Первый день в России. Смоленск. Немного удалось поспать в автобусе, на пару часов уснули в отеле.
Разумеется, не выспались.
Обработали фото, доработали тексты и поехали к латышам. Местным.
В Латышском обществе нас ждали, но без восторга.
Не то, чтобы нам были не рады – гостям здесь рады всегда. Просто на всякий случай ждали подвоха. Поэтому встретили с чисто славянским гостеприимством, но с латышской предосторожностью.
Самое сложное в нашей поездке не расстояния и не морозы. Самое сложное – объяснить, что мы забыли в России и что мы хотим от местных латышей.
— Вы кто вообще?
Этот вопрос озвучивался и висел в воздухе. Мы, как умели, пытались объяснить. Получалось не очень. Первые полчаса встречи прошли в режиме ожидания. Зато потом стол переговоров превратился в застолье: Татьяна Чернова – принимающая сторона – волшебным образом за считаные минуты раскидала по столу местные соленья, домашние продукты и самодельный бальзам. Уже после первого тоста – за встречу – беседа пошла.
По итогам, уже не могли уйти. Сами сонные, только с автобуса, толком не поспавшие, а разговор все шел и шел. Как вышивание крючком: каждая оброненная фраза цепляла следующую петельку, и разговор продолжался. Нам очень о многом хотелось спросить. Им очень многое хотелось рассказать.
Мы почти не спорили. Совершенно разные люди: разных поколений, разной истории, разной географии, прожившие разные совершенно жизни.
Мы почти во всем были согласны друг с другом.
Мы вышли, пошли гулять по вечернему городу. Роберт хотел фотографий. Останавливались каждые 50 метров – везде красиво. Не лубочно, не по-Европейски, а как-то…
По-настоящему.
Старый монастырь и вышка ЛЭП в темноте смотрятся одинаково красиво и уместно. Навигатор не работает: ни внутренний, ни электронный.
Зато на слова "Извините, пожалуйста!" — моментально оборачиваются все, в радиусе 50 метров. Каждый готов подсказать дорогу.
Поднимаемся на холм возле Успенского собора. Темно, скользко. Оттуда открывается самый главный вид на Смоленск. Теряем Робертса. Он полностью уходит в съемку.
Наконец, Валентин вызывает такси. Затаскиваем Робертса в машину. Вспоминаем, что очень хотим есть. Приезжаем в "Русский двор". По ощущениям – то же "Лидо". Как не уезжали.
Поели. Через магазин доехали до гостиницы. В гостинице "Ника" все очень плохо с интернетом и все очень хорошо с женщиной на ресепшене.
Увидев наши лица, после очередного перекура:
— Ой. А во сколько же вам завтрак-то нести? Вы же совсем сонные. Полдня проспите.
— Да нам еще работать полночи.
— Я к вам в десять постучусь. Осторожно. Если не проснетесь, то мы вам потом погреем.
Утром стартуем в Катынь. Робертс обрабатывает фото. Валентин Читает подаренную Черновой книгу. Я пишу текст. Все при деле.
Мы не боимся не успеть. Мы уже поняли, что мы работоспособные, бессмертные пони. Мы все успеем.
Самое страшное – не забыть.
Успеть записать, пока помним интонации, которыми нам говорили. Ощущения. Людей. Цитаты. Город.
Мы сидим в отеле, каждый в своем номере: 5, 6 и 7-м. И работаем.
Очень хочется спать, но у нас за окном – Смоленск.
Нам важно запомнить его таким, какой он есть.
Катынь
Если бы я сказал, что всегда хотел попасть в Катынь, я бы соврал. Про такие места сказать слово "хотел" — язык не поворачивается. Но оказаться рядом и не посетить нельзя. Приехали с утра. Встретились с Татьяной Черновой и экскурсоводом. Сначала зашли, и я даже выдохнул – не навалилось, не пронизало, не ударило. Лес и лес. Памятники, стенды, сухая информация. Музей на свежем воздухе. Прошли по аллее, подошли к воротам:
— А там долина смерти. — Гид говорит все тем же ровным тоном. – Там основные захоронения, несколько сотен. В основном массовые.
В этот момент с неба начинает сыпаться то ли дождь, то ли мелкий снег. Вроде на улице нехолодно, но вдруг проморозило внутри.
Проходим на польскую сторону. Издали про себя отмечаю, что поляки молодцы. Впереди бордюр, вполовину человеческого роста, аккуратно обложенный красивой плиткой с орнаментом. Подходим ближе, внутри что-то резко обрывается и ухает вниз. Одновременно с Робертсом рассмотрели "Орнамент": на каждой плитке – имя, фамилия, звание и год. Робертс меняется в лице, молча делает несколько фото.
Заворачиваем за угол.
— Твою мать, – почти одновременно произносим.
Стена тянется на десятки метров. Бесконечные имена и фамилии. Подходим к памятнику. Высота – метров 8-10. Снова имена. Бесконечная череда имен. Одно выделено – Женщина. Летчик. А ощущение, что выделены все.
Таблички железные, ржавые. По ним текут капли, буквы становятся еще более объемными.
Вышли с территории, закурили. Татьяна спросила:
— Ну как вам, какие впечатления?
Подождала, хмыкнула.
— Ладно, поехали центр посмотрим. У нас красиво.
На обратном пути уже выглянуло солнце. Действительно, очень красиво.
