В тени Толстого: самый знаменитый рижский железнодорожник

РИГА, 9 фев – Sputnik, Владимир Дорофеев. Недавно в Риге состоялась презентация новой книги известной журналистки, редактора и писательницы Ксении Загоровской. Она описала последние дни Льва Николаевича Толстого через призму жизни человека, на чьих руках он скончался – станционного смотрителя латышского происхождения Яна Озолина. Книга называется "Начальник последней станции".

Ксения Загоровская – человек удивительного оптимизма и дружелюбия. Мне довелось работать под ее началом, и это были неплохие годы. Ксения в любой, казалось бы, самой обычной ситуации может найти некий угол зрения, который перевернет давно известное и заставит взглянуть на него совсем по-другому.

Вот казалось бы, история жизни глыбы русской словесности Льва Николаевича Толстого. Как он может быть связан с Латвией? А вот как: последние дни своей жизни Толстой провел в доме станционного смотрителя Яна Озолина и тем самым перевернул всю его жизнь. Сам Озолин, потомственный железнодорожник, позволяет взглянуть на эпоху Льва Толстого с непривычного ракурса: глазами латыша, чья жизнь изменилась от столкновения со светилом русского гуманизма. И разве это не интересно нам в Латвии?

Книга Загоровской – первая и единственная биография нашего земляка, Ивана (Яна) Озолина, самого знаменитого рижского железнодорожника. По невероятной случайности он оказался рядом со Львом Толстым в последнюю неделю его жизни и сделал все, чтобы облегчить его страдания.

"Милейшим человеком", "любезным латышом" называли его дети и жена писателя. Иван Озолин был создателем и первым хранителем музея Льва Толстого на станции Астапово, а также автором бесценных мемуаров о последних днях писателя. О нем же самом долгие годы не было известно практически ничего.

Милейший латыш

Иван Иоганн Александр Яков Озолин родился 1 января 1873 года в Витебске. Говорил на трех языках: русском, латышском и немецком. Его отец тоже работал на железной дороге, был осмотрщиком вагонов, рано умер, и в 16 лет Иван поступил чернорабочим на Рижско-Орловскую железную дорогу. Потом он вместе с матерью оказался в Саратове, где окончил железнодорожное училище и техникум.

В Саратове Иван Иванович познакомился с будущей женой, Анной Филипповной Асмус, поволжской немкой. За 10 лет он прошел путь от рабочего до начальника станции. Его биография была типична для того времени, когда Российская империя переживала промышленный подъем. Строились железные дороги, и нужны были новые кадры.

Рязанско-Уральская железная дорога, на которой работал Иван Озолин, была крупнейшей в России. Она связывала хлебные районы России с Европой, в том числе и через балтийские порты. И на этой новой сверхсовременной для Российской империи магистрали работало немало латышей.

Домашний очаг

Двенадцать лет Озолины жили на колесах, переезжая со станции на станцию. Начальником станции в Астапово он пробыл целых пять лет — с мая 1909-го по май 1914 года. Никогда они не жили так хорошо — четырехкомнатная квартира в домике у вокзала, хорошая зарплата… Но тут в его жизни произошел крутой поворот.

1 октября 1910 года в 18:35 у перрона станции Астапово остановился поезд, который шел на Ростов. О том, что было дальше, рассказывает сам Иван Озолин:

"Минут за пять до отправления поезда… ко мне подошел весьма легко одетый господин. Он обратился ко мне со словами: "Не имеется ли у вас на станции отдельной комнаты, где можно было бы поместить Льва Николаевича?" Я спросил: для какого Льва Николаевича требуется комната. Получил ответ, что для Л.Н. Толстого".

Иван Озолин оставил воспоминания об астаповской неделе. Они хранятся в музее Толстого в Москве, на Пречистенке, там же, где рукописи произведений писателя. Удивительно, но более чем за 100 лет этот документ был опубликован только трижды — в 1912, 1978 и 2016 годах — в книге Загоровской. Почему исследователи не обратили на эти мемуары должного внимания — загадка.

Иван Озолин описывает, как в Астапово прибыли родственники Льва Толстого, корреспонденты, врачи, священники, которые должны были уговорить Толстого покаяться. Начальник станции круглые сутки был на посту. Он распорядился, чтобы составы шли мимо станции без гудков, чтобы не беспокоить великого больного. И болезнь, и смерть Толстого Озолин воспринимал как личную трагедию.

Власти опасались, что на похоронах писателя может вспыхнуть бунт, и на станцию прибыли жандармы. Озолина допрашивало полицейское начальство. Приютив опального писателя, он рисковал своим скромным благополучием.

"Как только у Озолина выдавалась свободная минута, он прибегал к постели Толстого, предлагал свои услуги и, горячо интересуясь всем, касавшимся Льва Николаевича, переживал все это с необыкновенно острой мучительной чувствительностью. Нередко он начинал плакать, но сдерживал себя. Когда же Льву Николаевичу делалось хуже, он с отчаянием говорил: "Нет, это я не могу допустить, чтобы у меня в доме умер Лев Толстой". Ночевал в углу на полу и — бедняжка — часами не мог сомкнуть глаз, прислушиваясь к стонам Льва Николаевича", – вспоминает друг Льва Толстого Петр Сергеенко.

Он сравнивает Озолина с героем романа Толстого "Воскресение", Неверовым: он "был не то что тонкокожий – он точно весь был ободранный, все нервы наружу… и отзывался на все с болезненной, доведенной до высшего напряжения чувствительностью… Таким людям трудно жить. Они долго не выдерживают".

Слова Сергеенко оказались пророческими.

Исключение для Риги

Все контакты с журналистами родственники Толстого поручили Озолину, попросив сообщать как можно меньше подробностей. И начальник станции держал слово, отказываясь от гонораров. Но выяснилось, что свои сообщения со станции он посылал в рижскую ежедневную газету Dzimtenes Vēstnesim. По его рассказам, Толстой до последнего работал, диктовал дочери Александре Львовне свои размышления о смысле жизни, смертной казни.

Несмотря на все старания врачей и заботу родных, Толстой умер 7 ноября в 6 часов 5 минут. Вокзальные часы в Астапове остановили в это самое мгновение, и они стоят до сих пор. Озолин был в отчаянии. "Казалось, он не перенесет удара", — вспоминают очевидцы.

Из всех служащих Астапова только Озолину разрешили поехать в Ясную Поляну на похороны Толстого. Российские газеты опубликовали благодарность семьи писателя тем, кто оказывал помощь при жизни и выразил сочувствие по поводу смерти Толстого. По имени близкие упомянули только Озолина — огромная честь для скромного железнодорожника. Это обращение было напечатано и в рижских газетах.

Вернувшись с похорон Толстого, Иван Иванович распорядился в своих бывших комнатах ничего не трогать, положив начало мемориальному музею Льва Толстого. И сегодня "толстовская" комната в квартире начальника станции выглядит так же, как осенью 1910 года — железная кровать, ширма и рядом кресло и столик с зеленой лампой на нем. Сохранились даже обои на стенах — крупные белые флоксы на бежевом фоне — и дощатый пол.

Да и всю станцию Астапово чудом обошли стороной революции и войны. Сохранилось каменное здание вокзала, водонапорная башня, домик начальника станции и храм Святой Троицы, в котором Софья Андреевна ставила свечки за здоровье мужа. Цела и улица домов из красного кирпича с белой отделкой: такие ожидаешь увидеть в Германии или Латвии, а не в сердце России, под Липецком.

С легкой руки Ивана Озолина начальник станции Астапово вплоть до 1939 года оставался по совместительству смотрителем музея. Сейчас весь комплекс — памятник государственного значения.

После Толстого

В мае 1911 года у Озолина случился инсульт, он был парализован. Осенью того же года в семье родился младший сын, которого в честь Толстого назвали Львом. Анна Филипповна повезла мужа на лечение в Москву, взяв с собой новорожденного сына. Остальные дети остались дома под присмотром матери Ивана Ивановича. При содействии семьи Толстого Озолина поместили в Пироговскую больницу, где он пролежал два или три месяца. О возвращении на работу не могло быть и речи…

Осенью 1912 года Анна Филипповна решает перебраться в Саратов, к родным. Среди вещей, которые она взяла с собой, — собрание сочинений Льва Толстого с дарственной надписью Софьи Андреевны Толстой. В Саратове семья поселилась на втором этаже деревянного домика на окраине города.

Там их посетил латышский садовод и литератор Янис Пенгеротс, работавший в то время в Саратове. Потрясенный бедственным положением семьи, он написал статью для Dzimtenes Vēstnesim:

"Трагедия конца жизни великого Толстого… превратилась в трагизм его собственной жизни. Он оставлен и забыт, хотя недавно его имя было у всех на устах… средства ничтожные, помощи извне нет".

Сироты

15 января 1913 года Ивана Озолина не стало. Анна Филипповна сообщила горестную весть родственникам Толстого. Они откликнулись телеграммой. Похороны состоялись в 20-градусный мороз. "Саратовский вестник" с горечью пишет:

"За гробом человека, имя которого в астаповские дни прозвучало на весь мир, шло не более пятнадцати человек, из них половина были родственники, три журналиста и четверо железнодорожников — близкие товарищи покойного по службе на саратовской товарной станции".
При участии Толстых на могиле Озолина был установлен черный надгробный памятник. Ни могила, ни кладбище не сохранились.

36-летняя Анна Филипповна осталась с шестью детьми в возрасте от 3 до 14 лет. В ее просьбах увеличить пенсию за мужа было отказано. Озолины еле сводили концы с концами. Газеты, просто добрые люди собирали пожертвования для вдовы и сирот.

При содействии сына Толстого, Сергея Львовича, знакомого с Озолиным по Астапову, детей приняли в московскую гимназию, где они учились бесплатно. Потом началась Первая мировая война, революция, Гражданская…

Двое детей умерли подростками. Старший сын Евгений был репрессирован в 1937-м. Дочь Валерия жила в Саратове, была замужем, имела детей и внуков. Елена стала врачом. Ее муж погиб на фронте, и она жила с матерью, которая работала няней в детском саду. Когда немцы подошли к Саратову, Анну Озолину выслали в Сибирь. Елена поехала с нею. Выйдя на пенсию, она вернулась в Саратов. В 1982 году Елена приезжала в Астапово, в дом своего детства.

Сын Озолина Артур дожил до 90 лет и стал настоящей знаменитостью. Он изучал движение средневекового чешского проповедника Яна Гуса, перед которым преклонялся Лев Толстой. Всю жизнь проработал в Саратовском государственном университете и вырастил целую плеяду учеников. В память о нем здесь проводятся Озолинские исторические чтения.

Комната Озолиных

Одну из комнат в музее Толстого в Астапове можно по праву назвать комнатой Озолиных. На стенах и стендах — фотографии начальника станции и его близких, документы из его семейного архива. И здесь на стенде — книга Загоровской о нем. Есть она и в Латвийской национальной библиотеке, Рижской городской центральной библиотеке, в музее Толстого — в Москве и Астапове, в Саратовском университете.

Скоро книгу обещают перевести на латышский язык, и это прекрасно, потому что она не только о великом писателе и отзывчивом человеке на его пути, воплотившем в себе лучшие качества латышского народа. Это книга еще и о взаимопроникновении культур, о том, что между нами были не только войны и раздор, но и любовь, понимание и взаимовыручка. А это в наше неспокойное время очень важные вещи.