Анатолий приехал в Латвию в третий раз: первый раз, в 2015-м, он был здесь по работе. Снимал документальный фильм о латвийских реалиях. Хороший или плохой — не знаю. Не смотрел. Зато, видимо, его смотрел глава МВД Рихардс Козловскис. Согласно его решению, Анатолий Курлаев в 2015 году был объявлен персоной нон-грата. Согласно заключению полиции безопасности, Толик представляет угрозу безопасности Латвийской Республики.
Как и большинство российских журналистов, в первом абзаце я немного покривил душой. Я не хочу говорить о свободе слова и демократии взглядов. Я хочу принять за аксиому тот факт, что в Полиции безопасности работают настоящие профессионалы своего дела. Так должно быть. Нам все время рассказывают об угрозе со стороны восточного соседа. Соответственно, мы должны быть начеку. А значит — в Полиции безопасности должны работать более чем компетентные сотрудники, подвергать сомнению решения которых я не имею никакого права.
А значит, давайте примем: Анатолий Курлаев — опасный тип. Его приезд в Латвию, пусть и по туристической визе — прямая угроза безопасности моей страны. К черту коллегиальность — вор должен сидеть в тюрьме, враг не пройдет. Тут уже не до шуток.
Курлаев собрал чемодан и поехал домой. Следом шли смущенные полицейские. Внизу ждал микроавтобус. Билет поменяла жена. Вечером второго января турист, опасный для Латвии, покинул пределы суверенно республики, чтобы не вернуться сюда никогда.
Мне уже надоело слушать, как сильно нам угрожает восточный сосед. По мнению многих коллег, я сам являюсь шестеренкой машины пропаганды. Заезжий Толик даже успел проявить себя, как информационный террорист. Так ну "Ату!" же нас уже!
Почему наша граница беспрепятственно пересекается всеми желающими? Как любимый город может спать спокойно, пока Курлаевы беспрепятственно приезжают поглазеть на европейский расцвет?
Эмоциональная характеристика — сильнейшая штука. Анатолий удивлен, полицейские смущены, МВД непреклонно.
По идее, я должен был бы быть горд. Горд за тех, чья служба и опасна, и трудна. Но не горд я. Я испуган. Бог с ней — с моей профессиональной деятельностью: тут я как раз удивлен, что ко мне до сих пор не пришли.
Но если Анатолий — враг, то почему он беспрепятственно въезжает в мою страну? Почему наши доблестные спецслужбы допускают въезд провокатора?
Вы за кого: за меня или за медведя?