Началось все с материала, обошедшего множество СМИ: после того как Госсовет (правительство) Китая обнародовал в прошлом месяце Белую книгу по Тибету, Пекин перестал именовать его Тибетом, вместо того употребляет слово "Сицзан". Начались подсчеты: до выхода книги в официальных СМИ встречался 700 раз именно Тибет, а после — сплошной Сицзан, пишет колумнист Дмитрий Косырев на сайте РИА Новости.
Аналогичный случай (то есть путаница) произошел в России в 1997 году, когда Гонконг перестал быть британской колонией и был возвращен Китаю. По российским письменным кругам начали свирепствовать не сильно грамотные филологические наци, утверждавшие, что пекинские власти авторитарно переименовали Гонконг в Сянган, и всяк теперь должен и на русском языке писать только "Сянган".
Хотя на самом деле никто ничего не переименовывал, просто два иероглифа, означающие "ароматная бухта", читались и читаются на северном, государственном китайском как Сянган, а на южном диалекте они же звучат как Гонконг.
Но и Тибет никто не переименовывал. На китайском он очень давно именно Сицзан, то есть "западная кладовая", да хоть бы и "западная сокровищница". Вы думаете, что Тибетом его называют местные жители? Ничего подобного, они скорее употребят другое слово — Бод.
Тогда откуда все пошло? А, например, от путешественника Гильома де Рубрука (13-й век). Приводимое им слово "Тибет" чуть не согдийского происхождения, но в итоге оно стало… да-да, английским. И не забудем, что у англичан на рубеже 19-го и 20-го веков были такие мысли — как бы и Тибет прибрать к рукам после Индии, но не получилось (в том числе Россия помешала). Оставался китайским, как и веками до того, не считая коротких периодов относительной автономии.
Вы, возможно, думаете, что наш разговор о том, что все чаще и по всему миру страны и народы исправляют вот такие ошибочки колонизаторов. Калькутта стала Колкатой, Мадрас — Ченнаем, Бирма — Мьянмой. Не говоря о том, что в Дели постепенно приучают мир к тому, что страна вообще-то давно называется Бхаратом, а Индия — это то же самое, но скорее, как любимое британцами географическое название, а не "держава".
Все это грустно, потому что колониализм породил разнообразную романтику грабежа с убийствами, так же как восторги перед покоренной экзотикой. Вдобавок переучиваться нам долго и нудно. Но — если мы всерьез говорим о закате колониальной эпохи, длившейся пять столетий, то тут много чего еще поменяется, кроме британских названий, и много чему придется потихоньку переучиваться.
Итак — история с Тибетом вот об этом? Не совсем. В Китае сейчас всего-то начали называть его Xizang в своих англоязычных публикациях, а в китайских он и без того так звучал. И заметим, что это не в китайском стиле — принуждать иностранцев что-то менять в их языке и прочих привычках. Так, мягкий намек на то, как меняется мир.
А настоящая история не филологическая, она совсем другая, это нечто о слоне, которого никто и не заметил. Давайте еще раз: что за документ стал поводом к "скандалу с переименованием"? А вот он, целиком и на английском, называется — "Политика Компартии Китая в Тибете в новую эру: подходы и достижения". Здесь отчет за время правления Си Цзиньпина (с 2012 года) плюс некоторые задумки на будущее.
Вот это — событие, потому что тут море фактов и прочей статистики. Например: за указанный срок экономика Тибета выросла в 2,28 раза, в среднем по 8,6 процентов в год. То есть тяжелый для жизни горный регион оказался среди рекордсменов даже на фоне прочих китайских чудес.
Есть еще такая цифра — 30 миллионов туристов в год. Это для тех, кто думает, что в Тибете творятся репрессии, подавление местной культуры и прочие ужасы: если регион открыт до такой степени, то там не сильно позверствуешь. Конференции, выставки, открытие все новых пограничных переходов, например, с Непалом.
А что касается культуры, то отметим возрождение уникальной тибетской оперы, и восстановление монастырей, и охрану древних реликвий, и создание почти с нуля университета тибетской медицины, с введением в научный оборот до 600 древних книг по таковой.
На самом деле тут другая тема, она касается не ухода от колониальных наименований, а того, что такое развитие и культура. Тибет всегда был легендой потому, что еще в середине прошлого века то была горная территория, застывшая в глухом средневековье — с древними тайнами, но и с дикой нищетой. И мистическая слава Тибета состояла именно в этом.
Но если регион становится богатым, открытым для мира, если его культуру откапывают из могильников и изучают в университетах — значит ли это, что прежний Тибет уничтожен, и что тут думать?
Таких мест на планете немало. Помню дискуссию о стиле жизни племен оранг асли в Малайзии: они с удовольствием ходят в джинсах и принимают современные лекарства — это хорошо или плохо? Тут явно один из сложных для человечества вопросов.