Агентство Gallup в феврале опубликовало данные очередного опроса, проведенного в 28 странах Центральной и Восточной Европы, а также нескольких азиатских государствах – бывших республиках СССР. Среди них – Польша и страны Балтии, а также Россия, Украина и Белоруссия.
Основной вопрос, заданный респондентам, был такой: что означает для них НАТО – защита, угроза или ни то, ни се? Вот как распределились ответы.
В целом логично и ожидаемо: жители стран НАТО (Польша и Балтия) в альянсе видят защитника, россияне и белорусы – врага. Однако две реакции оказались неожиданными. Прежде всего, как ни странно, среди украинцев доля тех, кому НАТО представляется угрозой, преобладает над позитивным отношением.
Тут примечательно, что доля недоверия к альянсу до 2014 года непрерывно снижалась, и после присоединения Крыма к России соотношение было обратное (36/20). Авторы исследования объясняют перемену настроений общей усталостью от конфликта и разочарованием в способности НАТО прийти на помощь.
Эволюция страха
Исследование Gallup – всего лишь штрих к драматической картине противостояния на рубежах, которые развели бывших жильцов коммунальной квартиры во враждебные лагеря. Стоит напомнить, что ассоциировать себя с НАТО прибалты начали еще задолго до того, как вошли в альянс в 2004 году. В частности, в учениях Baltops (Baltic Operations) они участвуют с 1994-го.
Другое дело, что до поры и мотивация евроинтеграции, и сам ее процесс носили мягкий, условно-ритуальный характер. В 90-е годы и начале нулевых стремление в альянс не столько диктовалось соображениями безопасности, сколько рассматривалось как естественное приложение к ЕС.
Для того периода характерно было подчеркивание безобидной, даже гуманитарной деятельности в рамках НАТО: поиск мин, затонувших на дне Балтики во Вторую мировую войну, тренинги спасателей в связи с экологическими катастрофами, борьба с террористами и тому подобное.
Хронологически этот всплеск последовал после августа 2008 года — российско-грузинской войны и мюнхенской речи президента России Путина, ставших "идеологическим" аргументом для Балтии и НАТО в оправдание эскалации военной активности.
Новый ее скачок произошел после 2014 года, когда тревожные разговоры о том, что "аппетит Москвы распространяется и на страны Балтии", начались на бытовом уровне. Приметой возросшей озабоченности стали добровольные инициативы стран Балтии по повышению военных расходов.
Если прежде лишь Эстония придерживалась установленной НАТО нормы – не менее 2% от ВВП, а Литва и особенно Латвия "сачковали", то в минувшем году они подтянулись. А в этом году 2% заложены уже всеми.
Страхи прибалтов хорошо вписываются в общую "стратегию сдерживания" России, начатую Вашингтоном и Брюсселем еще в нулевые. На варшавском саммите в июле 2016 года градус напряжения был резко повышен решением ввести в Польшу и Балтию четыре моторизованных батальона международных сил НАТО общей численностью до 4 тысяч человек.
Весной 2015 года стартовал американский проект "Атлантическая решимость" (Atlantic Resolve), в рамках которого в Европу переправлено 4 тысячи пехотинцев с танками и прочим тяжелым вооружением, а также 10-я усиленная армейская авиабригада (2,2 тысячи). Концептуально проект рассматривается как цепь непрерывных учений по переброске и координации войск на территории Европы.
"Блицкриг" по-русски?
Нет надобности вдаваться в подробности стремительной милитаризации польско-балтийского региона: Sputnik ее подробно освещает.
В сознании самих прибалтов задача натовского заслона в Балтии – сдержать противника до переброски основных сил НАТО. Судя по высказываниям самих натовских стратегов, в частности командующего сухопутными американскими силами в Европе генерал-лейтенанта Бена Ходжеса, проект "Атлантическая решимость" призван создать структуры гибкой и мобильной глубоко эшелонированной обороны.
То есть приграничные бои в странах Балтии должны лишь замедлить движение потенциального противника с тем, чтобы основные силы НАТО, используя абсолютное превосходство в воздухе и на море, в технике связи и управления, в массовом применении высокоточного оружия и персональной выучке военных, обескровили и обратили в бегство противника. Разумеется, вариант использования ядерного оружия не рассматривается.
Томпсон называет пять обстоятельств, благодаря которым Россия способна одолеть НАТО. Во-первых, за последние 15 лет США привыкли к методам войны с террористами, но разучились воевать крупными силами с комплексным применением танков, артиллерии и авиации. Даже численность их боевых групп сократилась с 45 до 32 человек. И только одна из четырех обеспечена тяжелыми бронетранспортерами. Регулярным силам недостает четверти вертолетов, среди которых немало старья.
Во-вторых, Россия часто проводит в своих западных регионах боевые учения, которые легко могут перерасти в неожиданную атаку — при благоприятном рельефе местности и хороших дорогах.
В-третьих, о качестве и степени вооружения российских сил Пентагон знает лишь теоретически.
Автор считает, что русские в этой части продвинулись дальше, чем НАТО. Особенно они усилили Калининградскую область, где размещены баллистические комплексы малой дальности "Точка-У", "Искандер-М", а может, и "Искандер-К", а также С-300 и С-400. В частности, комплексы С-400 накрывают всю Литву и способны сбить любой самолет. Чтобы их нейтрализовать, требуется сильная и многочисленная авиация, которой нет.
Кроме того, необходимо большое количество средств электронной борьбы — глушителей, антирадарных ракет и т.п. Томпсон отмечает, что и в этом направлении Россия сильно продвинулась.
Наконец, в-пятых, силы НАТО значительно уступают российским в численности. Если в годы холодной войны американский контингент в Европе исчислялся десятками тысяч, то теперь он составляет не более 10 тысяч. Существенно сократилось и количество техники.
Примечательно, что такого рода сомнения и критику высказывают непублично и командующий сухопутными силами США в Европе генерал-лейтенант Бен Ходжес, и бывший Верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО генерал Филип Бридлав. А это означает, что, если будет политическая воля нового хозяина Белого дома пересмотреть стратегию в Европе, то она не встретит сильного сопротивления в среде военных.
