На первом плане — тусовки и возможные приработки, дающие возможность купить те самые баллончики с краской, чтобы рисовать. В общем, не сложилось с энергетикой. Зато с творчеством все пошло на ура.
— Я сначала искал курсы аэрографистов в Риге. Не нашел. То, что предлагалось, мне уже было неинтересно. Потом нашел в России. Там было посерьезнее, плюс на выходе давали сертификат, все дела. Но я на тот момент уже полтора года этим занимался, поэтому решил, что не имеет смысла тратить кучу денег, которых нет, и начал все осваивать самостоятельно.
Талант был, рука набилась. Дальше все пошло само.
— Начинал для себя, для друзей. Им нравилось, мне нравилось. Решил зарабатывать этим деньги. Граффити не давали нужного простора — баллончиком не прорисуешь мелкие детали. Перешел на аэрографию.
- У нас схожие профессии, творческие. Насколько часто приходится наступать себе на горло и рисовать то, что не хочется?
— Иногда бывает. Один раз позвали яхту разрисовывать. Я согласился, потому что другая страна, другие люди. Клиент хотел, чтобы я на разбитом носу яхты нарисовал заклепки и красную звезду. Я говорю: ну давайте лучше сделаем аэрографию с разорванным металлом, чтобы сочеталось. Он уперся, мол, нет. Четкая линия и все. В итоге меня уговорили. Сказали: нам сезон отходить, а потом уже в Риге встанем и будем капитально реставрироваться. Я согласился. Сделал так, как хотели.
- А отказываться приходилось?
— Приходилось. Чаще всего в процессе согласования по телефону. Когда я понимал, что это совсем не мое, то просто говорил нет.
Обидеть художника может каждый. Не каждый имеет возможность обижаться. Александр имеет.
- Сколько стоит порисовать?
— Зависит от. Телефон — 30 евро, машину целиком — около полутора тысяч.
- Жить можно?
— Нужно.
- А в месяц сколько получается?
— По-разному бывает. В среднем — 600-800.
Разумеется, любая творческая профессия непредсказуема, в плане дохода. То пусто, то густо. Но выживать получается. За кордон не тянет.
— Звали, обещали золотые горы, кучу заказов. В один момент даже серьезно задумался, но притормозил. Сказал, что готов эти заказы обработать и дома. Заказы так и не пришли. Здесь уже сформировалось мое имя, как художника с кругом общения и клиентурой. Не хочу срываться и начинать все заново.
Наконец, доходим до самих рисунков. Саша открывает сумку, достает стопку листов.
- Стоп.
— ?
- Ты хочешь сказать, что ты взял чистые листы бумаги и…
— Нет.
- Ну, слава богу.
— Это не бумага. Это ДВП. Мне шкаф привезли, а там лишние материалы остались. Я на них и рисовал.
- Ок, переформулирую: когда ты начал на них рисовать, они были чистыми и белыми?
— Да.
- На них не было фотографии?
— Да нет же.
Разумеется, даже не будучи человеком, близким к искусству, я в курсе, что такое — фотореализм. Но тут прямо за гранью. На кусках ДВП — живые фото. Живой Боб Марли, горящий огонь, лохматая собака.
— По сути, каждая работа — вызов. Очень сложно нарисовать живого человека. Я тренировался на Бобе. Собачья шерсть — тоже сложно. Сложно сделать так, чтобы она смотрелась настоящей.
Ну, и огонь. Главный вызов аэрографа. Его заказывают постоянно, а нарисовать так, чтобы он выглядел настоящим — очень сложно.
Получилось. Марли курит, тигр горит, собака лохматится. Все как живые.
- А попроще работы бывают?
— Был один клиент. Заказал шлем разрисовать. И чтобы выглядело так, как будто он кого-то сбил и съел. Черный шлем, загрунтовал. И потом как священник с кадилом красной краской его окропил. Клиенту понравилось, работы минимум. Вообще на такую картинку формата А4 уходит 6-8 часов.
- А картины не продаешь?
— Ну, если есть время их нарисовать…
С женой тоже совпали. Супруга делает сумки из кожи, Саша их периодически разрисовывает. Получается вполне себе семейный подряд. Все довольны.
- Не гонит семья на более приземленную работу?
— Да нет. Когда я только решил уйти в творчество, пришел к тогда еще будущей жене, спросил: как думаешь — стоит попробовать? Она сказала "пробуй". Теперь часто работаем вместе. Наши совместные сумки продаются и в Латвии, и в России.
Уезжать семья не хочет. Если тогда давно рискнул и поехал, то сейчас бы у нас своего Саши не было. Теперь уже оброс: семья, дети, клиенты. Золотых гор, разумеется, нет, но на раскопки уже не тянет.
— И я, и моя жена — мы оба растем, развиваемся. У нее своя мастерская. От сумок и ремней она уже перешла на шубы и дубленки. Я тоже постоянно пытаюсь расти и совершенствоваться. Места для этого мне пока хватает.
- У тебя дети. Что ты хочешь для них?
— Я не знаю. Если они пойдут по нашей, художественной стезе, то все ок. Мы передадим им своих же клиентов и все сложится. В латвийскую экономику я пока не верю.
- Пока?
— Пока. Сейчас слишком много говорят о языке, о политике. Когда это закончат, можно будет начать думать об экономике.
- А если дети решат уехать?
— Значит, уедут. Это их жизнь, их решение. Набьют шишки, наберутся опыта. Сами решат.
- Но сами вы пока никуда?
— Нет. Нас пока и тут неплохо кормят.
