Кто такие латвийские русские? Вроде вопрос простой: в местных общественных дискуссиях и публицистических полемиках мы предстаем обычно цельной и легко опознаваемой группой.
Однако это большое и порочное упрощение — о том, какие мы на деле разные, заставляет вспомнить хотя бы недавняя коллизия с обобщенными "новыми латвийцами", они же "новые латыши", — российскими эмигрантами последней волны, перебравшимися в Латвию и в Балтию в целом по политико-идеологическим мотивам. Они кажутся новым, чисто современным феноменом — однако встраиваются в очень давнюю, многовековую традицию.
Ведь в Латвию из России бежали еще задолго до первой волны антибольшевистской эмиграции. Бежали еще тогда, когда никакой Латвии на картах не было и в помине. Но бежали по все той же причине — конфликта с российской властью. Именно так здесь возникла самая старая и укорененная русская община — старообрядцы.
Нечужие русские
В Рижском этнографическом музее, представляющем традиционный быт коренного населения, среди типичных латышских хуторов есть изба латгальских старообрядцев. Неприязненные слова о "пришлых русских" никогда не относились к здешним староверам, чьи общины известны как минимум с первой половины XVIII века.
История латвийского старообрядчества лишь немного короче истории старообрядчества в целом. Когда после никоновских реформ на Руси начались гонения на раскольников, одним из мест, куда те устремились, стала Лифляндия. Главным образом та ее часть, что принадлежала тогда польскому королю.
С тех пор и существует в сельской Латгалии старообрядческий "анклав". Будучи, как и представители многих гонимых национальных и религиозных общин, людьми предприимчивыми и оборотистыми, староверы преуспевали как купцы, осваиваясь в городах — в первую очередь в Риге и Даугавпилсе. В латгальской столице и сегодня заметны нарядные моленные, включая самую крупную — златоглавую Никольско-Рождественскую. Ее заложили в 1910-х, после принятия закона о веротерпимости, фактически "легализовавшего" старообрядцев, а достроили уже при Первой республике.
Латгальский заповедник
Обретенная в 1918-м Латвией независимость на двадцать с лишним лет продлила здешним староверам их "золотой век", начавшийся в 1906-м, с принятия упомянутого закона, но в России оказавшийся совсем коротким. Там государство скоро принялось третировать старообрядцев с позиций теперь уже не официального православия, а воинствующего атеизма; в независимой же Латвии они существовали вполне вольготно даже при диктатуре Карлиса Улманиса. Как националист, тот инородцев не жаловал, но как консерватор и любитель сельской патриархальности снисходительно относился к консервативным и патриархальным староверам.
Они оказались самыми верными хранителями этой картинной, почти неправдоподобной по нынешним глобалистским временам патриархальности: со своими окладистыми бородами, с экзотическими именами, вроде Азия и Маврея. Маленькие исчезающие островки этой экзотики по сей день обнаруживаются в разных странах, доказывая: русское рассеяние началось вовсе не после Октября 1917-го. Латвийские старообрядцы с их традиционной для всех староверов замкнутостью и недоверием к новым веяниям в любых сферах еще в конце 1930-х мазали дегтем ворота недостаточно добродетельных невест, а некоторые из них в советские времена чурались телевизоров и холодильников.
Сейчас-то столь лютых традиционалистов практически не встретишь, да и сколько вообще в Латвии осталось староверов, точно сказать сложно. Данные переписей (каковые старообрядцы всегда недолюбливали) говорят всего о двух с половиной тысячах, эксперты — обычно тысячах о 70.
Этнографическая экзотика жива еще в Латгалии, где можно наткнуться на деревеньки с типично русскими названиями, вроде Ковалево и Кривошеево. Со столь же русского вида избами, украшенными резными голубыми наличниками. С деревянными моленными — обычно небольшими, очень простой архитектуры и непривычно для храмов (которые последователи большинства религий возводят на видном месте) неприметными.
Тут понадобится время, чтобы добраться до глухих углов одного из самых глухих регионов страны, дотошность в поисках и готовность к тому, что внутрь храма попасть не удастся (а если и пустят — наверняка не разрешат фотографировать).
Внешне же старые сельские моленные обычно крайне скромны — вынужденно: "диссидентам"-раскольникам веками не позволяли привлекать внимание к себе и своей вере. Храмы долго приходилось строить неотличимыми от изб, а возводить колокольни старообрядцам не позволяли вплоть до судьбоносного 1906 года.
Именно после тогдашних послаблений над Ригой и вознеслась высокая колокольня Гребенщиковской общины, сто с лишним лет, до самого недавнего времени, гордившейся своим единственным в городе золотым куполом.
Гребенщиковская община
Сейчас-то сусальным золотом сияют и купола Христорождественского собора – но он в советскую эпоху долгие годы был планетарием, а рижская Гребенщиковская соборная моленная действовала на протяжении всей эпохи победившего атеизма.
Староверы с их многовековым опытом противостояния государству в советские времена проявляли не демонстративную, но последовательную твердость. Статистика середины 60-х говорит, что обрядов крещения они проводили больше, чем лютеране — самая массовая (и несравненно более многочисленная, чем старообрядцы) здешняя община.
Молитвенный дом рижской Гребенщиковской общины (названной так по имени митавского купца Алексея Гребенщикова, щедрого жертвователя) — самый большой в мире храм старообрядцев поморского согласия, а сама община — самая крупная из беспоповских.
В нынешнем виде моленная существует со второй половины XIX века, напоминая о временах, когда старообрядцы — не только рижские — были ударниками капиталистического труда. Они умели зарабатывать деньги и считали нужным ими делиться: в Риге Гребенщиковская община содержала богадельню, школу, образцовый детсад. Ей же принадлежали большие земельные наделы — благодаря чему уже при Второй республике, после реституции национализированного в 1940-м имущества, общину называли крупнейшим в стране владельцем недвижимости. Называли в том числе в публикациях о громких имущественных скандалах девяностых и нулевых.
Времена не могут не сказываться на нравах, и понятно, что быть совсем неподвластным веяниям современности не получается даже у консервативных старообрядцев, ныне пользующихся интернетом, где c 2000 года существует сайт латвийских староверов belovodije.com.
Но именно старообрядцы оказались единственными из русских переселенцев в Латвию разных эпох, кто на протяжении очень долгого времени и под внешним давлением сумел сохранить свое лицо и свои традиции. Для прочих латвийских русских это важный и актуальный урок.
