Страны ЕС 25 марта отметили 60-летний юбилей тяжелобольного организма евроинтеграции, который до 70-летнего в нынешнем виде может и не дожить, отмечает Геворг Мирзаян, доцент департамента политологии Финансового университета при правительстве РФ.
Европейский союз — второй после СССР важнейший проект XX века в деле наднациональной интеграции — находится в глубочайшем кризисе, вызванном именно кризисом идеи этой интеграции.
Одним из основных принципов ЕС была гомогенность, согласно которой в союзе должны были находиться государства с примерно одинаковым уровнем экономического развития и морально-идейными ценностями. И этот принцип был разрушен в ходе расширения ЕС в 2004 году, когда в союз ради удовлетворения лидерских амбиций Германии, троянских — Великобритании (в Лондоне, желающем ослабления Евросоюза, понимали все деструктивное значение расширения), а также желания США и европейских элит вывести государства бывшего ОВД из-под влияния возрождающейся России, ввели 10 новых стран Восточной Европы.
И дело было не только в том, что эти страны бедные (хотя это тоже важно, ведь в ЕС появились долгосрочные нахлебники, которых надо было содержать из-за непонятной для многих западноевропейских избирателей "солидарности") — они были другими.
Тамошнее население представляло из себя европейцев лишь в географическом плане, но отнюдь не в ментальном или морально-ценностном. Объятые национализмом, они не были готовы к наднациональной интеграции, к приоритету или как минимум равенству национальной и европейской идентичности.
Отчасти они спровоцировали еще большее ослабление и без того ставшего неэффективным механизма управления Евросоюза, именно они вызвали в западноевропейских обществах дискредитацию "европейскости" и ксенофобию, которая резко усилилась в ходе миграционного кризиса.
Именно поэтому ряд стран ЕС предлагают рецепт спасения в виде "Европы разных скоростей".
"А это означает своего рода опциональную интеграцию — есть некие общие правила для всех и есть проекты, в которых можно участвовать "по желанию". Я готов трактовать это только единственным образом — четыре страны ЕС готовы взять на себя ответственность за будущее интеграции, образовав своего рода элитарный клуб, который и будет принимать ключевые решения, к которым остальные страны могут присоединяться, а могут и отказаться от этого", — заявил РИА Новости доцент Высшей школы экономики, европеист Дмитрий Офицеров-Бельский.
Восточная Европа резко против такого сценария разделения Евросоюза на "первосортных" и "второсортных" европейцев, а также против отмены принципа консенсуса в процессе принятия важных решений (который, в общем-то, серьезно снижает эффективность работы организации, где после Brexit останется 27 членов).
Не портите праздник
Конфликт между этими двумя группами чуть не сорвал даже юбилейный саммит, в котором и без того была бочка дегтя из-за Brexit. В то время, когда даже чопорная Англия проявила приличия и не стала объявлять о начале выхода Великобритании из ЕС до саммита, роль напившегося на банкете смутьяна, как обычно, захотела сыграть Варшава.
При этом пани Шидло заявила, что без включения этих пунктов в декларацию Польша не будет ее подписывать (еще одно доказательство ментальной неготовности Варшавы функционировать в Европейском союзе). Однако в конечном итоге ее убедили не портить юбилейный саммит обсуждением серьезных вопросов, и она согласилась — ведь и ее оппоненты-евроинтеграторы не стали включать в повестку дня вопросы о лечении Евросоюза через углубление интеграции, а также через "Европу разных скоростей".
"Из выступлений европейских лидеров в Риме это словосочетание исчезло. Мы не сможем двигаться вперед, руководствуясь этим принципом, потому что никто из нас не желает вернуться в прошлое", — заявил президент Румынии Клаус Йоханнис.
Однако это не означает, что данные вопросы сняты с повестки дня — они будут обсуждаться в рамках поиска Евросоюзом выхода из нынешнего кризиса.
"Основные решения принимаются путем сложных многосторонних согласований, непрозрачных компромиссов, и это точно не делается на однодневных саммитах. Речь не о том, что решения не позволяют публичности, а в том, что существующие формальные процедуры их выработки и принятия не работают эффективно, проще говоря, почти не работают. Поэтому необходима компенсация неформальными процедурами, кулуарными переговорами, в которых публичность точно не лучший друг и может сорвать многие компромиссы", — поясняет Дмитрий Офицеров-Бельский. И в этой борьбе, вероятно, евроскептики все-таки проиграют.
Фонды не решают все
Да, идеям Польши многие сочувствуют, однако у сторонников концепции "Европы разных скоростей" есть такая мелочь, как деньги.
"Обязательно изменятся принципы субсидирования новых стран-членов, и размеры помощи будут увязаны с их лояльностью Берлину и Брюсселю. В Брюсселе 9 марта в сильном раздражении Франсуа Олланд заявил польскому премьеру прямо: "У вас есть мнение, а у нас есть фонды". После Brexit в европейском бюджете останется дыра, так что сокращение помощи неизбежно и конкуренция за нее будет жестче. В общем-то эта конкуренция может попросту похоронить едва лишь наметившееся вышеградское единство", — считает Дмитрий Офицеров-Бельский.
Через финансовый кнут ЕС намерен также не допустить повторения Brexit. Жан-Клод Юнкер хочет взыскать с Великобритании более 60 миллиардов евро в виде компенсаций за выход из различных программ, а также исключить ее из всех евросоюзовских соглашений (прежде всего общего рынка).
Если вывод о финансовых стимулах имеет право на существование, то насчет клятв Юнкер, конечно, погорячился. Ведь для "возобновления любви" Европе нужны серьезные реформы — идеологические, управленческие, экономические.
Ведь когда Юнкер жаловался на Трампа, говоря, что американский президент перепутал его — главу Еврокомиссии — с председателем Европейского совета Дональдом Туском, то ведь их должности также перепутает каждый второй европеец, ибо не понимает, чем занимается и вообще зачем нужна европейская бюрократия.
Проблема в том, что сейчас в ЕС нет сильных авторитарных и популярных лидеров, способных проводить и даже навязывать обществам необходимые реформы, лидеров уровня де Голля или Путина (которого значительная часть тех же французов просит хотя бы на время командировать в Елисейский дворец).
А те сильные лидеры, которые есть, представляют лагерь евроскептиков (та же Ле Пен), стремящихся к развалу ЕС. Именно поэтому многие эксперты видят перспективы излечения больного достаточно маловероятными.
