РИГА, 8 апр – Sputnik, Евгений Лешковский. Герман Москвитин вернулся в Латвию после шестилетнего пребывания в Антарктиде, но уже подумывает о том, чтобы снова вернуться на самую южную точку планеты.
Прошлым летом мы рассказывали об удивительном рижанине, который чудом оказался в Антарктиде – и почти шесть лет работал механиком на полярных станциях. Недавно он вернулся в Ригу, а на днях собирается в Себеж, где родился и жил, пока с отцом не переехал в Латвию.
"Не представляешь, как я в снежной пустыне мечтал, что буду рыться на грядках!"- говорит Герман, но сразу добавляет, что уже начал тосковать по Антарктиде. Впрочем, обычное дело, многие полярники говорят: среди снегов мечтаешь о доме, а дома – о вечных снегах.
Герман Москвитин случайно "набрел в интернете" на сайт российского Научно-исследовательского института Арктики и Антарктики, а потом с легкой руки легендарного полярника Валерия Лукина попал на самый юг планеты, который с тех пор объездил (обошел и облетал) почти весь – от одной станции до другой. Первая зимовка была на станции "Прогресс" с сезонами на "Востоке" — с 2011-го по 2013-й, потом были другие – "Новолазаревская", "Прогресс", "Мирный", "Беллинсгаузен"…
— В марте меня доставили на ледоколе до Кейптауна, оттуда я прилетел в Питер, а потом на поезде добрался до Риги. И все еще не могу понять, что вообще тут происходит! Я хоть не был в "отрыве от человечества", но общение с миром у меня в основном шло через интернет, соцсети. Но тут совершенно другой мир: за годы в Антарктиде я отвык от большого числа людей (они везде и сразу!), домов, дорог, машин. Сейчас вот заново привыкаю, — говорит Герман.
Хорошо искупаться в антарктических озерах
Антарктическая экспедиция занимает примерно два года. Корабль выходит из Питера, прибывает к берегам Антарктиды, развозит народ по станциям, проводит научные работы, а потом возвращается обратно — все это занимает от полутора лет до двух лет.
На юге Герману приходилось работать на самом разном транспорте — тракторах, кораблях, вертолетах. Используют вертолеты КА-32с и старые добрые АН2. С вертолета Герман, бывало, любовался "своим озером" — Рига. Оно находится в нескольких километрах от "Прогресса", на холмах Лансермана, на землях принцессы Елизаветы. Оказывается, в Антарктиде полно безымянных озер — и Рига (ледникового происхождения, площадью примерно 1,5 гектара) до недавнего времени было таким.
— Стоял у озера и представлял водоемы в Себеже, где летом купался. Кстати, и в Антарктиде тоже купаются: стоит здание на сваях, внизу – прорубь, температура воды там градуса 2, можно и окунуться – что полярники делают довольно регулярно, — сказал Герман.
Он сейчас планирует съездить в Себеж, где родился в семье военного инженера. Потом с отцом его мотало по всему СССР. Одна время даже жил на Байконуре, где отец занимался системами радиосвязи с космическими спутниками…
На крайнем юге опасны и солнце, и воздух
Герман приехал в Ригу, когда здесь началось потепление. Почти лето! А в любимой Антарктиде лето как раз недавно закончилось. Теплые деньки, когда воздух прогревается градусов до 2-3, там уже подходят к концу. Но пока еще солнце "жарит" — в прямом смысле слова.
— Как раз над Южным полюсом первая озоновая дырка образовалась. Очень чувствуется! На улице мороз —30, а солнце яркое: без маски (ну или хотя бы чулка на голове) выйдешь на улицу — обгоришь моментально, — рассказывает полярник.
И обгорать ему приходилось, и обмерзать. Однажды щеку сильно обморозил, когда попал в "дульник"…
— Во время "дульников" ветер несется со скоростью 30-40 метров секунду и гонит облака снежного фирна. Видимость падает до нуля. Заблудиться можешь даже пока идешь от одного строения на станции до другого – метров тридцать. Ты ничего вообще не видишь! Я раз попал в такой… Вдруг начало нести снег. И дышать сразу тяжелей: ветер несет воздушные массы с возвышенностей, где кислорода мало. Главное, если попал в такое, не запаниковать. Стоишь, сгруппировавшись, и ждешь, пока хоть какой-то ориентир появится. А повернешь не туда — и вовсе со станции уйдешь в снежную пустыню. Такие случаи в Антарктиде бывали, — замечает Герман.
Прошлой зимой около "Востока" зафиксировали рекордно низкую температуру —90,5. Хотя даже такие низкие температуры переносятся, по словам полярника, довольно легко: воздух вдали от океана суше, чем в Сахаре. Намного страшней, когда повышается влажность воздуха: даже 10% — уже много. Когда такая влажность, да еще и мороз ниже —50, на улице можно находиться лишь в дыхательной маске, иначе тут же получишь ожог легких.
На Эвересте даже легче…
Но погода–непогода, а все равно работать надо! Нередко "дульники" заставали Германа во время переходов с одной станции на другую, когда надо преодолевать расстояния в тысячу с лишним километров. Такой "переход" напоминает то ли диковинный караван, то ли движущуюся маленькую деревню. В ней все автономно, участники перехода тащат с собой и домики (в каждом сидит оператор), и запасное топливо (дизель, смешанный с керосином) – примерно 50 тонн. Машины во время перехода не глушат: как завели на одной станции — так на другой выключили, иначе техника может и не завестись, стоя в снежной пустыне, что сулит огромные проблемы.
Во время одного такого перехода температура опустилась до —56. Это случилось при переходе через "Купол C" ("куполами" называют наибольшие высоты на континенте). Высота около 4 тысяч метров, а организм испытывает нагрузку, сравнимую с той, что на Эвересте, на "восьмитысячнике". А, например, "Восток", на который Герман регулярно ходил, расположен на высоте 3 тысячи 500 метров и приравнивается к Эльбрусу.
В гостях у леопарда – морского
— Меня тут спрашивают друзья: ну как там на севере? Да я на юге годы провел! Юг, друзья, это там, где холоднее, чем на севере… И уже устал говорить, что у нас нет белых медведей! – смеется Герман.
Там единственный хищник – морской леопард. На суше на людей не нападает – если сам чересчур близко к нему не подойдешь. И один раз чуть было сильно не повезло добродушному православному батюшке Софронию на "Беллинсгаузене" (там стоит церковь Святой Троицы, куда Московская епархия отправляет священников).
А однажды Софроний решил Фарида обратить в православие и говорит: давай, для начала, мы твою комнату освятим! Фарид оказался не против. Отец взял с собой все, что надо, включая кадило. Его еще спросили друзья: не боишься, что противопожарная система заорет? Софроний возмутился: это же святой дым, датчики на него не должны сработать!
— Но датчики к святости оказались равнодушны – тупой и совершенно бесчувственный аппарат заорал на всю станцию: пожар! Причем, сигнал раздался и в Питере – в Центре НИИ Арктики и Антарктики! Надо было потом видеть, как наш герой объяснительную писал: "Я, отец Софроний, пришел с кадилом к мусульманину Фариду, чтобы освятить его комнату и обратить в православие…" Наказывать батюшку не стали, — говорит, улыбнувшись, полярник.
Герман рассказывает все это, и видно по глазам: влюблен в Антарктиду. Да он особенно этого и не скрывает.
Земля, где нет оружия
— Удивительное место – единственное на Земле, где нет оружия (запрещено!), никакой военной деятельности, отсутствуют границы, нет враждебной конкуренции. Там люди – братья, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Все станции – от разных стран, как правило, группируются одна близ другой, как например, на "Беллинсгаузене": то чилийцы к тебе в двери постучат, то китайцы, ну или ты к ним заглянешь, — рассказывает он.
До ноября Герман будет то в Риге, то в Себеже, а потом на пять месяцев снова в Антарктиду.
— Я уже не представляю постоянную жизнь здесь – без шестого континента, — признается он.
