РИГА, 14 окт — Sputnik, Александр Малнач. Этот вечер - знаменательное событие для публики, самого артиста и, полагаю, в истории латвийской музыкальной культуры вообще.
Даниил Булаев не первый латвийский музыкант, удостоенный сольного концерта на сцене Латвийской Национальной оперы и под эгидой ЛНО, но, наверное, самый юный в их ряду. Более того, концерт приурочен к столетию Латвийской Национальной оперы, которое отмечается в этом театральном сезоне одновременно со столетием Латвийского государства, и это большая честь как для самого Даниила Булаева, достигшего таких высот в столь юном возрасте, так и для русского национального меньшинства, из которого вышел этот замечательный талант.
На Булаеве лежала огромная ответственность оправдать доверие, ему оказанное, и я рад сообщить, что справился он превосходно. Концерт превзошел все ожидания и в отношении художественного качества, и в плане отклика аудитории. Я наблюдаю за успехами Даниила не первый год, но никогда его игра не казалась мне настолько технически совершенной, как в этот раз, и никогда прежде не музицировал он с таким вдохновением, как в этот вечер. Наконец, мне еще не случалось видеть такого по-настоящему горячего приема, какой оказали юному музыканту слушатели. Можно смело сказать: Булаев любимец публики.
Программа концерта отличалась разнообразием. Составляя ее, музыкант, конечно, хотел показать свои возможности скрипача-виртуоза. Но помнил он и о том, что его выступление посвящено юбилею оперного дома. Поэтому мы услышали много оперной музыки XIX века в переложении для скрипки, что, впрочем, нисколько не мешало выполнению главной задачи.
Первый номер программы — фантазия на темы из оперы Бизе "Кармен" Франца Ваксмана. На сцену вышли солист, заметно подросший Даниил Булаев, и его постоянный концертмейстер Лилия Саркисян. Они поклонились и заняли свои места. Постукивая педалью, аккомпаниатор заиграла вступление. И вот первое, такое важное, прикосновение смычка к инструменту — уверенное и свободное.
Два года назад я уже писал о том, что Даниил Булаев, тогда 12-летний мальчик, оставил позади детскую наивность и невинность чувств. Но представление о Булаеве-вундеркинде оказалось слишком сильно, и вот я опять, два года спустя, по новой делаю то же самое открытие: Даниил уже не чудо-ребенок, каким мы знали его прежде. Булаев — чудо-музыкант. За внешне игривыми, кокетливыми темами Кармен и их мастерской разработкой он сумел расслышать и передать слушателям весь трагизм судьбы героини оперы.
В исполнении Булаева есть та глубина, которой так не хватает современному исполнительскому искусству. И ни малейшей наигранности, которой сегодня в избытке. Даниил не закатывает глаза, не гримасничает, не раскачивается всем корпусом в такт музыке. Кажется, он сосредоточен исключительно на преодолении многочисленных технических сложностей избранного произведения, которых на самом деле для него не существует. Он был и остается виртуозом игры на скрипке, но виртуозом не выхолощенным. Даниил не скрипичный трепач, он говорит серьезно о серьезных чувствах и умеет найти новые, свежие, необычные краски и интонации в избитом, казалось бы, материале. Его игра волнует.
Я не могу говорить за всех, но на редкость дружные, бурные и благодарные аплодисменты и крики "Браво!", прозвучавшие после "Кармен", свидетельство моей правоты. После концерта не всем так хлопают, как Даниилу Булаеву за первый же номер программы.
А за "Кармен" последовала вдумчиво и душевно исполненная "Медитация" из оперы Массне "Таис", блестяще сыгранная "Блестящая фантазия" на темы из оперы Гуно "Фауст". В этой вещи в полной мере проявился артистизм музыканта, мастерски собравшего в чарующую картину краски всевозможных оттенков, от нежных до ярких и даже жгучих. А каким мелким бесом рассыпалась его скрипка на куплетах Мефистофиля — мелким и вместе с тем зловещим, визгливым, но устрашающим. Но больше всего в первом отделении мне понравился певуче-прекрасный "Романс" Рахманинова (оп. 6 № 1). Вот такой я хочу знать скрипку, такой ее люблю.
Черту под первым отделением Булаев провел, исполнив парафраз Кастелнуово-Тадеско на темы Фигаро из оперы Россини "Севильский цирюльник". Вздохи и слезы сменила лукавая полуулыбка. Плутоватый характер Фигаро выразился как на ладони, а его имя так явственно выводил смычок, что мало кто удивился, когда сам музыкант, на мгновение став потерявшим терпение клиентом, проорал имя Фигаро дурным голосом. Смех и аплодисменты — в награду.
Булаев очень тонко чувствует и передает стилистические особенности исполняемой музыки. Мы слышали французскую, русскую, а следом зазвучала еврейская: "Импровизация" Эрнеста Блоха, вторая часть его сюиты "Баал Шем". Даниил проявляет чудеса пластичности, восприимчивости к иному, оживляя в музыке характер и судьбу целого народа: его веселость и грусть, радость и печаль, боль и восторг, решительность и рассудительность, порывистость и оцепенение. И уже не важно, как музыкант это делает, как добивается такого поразительного полифонического эффекта. Из слушателя давно уже выбиты последние остатки критичности восприятия. Сопротивление бесполезно, публика в плену.
Однако плен этот сладок. Звучат "Скерцо" Брамса из коллективной сонаты для скрипки и фортепиано F-A-E (18 апреля я слышал его в исполнении Максима Венгерова и Полины Осетинской в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии) и восхитительный романс Яниса Мединьша, поднятый Булаевым до высот европейской музыки того времени. А в завершении столь богатой и насыщенной программы — "Цыганка", концертная рапсодия Равеля с великолепным вступлением-соло, виртуознейшей разработкой и высекающим искры, превращающим смычок в семихвостую плетку финалом.
Сольным концертом в ЛНО 6 октября Даниил Булаев окончательно распрощался со своим музыкальным детством. Два года назад я обещал, что публика будет плакать на выступлениях Булаева, и не ошибся. Подождите, он будет "сдирать с нас кожу".
Одно мне только не понравилось — бестактность служителей театра, которые поторопились выскочить на сцену с цветами, подрезав тем самым жаркие овации, предназначавшиеся артисту. Триумф должен быть полным. Он, как и служенье муз, не терпит суеты.
А Булаев играл еще на бис. Прозвучали один из венгерских танцев Брамса, "Игра эльфов" Баччини и "Полька" Шнитке. Публика просто ревела от восторга и устроила артисту стоячую овацию, по одной на каждый бис.
