РИГА, 12 мая — Sputnik, Милена Ясинская. "Король Лир" Виестурса Кайришса пополнил коллекцию спектаклей, поставленных в Рижском русском театре передовыми латвийскими режиссерами. Sputnik побывал на генеральной репетиции и пообщался с режиссером.
Премьерные показы спектакля пройдут сегодня и в субботу, следующие — 26 мая и 11 июня.
Виестурс Кайришс подошел к "Королю Лиру", имея за плечами опыт постановки двух опер по мотивам произведений Шекспира. В Дармштате он ставил "Макбета" Джузеппе Верди, в Берлине — "Сон в летнюю ночь" Бенджамена Бриттена. Оперная монументальность ощущается и в новом спектакле: в масштабных мизансценах, тщательно выверенных актерских ансамблях, музыкальной партитуре, сочиненной Артуром Маскатсом в диапазоне от сентиментальных шлягеров до духовных песнопений.
На сцене — панорама с романтическим пейзажем, поделенная на секции цифрами 2, 1, 3. Обнаженный юноша идеальных пропорций, за спиной которого фланируют денди в котелках — картинка, достойная фильмов Гринуэя.
Короля Лира (Яков Рафальсон играет его в трагикомическом ключе) и его свиту мы застаем на похоронах. Лир решает раздать богатства дочерям, прощаясь с покойной женой. Одаривает старших – Гонерилью (Екатерина Фролова) и Регану (Дана Чернецова), купившись на их льстивые слова, проклинает младшую, прямодушную Корделию (Яна Лисова).
Сестры снимают с Корделии платье. Полотно с пейзажем соскальзывает со стен. С этого момента спектакль начинает напоминать одновременно бесконечный танец покрывал и графичное черно-белое кино. Персонажи постоянно переодеваются, демонстрируя изысканное нижнее белье эпохи барокко — корсеты (в том числе мужские) и подъюбники. Художница по костюмам Криста Дзудзило постаралась на славу: при желании весь спектакль можно воспринять как захватывающее приключение предметов гардероба.
Сценограф Рейнис Дзудзило, ее муж, тоже на высоте: прекрасный пейзаж в начале спектакля — не предел, а отправная точка его фантазии. За красивой завесой оказываются белые стены мягкой камеры для сумасшедших — пространство-трансформер, в котором, как в "Алисе в стране чудес", появляются все новые выходы — то масштабные, как для великанов, то крошечные, в которые можно протиснуться только ползком.
Центральный мотив спектакля — человеческая слепота, нежелание видеть правду. Король Лир предпочитает лицемерных старших дочерей простодушной Корделии и не узнает изменившего внешность графа Кента (Леонид Ленц).
Граф Глостер (блистательный Гундар Аболиньш из Нового рижского театра) благоволит внебрачному сыну, интригану Эдмунду (Кирилл Зайцев) и в упор не замечает преданного ему сына Эдгара (Дмитрий Палеес).
По мысли режиссера, слепота — проявление глубинной натуры человека.
"Люди слепы и в частной жизни, и в социуме. Казалось бы, нами должен править здравый смысл, но это не так. Мы подвержены иррациональным импульсам. Я делал спектакль не о древних королях, я мало что понимаю в английской истории. Для меня "Король Лир" — пьеса об универсальных вещах, о нас самих", — признается Виестурс Кайришс.
Среди источников вдохновения он упоминает перевод Бориса Пастернака и заметки актера Соломона Михоэлса, лучшего исполнителя роли Лира всех времен. Михоэлс сравнивал наивное безумие короля Лира с необъяснимым бегством восьмидесятидвухлетнего Льва Толстого из Ясной Поляны. Загадочному поступку Толстого посвящена книга Павла Басинского "Бегство из рая", ставшая на время для Кайришса настольной. Именно из нее он позаимствовал подзаголовок к спектаклю "Побег из рая в двух частях".
"Если хотите сказать правду, делайте это смешно, иначе вас убьют", — рекомендовал голливудский классик Билли Уайлдер. Виестурс Кайришс, показывая героев, бегущих от правды, как от огня, пытается следовать его завету. Его персонажи живут в мире фантазий, и у каждого буйство воображения обретает черты сумасшествия.
Самый трезвый из них — шут — оказывается призраком жены Лира (Галина Российская). Гонерилью режиссер выводит нимфоманкой, предающейся страсти под дробь барабанов обезумевшего дворецкого (Максим Бусел). Регану превращает в вампиршу, Корделию наделяет чертами истерички. Сцена, в которой Регана высасывает глаза Глостеру, вообще решена в стилистике треш-хоррора.
"Без смеха трагедию не показать. Ведь комедия — обратная сторона трагедии, — поясняет свою концепцию режиссер. — Выпученных глаз и брызжущей слюны сейчас уже недостаточно. Если бы в современной пьесе встретилась сцена с выкалыванием глаз, мы бы решили, что действует психопат. Но героев Шекспира никто психопатами не называет, ведь это классика".
