В конкурсной программе 39-го Московского международного кинофестиваля участвует картина "Мешок без дна" режиссера Рустама Хамдамова. Это первый фильм режиссера после очень долгого перерыва.
Аристократия, богатыри и грибные люди
Что я ожидал увидеть? А что вы сами можете предположить, услышав название "Мешок без дна"? Боевик это? Вряд ли. И не ужасы, и не мелодрама – про мешок-то. Скорее, казалось автору этих строк, это будет что-то восточное. Сказка с минаретами, мудрецами и непередаваемым, как сладкий рахат-лукум, восточным колоритом. А что? Умная сказка в духе Ходжи Насреддина вполне закономерна в качестве opus magnum большого мастера, уроженца Ташкента.
Но экранная действительность, конечно же, оказалась несколько другой. И даже совсем непредставимой, чего уж тут лукавить.
Начнем с того, что изображение на экране оказалось черно-белым. А действие началось в некоем дворце – примерно так на излете XIX века. Блещут роскошью залы, стоят в чехлах стулья – не исключено, что и мастера Гамбса. На этих стульях сидят юные офицеры, и один из них наяривает пальцами по чехлу, как по воображаемой клавиатуре, какую-то "Апассионату".
Входят две дамы в кринолинах. Одна из них – Светлана Немоляева. Вторая – кто-то вроде великой княгини. И вот великая княгиня предупреждает: князя не волновать, он нервничает. И чтоб без убийств! А то была предыдущая чтица – так она накидала трупов, и за каждый заломила по пятьдесят рублей. Пришлось ее уволить. "Ну, что вы! – говорит чтица в исполнении Светланы Немоляевой. – Убийство будет всего одно. За ту же цену".
А потом мы оказываемся на какой-то лужайке. Под деревом лежит тело молодого человека. В груди – стрела. На щеке – вырезана буква Y. Мимо проходит витязь. Вот реальный такой древнерусский витязь – в шлеме-шишаке, в кольчуге. Видит тело. Останавливается. Потом вдруг – раз! – и начинает гонять пинками человека-гриба. А у гриба у этого дома – дети-грибочки и сокровища, неизвестно откуда взявшиеся.
Вы не думайте, что мне привиделось: так оно все на экране и есть. Такой вот неожиданный даже не сюрреализм, а что-то, чему и название не подберешь.
Потом оказывается, что про витязей и грибов-гуманоидов – это Светлана Немоляева читает рассказ князю-алкоголику.
А на лужайке дело разворачивается каким-то своим очень странным чередом. Витязь устраивает расследование. Задействует прекрасную царевну в кокошнике, бабку-ёжку, калик перехожих. Кто-то из них врет, как сивый мерин. И вроде бы сказка перед нами, но какая-то недобрая. Не то, к чему с детства привыкли.
Дальний родственник "Великолепной семерки"
И вдруг я понял, что все это мне напоминает.
"Это же Акутагава Рюноскэ! – сообразил я. – Классик японской литературы. А экранизировали его знаменитую новеллу "В чаще"!" Забегая вперед, скажу, что так оно и оказалось.
Новелла "В чаще" знаменита в мире кино. Еще в 1950 году великий японский режиссер Акира Куросава экранизировал ее вместе с другим рассказом классика "Ворота Расёмон". И получился знаменитый фильм "Расемон". Куросаве за этот фильм дали "Оскара". Притом надо знать, что номинацию "Лучший фильм на иностранном языке" учредили специально для этого фильма.
Дальше интересней. Сюжет, как то часто бывает, утянули в Голливуд. Там переработали, переосмыслили. И появился фильм "Великолепная семерка". Из которого, в свою очередь, выросло несколько римейков. А апофеозом сюжета – уже неузнаваемого – стала "Омерзительная восьмерка" Квентина Тарантино, закрывшая тему детективов-самураев талантливым постмодернистским глумом.
В общем, вот от какого витиеватого древа отпочковался "Мешок без дна". Но отпочковался, заметим, сразу от корней, не от "семерок-восьмерок" – от литературного первоисточника.
И тут уже изящество замысла предстало перед вашим рецензентом во всей красе. Осталось только отключить здравый смысл и просто получить удовольствие от этой талантливой игры аллюзий и смыслов.
Добавлю, что Акутагава – не единственный источник. Есть и русские народные сказки. И "Тысяча и одна ночь" – тоже есть.
Это достаточно известный сюжет о бездонном мешке, который незадачливый купец приволок на ярмарку, а его украл мошенник. Купец кричит: "Отдай, он мой!" "А чем докажешь?" — огрызается жулик. И действительно – чем? Если бездонный мешок материализует все, что ни пожелаешь. Это, наверное, самая парадоксальная и абсурдистская сказка цикла "Тысяча и одна ночь".
А в целом сюжет напоминает узбекский ковер тонкой работы. Основа этого ковра – русский фольклор, лешие, богатыри, бабки-ёжки. Орнамент – "Тысяча и одна ночь". А сюжетные узоры – уже японец Акутагава Рюноскэ. Такой вот интернациональный ковер.
По воздействию – это примерно как Дэвид Линч. Но роднее, добрее. И не столько психоделические ребусы перед нами, сколько копилка парадоксов, рассыпанные щедрой рукой зерна мудрости.
Фильм-долгострой
Просмотр публику озадачил. Конечно, киношники на фестивале видели всякое, но даже эти люди, которых трудно чем-то удивить, были в некотором недоумении. Поэтому пресс-конференция Рустама Хамдамова происходила фактически при аншлаге. Журналисты тянули руки, вскакивали с мест.
Так получилось, что новый фильм Хамдамова зрители ждали более четверти века. До этого последней крупной работой мастера была красивая и, так получилось, скандальная картина "Анна Карамазофф" с французской звездой Жанной Моро в главной роли.
Сам фильм снимался больше пяти лет. За это время сменилось множество операторов и звукорежиссеров.
"У нас постоянно не было денег, – рассказал Рустам Хамдамов. – Два актера успели уйти на тот свет, пока мы снимали, а Елена Морозова родила двоих детей".
Дворцовые сцены снимали в Санкт-Петербурге. Это – заброшенный дворец в промышленной зоне. По словам режиссера, в очереди на съемки в его интерьерах стояло двенадцать съемочных групп. "И все не могли дождаться, когда же мы уйдем оттуда", – добавил Хамдамов.
В общем, констатируем: фильм получился глубокий, загадочный и, возможно, самый необычный в конкурсной программе. Так что стоит, наверное, подержать за него кулачки.
