РИГА, 24 авг — Sputnik, Марина Петрова. Жители Прибалтики 27 лет назад установили мировой рекорд, взявшись за руки в знак протеста против пакта Молотова-Риббентропа. Живая цепь, Балтийский путь, остался в памяти многих как знак солидарности жителей Латвии, Литвы и Эстонии — вне зависимости от их национальности. А для кого-то он остается символом самого большого политического разочарования.
Красивый момент
23 августа 1939 года был подписан пакт Молотова-Риббентропа, а 23 августа 1989 года два миллиона прибалтов образовали живую цепь длиной около 600 километров, которая соединяла Таллин, Ригу и Вильнюс. Тогда они хотели напомнить о том, насколько несправедливо мировые державы в свое время разделили мир.
"Балтийский путь был потрясающим. Там стояли рука об руку и русские, и латыши. Стояла одна моя знакомая русская семья стояли: муж, жена, а между ними сидела собака породы колли на задних лапах, а передние лапы были в руках у хозяина и хозяйки. В тот момент, когда прозвучали позывные по радио, вся семья, включая собаку, держалась за руки в Балтийском пути", — рассказывает Sputnik публицист, бывшая член Верховного совета СССР Марина Костенецкая.
Бывший министр иностранных дел Латвии Янис Юрканс тоже стоял в Балтийском пути, но о независимости, как он признается, тогда еще не мечтал.
"Может быть во сне кто-то и фантазировал об этом, но, в принципе, никаких реальных предпосылок для этого не было. Если кто-то что-то и заикался о том, что давайте независимость, то говорили нам наши друзья на Западе, что не мешайте Горбачеву и не шатайте его лодку, он нам нужен и идет очень позитивный процесс", — говорит он Sputnik.
Однако и Юрканс признается: в Балтийском пути люди стояли за свободу. "Я считал, что наш путь — путь какой-то конфедерации с Союзом, особый статус в составе Союза. Это была реальная мечта, — продолжает политик. — Это было очень красиво, очень символично и очень эмоционально. Это был большой знак и как для Союза Советских Социалистических Республик, так и для Запада, что балтийцы едины в своем движении, в своем желании восстановить независимость. Это был очень красивый жест".
Такие разные воспоминания
Каждый год 23 августа в Латвии проходят мероприятия, посвященные памяти Балтийского пути. Масштабная реконструкция событий тех дней прошла в этом году у Цесиса, где снимался фильм молодого режиссера Мадары Дишлере — Paradīze 89. Национальный киноцентр выделил на этот проект почти полмиллиона евро. Фильма рассказывает о том, как маленькая девочка росла на фоне Атмоды, была очевидцем исторических событий и стояла на шоссе в Балтийском пути. 700 человек отозвались на призывы авторов повторить исторический опыт и приехали к месту съемок в одежде 80-х годов на старых жигулях.
Еще одно мероприятие прошло в Алуксне, где был создан цветочный ковер. И, разумеется, не обошлось без памятных мероприятий в Ригу, у памятника Свободы. Тут организаторами выступила партия "Национальное объединение", которая выстроила у главного символа страны "огненный путь". Собравшимся не помешала капризная латвийская погода: огненный путь возглавили молодые люди в национальных костюмах Латвии, Литвы, Эстонии, Польши и Украины. Продлить Балтийский путь до Черного моря — такова была идея националистов.
"Сегодня нам надо быть столь же едиными, чтобы защитить когда-то полученную свободу. Поддержим Украину в ее борьбе за то, чтобы вырваться из сферы влияния реваншистской России — борьба украинцев — это и наша борьба! Балтийскому пути — продолжаться до Черного моря, чтобы все мы стали свободными!", — написали политики в социальных сетях.
Не за это мы стояли
По словам современников и участников Балтийского пути, именно политика стала тем, что превратило символ балтийского единства в символ балтийского раскола. По словам Яниса Юрканса, о былом единстве давно нет речи.
"Вы шутите. Где оно ощущается? Его давно нет. Есть большое разочарование, во всяком случае, в Латвии. Многие люди сейчас уезжают строить свое благополучие где-то в других странах. Здесь остаются пенсионеры, которые не знают, каков будет завтрашний день", — считает Юрканс.
По его словам, разочарование, постигшее латвийцев за последние 25 лет, связано в первую очередь с экономическими проблемами. "Мы живем в государстве, где власти обращаются с нами как с оккупированной плесенью. Здесь все второго сорта. Образование второго сорта, медицина второго сорта, жизненный уровень второго сорта. Да, есть какие-то исключения, но в основном люди живут плохо. Я читал где-то статистику, что 70% семей в Латвии — за чертой прожиточного минимума".
Марина Костенецкая тоже считает, что экономика не дает латвийцам в полной степени ощущать гордость за историю последних 30 лет. "То, что не все получилось так, как мы мечтали — это однозначно, — продолжает общественный деятель. — Мы мечтали не о таком государстве. Мы не мечтали о стране, из которой будет бежать коренное население. Латышскому языку действительно угрожает исчезновение, но не потому, что живущие в Латвии русские не учат латышский язык, а потому, что сами носители языка, коренная нация массово бежит из страны".
Русские обиды
Однако еще больше поводов для разочарования дала этническая политика, политика в сферах гражданства и государственного языка. По словам Костенецкой, разделение общества, как бы странно это ни было, началось еще в конце 80-х, когда все боролись за высокие цели. Однако, цели у каждого были свои.
"Русские тогда были очень искренне вместе с латышами, — продолжает она. — Русские боролись против того тоталитарного режима, который всем уже надоел, против войны в Афганистане, против того совершенно маразматического политбюро, против совка как такового. А латыши боролись за свое независимое государство, которое было до 40-го года. Немножко разные были углы зрения на эту борьбу".
Оказалось, что русских попросту "кинули". "В итоге русские были нужны только на голосовании о том, хотите ли вы жить в независимом государстве. Большинство русских тогда ответили да. Но как только независимость была восстановлена, сразу же ныне живущим в Латвии русским припомнили то, в чем они не были повинны — и пакт Молотова-Риббентропа, и страшные массовые депортации", — считает Марина Костенецкая.
Как результат — взаимные обиды, предательство. "Лидеры Интерфронта оказались гражданами — та же Татьяна Жданок, тот же Альфред Рубикс, потому что их предки жили в Латвии. А русские, которые стояли в Балтийском пути, взявшись за руки вместе с латышами, оказались врагами, потому что их предки не жили до 40-го года в Латвии", — продолжает наша собеседница.
По ее словам, политика безгражданства привела к тому, что русские сторонники Балтийского пути и Народного фронта, которых и так называли предателями на работе, начали еще более яро сочувствовать пятой колонне, чем те, кто в свое время был в Интерфронте.
"Я не думал о том, что тех людей, которые с нами были и на баррикадах, и стояли на Балтийском пути, что мы сделаем их людьми второго сорта, негражаданами, для многих из которых Латвия стала мачехой. Мне и в голову такого не приходило, что мы можем так поступить и сами себе так навредить", — считает Янис Юрканс.
Покаяние поможет?
Сейчас, по словам Костенецкой, молодое поколение латышей и русских снова сближается, однако сближение это происходит без русского языка. А вот старшему поколению все еще предстоит признать свои ошибки: латышам — ошибку отчуждения русских, а русским — ошибку ГУЛАГа и сталинских депортаций.
"Но нужно признать историческую ошибку: русских оттолкнули, был неправильно принят закон о гражданстве. Надо дать гражданство всем тем детям, которые родились после 1991 года в Латвии. Старое поколение все равно уйдет из жизни, но ставить в упрек родившимся в независимой Латвии детям неграждан то, что их родители были мигрантами, это чудовищная чушь", — уверена наша собеседница.
Но и у русских, по ее словам, немало поводов попросить прощения: "Нужно уметь и покаяться за то, что в ГУЛАГе русский был государственным языком, приказы к расстрелу издавались на русском языке. За депортации, когда ни за что в товарных вагонах вывозили людей из стран Балтии, я уже не говорю о Закавказье и крымских татарах. Я тот человек, который гордится русской культурой и многим еще, но в то же самое время я стыжусь, что что-то было не так исторически сделано".
