В последнее время в глазах многих русскоязычных я превратился в какого-то непонятного диссидента, который критикует все инициативы борцов за русский язык в целом и русские школы в частности. Я уже сам себя начал побаиваться: критиканство действительно затягивает. Очень сложно поймать момент, чтобы оно не превратилось в довольно приятную, но вредную привычку.
Сложно было пройти мимо. Каждый раз, когда активисты организовывали очередную акцию протеста, у меня жутко чесались руки раскритиковать все в пух и прах. Благо, поводов всегда хватало. Хотя, пожалуй, "благо" — это не совсем правильное слово. Попробую объяснить на примере.
"Ты — мерзавец"
У меня есть черта, которую многие считают идиотской и надуманной. Я терпеть не могу криво висящие картины. Приходя в любое помещение, я машинально осматриваю все стены. Если я вижу криво висящую рамку, я всеми правдами и неправдами оказываюсь рядом с ней и поправляю.
Акции в защиту русских школ для меня — как неровно висящие картины, намертво прибитые к стене. Каждый раз, когда я их вижу, я начинаю бессильно взывать к тем, в чьих силах их перевесить, но они говорят, что я зануда и порчу им праздник — как повесили, так повесили. Ты и так не сможешь.
Между тем была сдана еще одна позиция — 64 голосами против 22 Сейм отклонил народную петицию о сохранении билингвального образования. Четырнадцать тысяч подписей предсказуемо не превратили желаемое в действительное.
Когда я написал первый, язвительный материал про митинг возле министерства образования, мне в личные сообщения посыпался шквал гневных отповедей. Часть из них были от учителей русских школ, которые яростнее всего взывали к моей совести и уличали в бесхребетности и диссидентстве.
Начинались их сообщения одинаково: "Я не могу тебя комментировать в открытом посте, поэтому пишу в личку. Ты – мерзавец!" — ну, или примерно так. Вся суть отповеди сводилась к тому, что борцы — молодцы, сами они на митинги ходить боятся, а вот я — подлец. Сам ничего не делаю и другим мешаю.
"Давайте бить учителей"
Сегодня в ленте я увидел пост одного из самых ярких активистов защиты русских школ — Дэги Караева. В небольшой публикации в глаза бросился призыв, который мне неожиданно понравился, — "Давайте бить учителей". Я подумал и согласился. А давайте.
Ко мне обратилась моя бывшая учительница и сказала, что их школу хотят закрыть. Подробно описала ситуацию, разъяснила, что закрывают неправомерно. Просила предать дело огласке, потому что иначе куча учителей просто окажется на улице. Разумеется, я пообещал сделать все, что смогу. Согласовал тему с редактором, получил добро и радостно позвонил учительнице.
— Добрый день! Будем делать сюжет.
— Ой, отлично! Спасибо большое!
— Мы тогда завтра в районе трех подъедем, запишем интервью.
— Какое интервью?
— Ну, с вами. Вы мне на камеру расскажете все то же самое, чтобы нам было с чем обращаться в министерство образования.
— Ой. На камеру зачем?
— Ну как. Мы же телевидение. Нам нужно интервью.
— Нет, на камеру я не могу.
— Ну, может, другие учителя? Завуч, директор?
— Нет, Леша. Что ты. На камеру мы говорить не будем. Давай ты сам как-нибудь. Я же тебе все рассказала.
Уговоры длились неделю. Я убеждал всех подряд, объяснял, что без их интервью сюжет не выйдет, объяснял, что если школу закроют, то они и так работу потеряют. Педагогический состав был непреклонен. Предсказуемо, спустя месяц, они, как матросы "Варяга", гордо пошли ко дну вместе со школой.
Вторая история произошла несколько лет назад. Речь шла об объединении двух школ, в одной из которых ранее мне тоже довелось учиться. Та же история: при личной встрече учителя говорили о грядущих сокращениях, урезании часов и прочих ужасах. Просили журналистской поддержки.
Тогда я встретился с директором, который должен был возглавить объединенные учебные заведения. Она клятвенно заверила меня, что все опасения учителей беспочвенны, и в виде исключения предложила мне поприсутствовать на грядущем педсовете. Пока без камеры. Далее привожу телефонный разговор.
— Добрый день! Я договорился, что меня завтра пустят на ваш педсовет.
— Очень хорошо, вот там-то ты все и увидишь!
— Я там буду просто как наблюдатель. Поэтому, пожалуйста, задайте все те вопросы, которые вы задавали мне. Озвучьте свои опасения. Посмотрим, как директор вам ответит. Если вы сможете ее поставить в тупик – будем делать сюжет.
— Спасибо тебе большое!
На следующий день был педсовет. Директор вкратце обозначила основные тезисы и предложила задавать вопросы. Я приготовился слушать. На какое-то время воцарилась тишина. Наконец, слово взял педагог со стажем, которого я помню еще со времен пятого класса.
— Скажите, а можно как-нибудь сделать так, чтобы у учителей в столовой был отдельный стол?
— Разумеется. Я думаю, что это не проблема. Думаю, в первую же неделю организуем.
— Спасибо большое.
— Пожалуйста. Еще вопросы?
— Да нет, вроде, все понятно.
В принципе, мне тоже все стало понятно. Но на всякий случай я все же переспросил после педсовета у всех учителей: почему вы молчали, на что они ответили мне: "А смысл?" Сюжет не вышел, школы объединились. Насколько мне известно, были и сокращения, и урезание часов, но мне уже было неинтересно.
Притча о добром барине
Мне очень нравится фраза, подслушанная в одном фильме: "Никого нельзя сделать счастливым насильно". Можно сказать, что я пытаюсь превратить ее в свое жизненное кредо. Мы взяли за аксиому мантру "учителя боятся" и смирились с этим.
А давайте, положа руку на сердце: мы же боремся не только за наших детей и за свои права. Мы боремся и за учителей. Ломаются копья и срываются голосовые связки и за то, чтобы они остались на своих рабочих местах, чтобы они могли продолжать преподавать на удобном им языке. И борцы почему-то не боятся потерять работу, не опасаются осуждения и непонимания.
Когда-то по сети гуляла притча про доброго и справедливого барина, которого крестьяне в итоге подняли на вилы. Он так до конца и не понял за что. Все время, будучи у власти, он приезжал в разные концы своих владений и у всех все было хорошо: дети чистые, дома красивые, народ счастливый. И у всех барин спрашивал, хорошо ли им живется. Все отвечали, что лучше некуда. А в конце его бац! И на вилы.
Голос учителя
Я понял, почему у нас с образованием все плохо. Потому что у педагогического состава все очень хорошо. Каждая русская школа Латвии сегодня — это образец потемкинской деревни.
Я ни в коей мере не идеализирую наших бояр, но давайте смотреть правде в глаза: министр образования не слышит слов протеста именно от тех, от кого они должны звучать. От тех, чье слово имеет реальный вес, от тех, кто в абсолютном большинстве прячет глаза и говорит, что все у них в порядке, только не трогайте нас, пожалуйста.
Поэтому я согласен с тем, что если целью ставится спасение русского образования в Латвии, то давайте бить учителей. Разумеется, образно, и не чтобы забить, а чтобы привести в чувство и заставить побороться. По большому счету это последний шанс, причем шанс весомый.
Если свое слово скажут педагоги, их не услышать уже не получится. К их авторитетному мнению придется прислушаться. И именно они смогут вывести тупиковый вопрос на качественно новый уровень. И когда на очередной акции протеста вместо громких политиков я увижу седых учителей, то я не задумываясь встану с ними рядом.