Уходящий посол Российской Федерации в Латвии — рупор и рычаг Кремля, но от прихода нового ничего хорошего ожидать не приходится; разве популизм — это не проявление демократии; она и мечтать не могла о папе-миллионере, сидя на кассе в Rimi, — самое интересное в латышской прессе на уходящей неделе.
Спорить о вкусе икры с теми, кто ее ел
"Это горько осознавать, но, по-моему, есть очевидные недоработки с латвийской стороны, — заявил уходящий посол России Александр Вешняков, — позитивные тенденции между двумя странами не удалось удержать, и сейчас мы проживаем далеко не лучшие отношения, какие у нас были исторически", — цитирует дипломата журналист Элита Вейдемане в Neatkarīgā.
"Действительно странно, что Латвия в эти годы поступала столь неправильно и, я бы даже сказала, неприглядно, создавая военную угрозу миролюбивой и весьма пацифистски настроенной России, которая никогда даже в мыслях не пыталась навязывать кому-то свою любовь или, не дай бог, оккупировать какие-то чужие земли (за исключением таких "мелочей", как вторжение в Грузию, аннексия Крыма, война на Украине и в Сирии и так далее)", — пытается язвить Вейдемане, признавая, что это действительно латвийские недоработки: маловато мыльной угодливости, недостаток которой так огорчает посла.
В отношениях двух стран существует масса парадоксов. По мнению журналиста, те, кто производит российскую идеологию, никогда не согласятся, что здесь, в Латвии, другое видение истории. Вещающие с кремлевских башен считают, например, что почетно праздновать День Победы в Риге у "неправильно заточенного карандаша" (так Вейдемане любит называть памятник Освободителям Риги от немецко-фашистских захватчиков — ред.).
Вот и товарищ российский посол ежегодно торжественно несет туда венки, отмечает публицист, а также каждый год посещает военного преступника — партизана Василия Кононова. Сначала он навещал болящего Кононова, а теперь ходит к его могиле. Вешняков объясняет это тем, что Кононов защищал историческую правду о воинах Красной армии — освободителях, в суровые годы войны с честью выполняя почетную миссию — освобождение Родины и всей Европы от фашистского ига.
Вейдемане уверена, что выставлять мучениками советских героев — это самый лакомый кусочек кремлевских идеологов: чем больше таких "мучеников", тем более оправдана поддержка бедных "обделенных" русскоязычных Латвии, которым здесь даже дышать не дают, что, вероятно, также является недоработкой Латвии.
Вейдемане вспоминает и икру на ежегодном приеме в честь Дня России в Юрмальской резиденции посольства РФ в Латвии. Можно понять, как она ненавидит эту икру. Ее ведь на прием не приглашают.
Демократия плохая, потому что избиратели — дураки?
Юрис Лоренц в Latvijas Avīze рассуждает, почему сегодня все неприятные явления в мире объясняют расцветом популизма. Это слово вообще очень часто используется в СМИ. Популистские партии начали расти как грибы после дождя, они дают свои популистские обещания, а избиратели клюют на заброшенный крючок. Победа Трампа в Америке, Brexit в Великобритании, достижения правых и левых партий во многих местах в Европе — все это проявления популизма.
Однако, быть может, классическое определение популизма годится только тогда, когда мы имеем дело с малочисленными общественными группами? Если называемые популизмом идеи начинают поддерживать значительная или даже большая часть населения, скорее всего, это уже не является популизмом в чистом виде. В противном случае пришлось бы признать, что "демократия не работает, так как избиратели — дураки".
На домашней странице общества Providus имеется утверждение, что целевая аудитория популистов — неудачники, которые реально потеряли от прогресса и модернизации. Но если от такой модернизации (читай — очередной реформы, изменения налогов и тому подобного) большая часть населения чувствует себя проигравшей, может быть, такая модернизация вообще не нужна. Или, если быть точнее, это вообще никакая не модернизация.
Автор рассказывает, что побывал на специальной дискуссии о популизме в Латвийском университете "Этика популизма: как говорить с народом". Она незаметно скатилась к обсуждению взаимоотношения элит с народом. Но не в этом ли причина распространения популизма — к месту и не к месту используемые термины "народ" и "элита"?
Во время дискуссии выкристаллизовалась мысль, что самой действенной прививкой от популизма было бы просвещение потребителей средств массовой информации — народа. Уже от школьников нужно требовать уметь отличать поддельные новости от настоящих, безответственный популизм от правдивой политики и так далее.
Лоренц пишет, что ему это напоминает советские времена, когда с помощью правильного политического воспитания человеку закрывали глаза, рассчитывая, что он не заметит, например, пустые полки магазинов.
Надо признать — в мире появились вопросы, на которые у политиков нет ответа. Или они не способны их отыскать, или эти ответы просто не вписываются в привычные для нас рамки. Пока "элиты" могут не волноваться, потому что политические победы "популистов" означают лишь поиск новых решений в рамках существующих политических и экономических систем. Вопрос лишь в том, как долго еще "народ" будет таким терпеливым.
Прежде чем узнать о папе-миллионере, она работала на кассе в Rimi
Синдия Фриденберга рассказала журналу Kas Jauns, как жила 33 года до того, как узнала, что ее папа — миллионер Юлий Круминьш.
Когда этим летом Круминьш встретился с молодой симпатичной Синдией, он и представить не мог, что эта девушка — его дочь. От удивления миллионер даже подавился во время обеда. Позднее анализ ДНК подтвердил родство, и свой недавний 73-й день рождения Круминьш встретил уже не с двумя, а тремя отпрысками.
Сама Синдия эмоционально рассказывает, что только в 33 года узнала от матери, кто является ее настоящим отцом. Оказалось, в молодости та несколько месяцев встречалась с Круминьшем, но потом они расстались. Только потом мама узнала, что в положении, но уже начала встречаться со своим будущим мужем и сразу рассказала ему правду — что ждет ребенка от другого мужчины.
Синдия призналась, что долго раздумывала, стоит ли встречаться со своим биологическим отцом, и сомневалась, как он отреагирует на новость. Позвонила только спустя два месяца после того, как раздобыла номер его телефона. Синдия решила встретиться с Круминьшем под предлогом деловых переговоров. Первая их встреча прошла в ресторане в Сигулде.
Когда Синдия сказала: "Господин Круминьш, мне мама сказала, что я ваша дочь", — тот от неожиданности подавился. Но затем признал, что это вполне правдоподобно, так как его молодость была пестрой.
После этой встречи никаких миллионов на счету Синдии не появилось, более того, уже при первой встрече Юлий отрезал, что никаких денег она от него не получит. Но девушке они и не нужны — Синдия зарабатывает на жизнь сама. Занимая должность директора по маркетингу в одной из фирм, Синдия Фриденберга, которой раньше приходилось работать на кассе в Rimi, может положиться на заботу и помощь своего нового папы.
