РИГА, 9 ноя — Sputnik, Андрей Татарчук. Экс-командир подразделения Рижского ОМОНа Чеслав Млынник рассказал о том, что произошло 30 лет назад: "Да, были погибшие в парке, те же журналисты Слапиньш и Звайгзне. Но их смерти – не на нас. Я могу сказать точно, что это не мы. С нашей стороны было отстреляно за всю перестрелку 10 автоматных патронов, не более". Драматические события в Риге с другой стороны через объективы камер тогда наблюдали операторы съемочной группы Юриса Подниекса. Sputnik Латвия вспоминает яркую жизнь легендарного журналиста.
"Опасный свидетель. Тайна гибели Юриса Подниекса" - так назвала свою книгу Татьяна Фаст, автор биографического детектива о знаменитом латвийском режиссере, ставшем свидетелем переломных событий в Латвии и горячих точках всего Советского Союза в конце 1980-х. Впервые изданную на русском языке книгу автор представила на встрече с читателями в рижском литературном кафе книжной сети Polaris.
Один из самых ярких режиссеров Латвии – Юрис Подниекс – ненадолго пережил короткую и драматическую эпоху перестройки и крушения Советского Союза, а также латвийской второй Атмоды – документалист погиб летом 1992 года при обстоятельствах, до сих пор остающихся неизвестными. Латвийская журналистка Татьяна Фаст познакомилась с ним за семь лет до этого и стала самым объективным автором его отчаянно яркого жизненного и творческого пути.
Книга "Опасный свидетель", которая впервые издана на русском языке, вызвала интерес в Латвии и за ее пределами, предзаказы на книгу пришли из Испании, Германии, Соединенных Штатов и России. Юрис Подниекс, автор фильмов "Созвездие стрелков", "Легко ли быть молодым?", "Мы", остается самым неоднозначным и, возможно, самым недооцененным сегодня свидетелем и документалистом процесса кровавого распада Советской империи и обретения Латвийской Республикой независимости. Он единственный, оставшийся в живых в ночь с 19 на 20 января в парке Бастионная горка Риги, когда были застрелены операторы его съемочной группы Андрис Слапиньш и Гвидо Звайгзне.
"В него нельзя было не влюбиться"
Автор книги, по-доброму улыбаясь, рассказала, что побудило ее обратиться к этой теме: "Чем Юрис до сих пор интересен? Три моих причины, почему я написала эту книгу. Мы все больше и больше нуждаемся в настоящих героях, извините за пафос, это нравственные ориентиры, когда размываются границы между хорошим и плохим. Так вот, Юрис – настоящий герой, отчаянный, яркий и смелый, и я думаю, что время таких людей наступает. Второе – людям интересно время конца 1980-х и начала 1990-х, но столько сегодня участников этих революционных событий… Я была тогда взрослым человеком, мне было 30 лет, и я донесла то время через эту книгу. Режиссер Алвис Херманис сказал, что это именно о том времени. И третье – это документальный детектив. Загадка его смерти потрясла всю страну, на прощании с ним в Домском соборе стояла нескончаемая очередь людей, и это было вселатвийское горе. Потом, как бывает, человек уходит и память стирается, и моя миссия в этой книге – показать его как личность. Все были в него влюблены, яркий, смелый. В него нельзя было не влюбиться".
Как журналист и главный редактор журнала "Открытый город", главный редактор первой независимой в Латвии русской еженедельной "Независимой Балтийской газеты", "Бизнес&Балтия" и "Телеграф", она признала высокий профессионализм Подниекса.
"Сегодня в журналистике этого качества осталось мало, а он снимал картину реальности без ножниц цензуры – только правду, какая бы она ни была тяжелая и неудобная. Юрис Подниекс оставался снаружи и над коммерческими интересами, политической идеологией и пропагандой. Его культовый фильм "Легко ли быть молодым?" о "проблемной молодежи" при недовольной реакции Политбюро ЦК КПСС получил массу международных призов, включая Государственную премию СССР, был показан во всех кинотеатрах Союза и закуплен телекомпаниями десятков стран мира. Съемочная группа рижан снимала в горячих точках СССР – от Кавказа до Вильнюса, они спускались в 4-й реактор Чернобыльской АЭС. И конечно, в ночь с 19 на 20 января 1991 года группа Подниекса оказалась в парке Бастионной горки в Риге под пулями. В историографии Латвии, где Дни баррикад в январе 1991 года имеют статус культа, неохотно вспоминают этот эпизод, обходясь фразой "в перестрелке с рижским ОМОНом (Отряд милиции особого назначения СССР) убиты операторы Андрис Слапиньш и Гвидо Звайгзне". На самом деле все было сложнее и намного подлей: тележурналисты не были расстреляны бойцами отряда рижского ОМОНа. Журналистов застрелили снайперы", - говорит Татьяна Фаст.
Версия горбачевской провокации
"В парке в пять утра после перестрелки дворники в спортивных костюмах собирали гильзы. Слапиньша убили пулей в сердце – он стоял за деревом, в сердце попасть нельзя, стреляли не от здания МВД, из-за спины. Звайгзне убили пулей со стороны здания МВД, но на руках ОМОНа нет крови, как выяснилось позже. Версия Алоиза Вазниса и Эрика Калмейерса (министр МВД ЛССР и генерал полиции ЛР и следователь Генпрокуратуры ЛССР и ЛР, до 2019 года – генеральный прокурор Латвии. - Ред.) – за этим стоят спецслужбы СССР, которым было выгодно обострение ситуации для последующего введения президентского управления в Латвии. Вазнис говорил, что в Лиелупе поселились 40 ребят спортивного вида, якобы их привезли на автобусе к зданию оперного театра. Подниекс вспоминал, что видел, как люди в черном меняли диспозицию в парке Бастионной горки. Люди были в черном, снега в ту ночь было мало, и их было видно. Это нигде не публиковалось", - продолжает рассказ Фаст.
Рассуждая о тех трагических событиях, она вспомнила слова Подниекса, сожалевшего, что Звайгзне и Слапиньш не побежали к памятнику Свободы снимать перестрелку, тогда они остались бы живы, но в центре парка возле мостика через канал их настигли пули снайперов. Далее гильзы и все материалы дела кочевали из латвийской Генпрокуратуры в союзную Генпрокуратуру в Москве и обратно в Ригу, и на каком-то этапе в Латвии или в Москве, неизвестно, из материалов следствия пропали все возможные доказательства, как гильзы, заключение баллистической экспертизы и т. д. А потом следствие было закрыто.
"Ночью 20 января Юрис поехал снимать интервью на базе ОМОНа в Вецмилгрависе и говорил всю ночь с омоновцами, грязными, злыми, – да, это сейчас мы знаем, что их спровоцировали на захват здания МВД для того, чтобы было как можно больше крови, – говорит автор книги "Опасный свидетель". – Расставаясь, Юрис пожал им руки. Ему говорили: "ты пожал руки убийцам". А он отвечал: в каждом из нас есть добро и зло, но нужны обстоятельства, чтобы они проявились в нас. Фашист – в каждом из нас, донести, предать, нажать на курок… Я буквально на следующий день села делать интервью с ним для "Литературной газеты". Мне было жалко омоновцев, они были как загнанные звери, в Латвии они стали олицетворением зла. Это потом мы узнали, что их подставили и что на руках бойцов Рижского ОМОНа нет крови".
По воспоминаниям многих, после событий 20 января режиссер изменился, стал словно чаще задумываться о чем-то, о чем не осмеливался говорить. На стене его дома в Риге на улице Стабу, 19, кто-то написал: "Подниекс – латышский Невзоров", и это звучало в то время как оскорбление. А Подниекс хотел только видеть через объектив телекамеры жизнь и смерть такими, какие они есть. Версия Татьяны Фаст, состоящая в том, что кровь в Риге пролилась, чтобы Михаил Горбачев усилил и углубил вертикаль президентской власти в Латвии и других республиках ослабевшего СССР, является первой и бездоказательной версией трагических событий в дни январских рижских баррикад.
Версия "сакральных жертв"
С 1997 года 20 января отмечается в Латвии как День памяти защитников баррикад. Экс-дипломат в 2002-2005 годах посольства РФ в ЛР, сопредседатель Евразийского народного фронта, журналист и персона нон грата в Латвии с 2005 года Дмитрий Ермолаев провел собственное журналистское расследование обстоятельств убийства в Риге в 1991 году. Он нашел свидетеля, экс-офицера Национальных вооруженных сил, рассказавшего, что в ночь перестрелки с ОМОН в спины журналистов с вершины Бастионной горки стреляли Дидзис Мейерс и Раймондс Граубе – соответственно, один из будущих командиров народного ополчения независимой Латвии Земессардзе и будущий командующий НВС Латвии генерал Раймондс Граубе.
Мейерс покончил с собой, генерал Граубе сделал блестящую карьеру и назвал это "кремлевской ложью". Свидетель, которого при гарантиях личной безопасности Москва готова была предоставить Латвии, не вызвал ровно никакого интереса у латвийских правоохранителей. В дни протестов у Вильнюсской телебашни 13 января 1991 года, где также отметились неизвестные снайперы, Литву посетил американский технолог госпереворотов Джин Шарп (автор книги "От диктатуры к демократии", которого также называют "отцом цветных революций", - ред.). Версия любопытная, но тоже бездоказательная.
Автор этой статьи два года назад выступил в качестве режиссера документального полнометражного фильма "Цветной сектор" о технологиях смены власти в разных странах мира, часть сюжета посвящена событиям в Риге. В ходе съемок удалось встретиться с командиром Рижского ОМОНа Чеславом Млынником, с которым говорил наутро после трагической стрельбы в центре Риги Юрис Подниекс. Он рассказал следующее: взвод ОМОН в количестве 15 бойцов, захвативших здание МВД, в ту ночь расстрелял 10 патронов от штатного АКСу (автомат Калашникова укороченный – ред.) калибра 5,45×39 миллиметров.
"По звуку это были СВД"
"Подниекс потом приезжал к нам на базу ОМОН в Вецмилгравис. Он что-то знал. После того, как погибли его друзья, я разрешил в любое время дня и ночи приезжать к нам. Мы ничего от него не скрывали, – говорит Млынник. – Первые выстрелы были произведены со стороны парка Бастионной горки. Били автоматные очереди, "Калашников" и одиночные – не пистолетные, по звуку это были СВД (снайперская винтовка Драгунова калибра 7,62х54R, гильзы предположительно от СВД находили в парке напротив здания МВД наутро 21 января). Кто-то указывал трассерами с самой Бастионной горки, стреляя по нашим: по привычке в магазинах автоматов каждый пятый патрон был трассирующим.
В министерстве строительства, откуда по нашим бойцам также вели автоматный огонь, рядом с МВД нами было разоружено 132 или 138 человек. И в самом здании МВД – 140 человек. А у нас было-то всего 15 бойцов, которые разоружили всех. Кстати, никто не собирался сдаваться. Мы вели более активные действия, скажем так, чем они. Они вели неприцельный огонь, высунут автомат вслепую и стреляют. Наши работали активно, знаете, так: выстрел в потолок, лежать, оружие на пол. Не один десяток челюстей были сломаны тогда. Да, были погибшие в парке, те же журналисты Слапиньш и Звайгзне. Но их смерти не на нас. Я могу сказать точно, что это не мы. С нашей стороны было отстреляно за всю перестрелку 10 автоматных патронов, не более. Десять! Всех разоруженных вывели на улицу. Я позвонил Зенону Индрикову (генерал, 1-й замминистра МВД Латвийской Республики в 1991 году). Спросил: вы в состоянии управлять вашими подчиненными? Тогда откройте дверь – он тогда заперся в кабинете".
К сожалению, никакие слова и аргументы не могут являться доказательствами и указать на убийц операторов съемочной группы Подниекса. Как вспоминает Татьяна Фаст, кадры съемок массовых протестов и насилия у Вильнюсской телебашни 13 января 1991 года – без купюр – на следующий день сам режиссер на "Москвиче" с разбитыми стеклами доставил в Ригу и перегнал в Швецию. Он работал с британским телеканалом Chanel 4, и эти кадры разошлись по миру. Их увидел президент США Джордж Буш-старший, позвонивший президенту СССР Михаилу Горбачеву и надавивший с требованием остановить насилие в странах Балтии. Горбачев не решился отказать. Независимость Латвии, Литвы и Эстонии очень сильно связана с Подниексом, кадры которого показывали объективную реальность – извините, какой бы она не была жестокой, кровавой, но главное, честной. Таких журналистов сегодня единицы.
Последний год большого режиссера
А уже следующим летом, в 1992 году, режиссер погиб. По еще одной версии – несчастный случай. Утонул в день праздника Лиго в озере Звиргзду под Кулдигой, плавая с аквалангом. Слабое сердце (у спортсмена-пятиборца), неисправная мембрана аппарата.
"В результате того, что я нашла, у меня есть четыре версии его ухода, я изложила факты в книге. Но, положа руку на сердце, я не могу сказать, это был несчастный случай или его убили. Он мог мешать летом 1992 года именно как опасный свидетель того, что видел в январе 1991 года. Его операторов уложили снайперы пулями на месте, за это знание могут мстить, убрать. Вы спросите: что это за устранение человека, я скажу, что это очень легко – достаточно дать человеку неисправный акваланг. Моя душа сопротивляется нелепой смерти в 41 год и я склонна думать, что его могли убрать, хотя жена Юриса Элга не придерживается такой версии", – говорит Татьяна Фаст.
Жена режиссера была в таком шоке, что об исчезновении мужа сообщила съемочной группе только через два дня, 25 июня. Сын режиссера Давис был последним, кто видел отца: он всплыл уже без маски и махнул рукой, после чего не появлялся на поверхности воды. Спустя 8 дней тело режиссера нашли на мелководье Звиргзду почти рядом с берегом, в месте, которое водолазы проходили много раз. Курсант, нашедший тело, вскоре уехал в США, и его следы далее теряются. Мужчина, давший Подниексу неисправный акваланг, также не установлен. Материалы следствия по делу гибели районной Кулдигской прокуратурой уничтожены как отказное дело, в котором нет признаков убийства. Следователь прокуратуры ЛССР по делу перестрелки у здания МВД Эрикс Калнмейстер, занявший пост генпрокурора Латвии, не видит в этом ничего особенного: время было такое, лихие 1990-е.
Автор книги "Опасный свидетель" приводит, кроме версий несчастного случая и убийства, также экономическую и даже эзотерическую. Мог ли человек, снимавший в переломное время смелее всех кинематографистов Латвии и Советского Союза, за голову которого на Кавказе обещали миллион, погибнуть так случайно. Конечно, смерть не выбирают, но странных совпадений слишком много. Раскрыв многое через свою камеру, последнюю тайну он забрал с собой. Похоже, навсегда.
"Не хочу спекулировать, но все умыли руки, новое следствие вряд ли возможно. Об этом моя книга – думаю, читать ее будет интересно. Когда Юрис снимал в 1988–1990 годах, он не знал, что это будет развалом СССР: тогда это, в Тбилиси, Карабахе, Литве, были страшные картины, которые он долго не мог смонтировать в один сюжет, как художник, выстроить образно. Он говорил, что с помощью этих кадров он передает сигнал, чтобы не было войны. А еще он любил Россию, долго прожил там, у него там масса друзей. Он говорил: сначала – человек, потом – латыш. Очень любил Колю Караченцева, будущего композитора своего фильма "Мы" Алексея Рыбникова, Алексея Учителя. Один из его друзей Вахтанг Микеладзе вспоминал, что для документального фильма он долго не мог найти военную кинохронику, где оператор снимал бы спереди наступление солдат. Со спины снимали все, а с картиной впереди наступающих он нашел всего один метр пленки – три секунды. Так вот, Подниекс всегда бежал впереди. Бежал, бежал и добежал до своей смерти", – поделилась Фаст.
