РИГА, 23 сен — Sputnik. В эстонских СМИ редко заходит речь об успешных русскоязычных женщинах, пишет Postimees.
Граждане Эстонии и владеющие эстонским языком на рынке труда занимают лучшие позиции. Благодаря этому, эстонцев на уровне руководителей и специалистов высшего звена — 37,1%, а неэстонцев, среди которых граждан и владеющих эстонским меньше, на той же позиции всего 24,8%. Среди тех, кто выполняет неквалифицированную работу, неэстонцев, напротив, очевидный перевес (76-82%).
Лет десять назад, когда специалисты департамента статистики подсчитали разницу в зарплате с учетом пола, национальности и знания эстонского языка, выяснилось, что женщины-неэстонки остаются последними по уровню зарплат, даже в том случае, если они хорошо владеют эстонским.
Уровень зарплат эстонских мужчин, который в Эстонии является наиболее высоким, был принят за 100%. Эстонские женщины и русскоязычные женщины с хорошим эстонским зарабатывали на треть меньше, а женщины с плохим знанием эстонского — наполовину меньше, чем мужчины-эстонцы. Зарплаты мужчин значительно превышали женские. Даже группа мужчин с наиболее низким доходом (плохо владеющие эстонским мужчины) зарабатывала примерно на 10% больше, чем женщины с самым высоким доходом.
В 2015 году социолог Кадри Аавик провела интервью с руководителями из числа русскоязычных женщин и эстоноязычных мужчин и сравнила их карьеры. Если у мужчин карьера в основном была гладкой и представляла собой успешное движение вверх, то у русскоязычных женщин карьера зачастую представляла собой постепенное движение вниз, где успех и неудачи периодически чередовались, или же топтание на месте.
Немецкий социолог и выдающийся мыслитель Ульрих Бек писал о положении женщин на рынке труда, что женщины захватили "тонущие корабли". Часто они работают в сферах, где происходят быстрые перемены и рационализация: в электронной, пищевой, текстильной промышленности, пошиве одежды, - и с развитием технологий потеряют работу. Также женщины работают на местах, где будущее туманно: секретарями, продавцами, учителями (особенно в сельских школах), на производстве.
Все это в первую очередь относится к русскоязычным женщинам, особенно тем, кто живет в Ида-Вирумаа. Так, например, нарвитянкам пришлось пережить банкротство легендарной Кренгольмской мануфактуры, просуществовавшей 153 года: в течение двух десятилетий без работы остались 13 тысяч человек, большую часть которых составляли русскоязычные женщины.
Исследование, проведенное в прошлом году Эстонским институтом открытого общества, показало, что русскоязычные женщины и мужчины зачастую испытывают неравное обращение, в первую очередь в связи с недостаточным знанием эстонского языка, национальностью, возрастом и полом.
У этнических эстонцев значительно больше возможностей участвовать в обмене информацией по работе и принятии решений, развивать навыки в IT-сфере, управляться с современной техникой, выбирать часы работы (когда начать, когда закончить), работать из дома и т.д.
Слабую позицию русскоязычных женщин на рынке труда нельзя объяснить лишь плохим знанием эстонского языка и отсутствием эстонского гражданства. Конечно, оба этих фактора играют существенную роль, однако они далеко не единственные. Нынешняя парадигма мышления, восходящая к 90-м годам прошлого века, не позволяет объяснить и преодолеть многие барьеры и препятствия при применении русскоязычной рабочей силы, будь то неравное и дискриминирующее обращение, сильное гендерное неравенство, некачественная организация трудовой жизни и т.п.
Эстонии необходима новая парадигма мышления, согласно которой русскоязычная женщина на рынке труда будет рассматриваться не только с точки зрения знания эстонского языка и наличия гражданства, а как равноправная, интересная и разносторонняя личность, таланты которой нуждаются в поддержке, признании и развитии. Потенциал русскоязычных женщин заслуживает того, чтобы его раскрыть и применить.
