Мы привыкли к двум сексистским праздникам: Международный женский день и День защитника отечества. Интересно, кстати, что в "мужской" праздник некоторые женщины начинают вести себя, как прапорщик в плацакртном вагоне "Москва-Воркута", допытываясь до каждого "Где служил?!" и провозглашая, что "Не служил — не мужик!". По итогам многие не служившие оказываются отлучены от подарочных носков и пены для бритья.
День матери и День отца — пока что непривычные праздники на постсоветском пространстве. Мы вообще сложно привыкаем к праздникам с плавающей датой. У Дня отца так и вообще 16 часовых поясов по разным странам. В России он отмечается в третье воскресенье июня, в Литве — в первое воскресенье июня, а в Латвии — во второе воскресенье сентября.
Прародителем праздника стали Соединенные Штаты. С 1966 года там он стал государственным. У нас все по-домашнему: кто вспомнил, тот и поздравил. Нужен ли нам чужеродный праздник? Определенно нужен.
Папа так не умел и из-за этого жутко нервничал, еще до того, как я начинал делать что-либо из вышеперечисленного. Волнение передавалось мне и я безумно боялся создать внештатную ситуацию, чтобы папа не оказался в безвыходном положении. Так и гуляли: как два робота, или графа. За ручку, чинно, благородно. Оба с мучительной мыслью: когда уже будет считаться, что погуляли достаточно и будет прилично сказать: "ну что, пойдем домой?". Папа никогда не слышал от меня слов "Ну пааап! Ну давай еще погуляем!". Домой — и слава богу. Аниматор из папы был никакой.
У нашей семьи есть деревенский дом. Хутор. За Сигулдой есть станция Иерики, а в восьми километрах от станции Иерики есть наш дом. Мне было лет пять. Мы с папой поехали туда вдвоем, на поезде. Была глубокая зима. Дороги тогда там чистили только по праздникам, поэтому снега было по колено. Папе по колено, мне — по грудь. У папы был я, две тяжелые сумки и восемь километров того, что сегодня назвали бы "Квест на выживание". Дорога шла через лес, освещения не было. Папа брал меня на руки, проносил на двадцать метров вперед, потом возвращался назад, брал сумки, проносил на двадцать метров вперед меня, потом снова возвращался за мной. В какой-то момент я, как вежливый человек, сказал папе "Оставь меня здесь. Выбирайся сам". Но папа решил все-таки донести меня до дома. И донес.
Когда я был на Украине в 2014, я каждый день звонил маме. Это было обязательное условие. Мама смотрела мои прямые эфиры, а потом я звонил и рассказывал, что не все так страшно. Папе не звонил. Передавал привет всегда, зная, что мама папе все перескажет — зачем два раза повторять одно и то же. Один раз было серьезное обострение, мы попали в очень неприятную ситуацию. Я вышел в прямой эфир по телефону, потом сразу набрал маму, чтобы она не нервничала. Трубку поднял папа.
— Привет.
— Привет, пап.
— Ну, как ты там?
— Да нормально все. Уже едем на базу. Вечером полный сюжет пустят.
— Ну, хорошо.
— …
— …
— Ты в порядке сам-то?
— Да конечно в порядке. Ты сам как?
— Да я что. Все хорошо. Ну, ладно. Сейчас маму дам.
— Ну давай.
Только потом я понял, что папа просто очень хотел услышать мой голос. Сам, а не в пересказе от мамы.
Мой папа был человеком, любовь которого нужно было понимать. Он не сильно умел ее демонстрировать словами, объятиями, резонансными поступками. Мне 34, папы уже нет, а я до сих пор периодически заново открываю для себя истинный смысл тех или иных поступков своего папы, их глубину. С этим новомодным праздником я успел поздравить его один раз. Потом или забывал, или не складывалось.
Я понимаю, что мой папа гордился мной. Он гордился тем, что у него есть сын. И совершенно не умел гордиться тем, что он — папа. Тем не менее, мои ошибки — это я. А мои достижения — это он. Нам всем не помешает повод еще раз сказать самым близким людям что-то хорошее.
С днем отца.
