РИГА, 24 июн — Sputnik. Основной праздник проходил в традиционном месте — на набережной между Каменным и Вантовым мостами и начался в 17 часов. Все подходы к нему были ограждены решетчатыми заборчиками, через которые узкими ручейками просачивались к месту праздника и обратно сотни тысяч рижан и гостей города.
В местах прохода стояли здоровые охранники, проверявшие рюкзаки и сумки на наличие стеклянных бутылок. По сравнению с вооруженными автоматами солдатами Парижа, обыскивающими сумки на вокзалах и в торговых центрах на предмет взрывчатки, наши выглядели умилительно добрыми.
Пьяных – не пускать!
Охранники были строгими только по отношению к пьяным рижанам и разворачивали их. Еле держась на ногах, подвыпившие сограждане испытывали явное чувство обиды, но поворачивали в город, и шли на остановку бесплатного в эти дни общественного транспорта.
— Что ты стоишь, Ивар?! Нашего Шляпу не пускают! – молодой, слегка выпивший парень с рюкзаком требует решения от своего тоже нетрезвого товарища.
— Почему? – коротко и решительно икает тот.
— Не пускают пьяных!
— Пьяных?! Да здесь все… Немного…
— А он уже нормально!
— Надо его искупать. Только, так чтоб менты не заметили!
С купанием в этот день было непросто. За порядком на воде смотрело множество полицейских. Через каждые 100 метров на Даугаве дежурила моторная лодка или катер, несколько лодок фланировали вдоль реки. Любой случайно (или неслучайно) попавший в воду, был бы сразу спасен. Но искавших «спасения» полицией не было слишком много.
Запахи летнего праздника
Набережная пахла свежестью полевых трав, перемежающихся соблазнительными запахами жареного мяса и пива. Вдоль дороги стояли палатки в которых относительно недорого можно было купить традиционные дубовые и цветочные венки — 5-10 евро за венок, тогда как в Старом городе эти венки продавались минимум за 15. Дороже стоили специальные лиговские свечи с ароматом душистых трав – от 12 до 25 евро.
Не знаю с каким именно выросшим биржевым индексом связана такая цена на листья и полевую траву в венках, но факт остается фактом – цены "кусали" не только для местных жителей, но и иностранцев. Впрочем, товар расходился очень бойко.
Жаль, что не было как в прошлые годы мастерских, в которых мастерицы учили всех желающих самостоятельно плести венки, предлагая за полцены приобрести только необходимые "ингредиенты".
Совсем недорогими были и еда с напитками. На моей памяти это были самые дешевые сосиски и шашлыки. Впрочем, и они были не всем по карману. На этот народный праздник можно было приходить со своим, и самые экономные, расстелив на травке покрывала, доставали из рюкзаков пластмассовые бутылки с квасом и пивом, тминный сыр, и колбаски. Одна предусмотрительная семья притащила целый раскладной стол и возвышаясь над всеми сидящими на травке, по королевски гордо обозревала окружающих.
Те, кто не взял традиционного тминного сыра, и ограничился только мясом, нетерпеливо ждали приближения сумерек. Общественные жаровни разожгли только после заката. Зато дрова были обеспечены мэрией. Те же кто хотели пожарить шашлыки в светлое время, должны были также брать с собой и угли.
Впрочем, большинство приобретали еду в палатках. Тот, кто хотел пива в стеклянных бокалах и шашлыка на обыкновенной тарелке – отправлялись в Старый город, где также было непривычно много народа. Те же, кого привлекала низкая цена и массовые гулянья, наоборот текли на набережную. Здесь, в традиционные блюда латышской кухни помимо кавказского шашлыка, попал и узбекский плов. А вот тминный сыр, копченная рыба и курица неожиданно на празднике не присутствовали. То ли в Латвии их перестали производить, то ли производители на праздник жизни не попали.
Посиделки вместо танцев
Столов со скамейками было очень много, многие выгодно стояли около гигантских экранов транслирующих празднующим все, что происходило в этот момент на сцене. Она стояла ближе к президентскому замку. Здесь же сидели утомленные солнцем любители народной эстрады. Танцующих среди отдыхающих было немного. Вероятно, сказывалась жара.
Честно говоря, не помню я такого сухого Лиго. Обычно это праздник всегда сопровождается тоннами теплой воды, которое опрокидывает небо на землю. Древний языческий праздник плодородия – дождь и солнце, после него земля приносит богатые урожаи. И проводить его, согласно обрядам древности, тоже надо плодородно: выпить пива для храбрости, поводить хороводы у костра, и отправиться в свежий после летнего дождя лес искать цветок папоротника.
А два парня, две девицы
Лиго, Лиго!
На качелях покатались в Лиго!
Лиго! Лиго!
Многие песни на Лиго имеют явный или скрытый эротический подтекст, и поются с совершено языческим воодушевлением. Не обманули ожидания и песни на это Лиго. Для тех, кто любит ирландские языческие напевы, или русский этно-рок, музыка была очень даже на уровне – страстной, и тягучей. Впрочем, веселых песен на музыку известных советских шлягеров также хватало.
— Это же леонтьевский "влюбленный светофор" играет, да? – переспрашивали русские туристы.
— Музыка та же, – смущенно отвечали местные. – Но песня про большой мир. Тоже хорошая.
Европейская мода
Оригинально и новомодно была решена туалетная проблема – рядом с привычными биотуалетами в этот раз поставленными у реки, стоял ряд совершенно незнакомых ранее рижанам открытых европейских писсуаров. Этакие трехсторонние обелиски с нишами, зайдя в которые ты вроде как и на виду, но интимные детали процесса от зрителей прикрыты.
"Сообразим на троих!" – хохотали над писсуарами мужики, в то время как дамы стыдливо отворачивались и краснели. Местные, писсуарами практически не пользовались, если не считать фотографирование на фоне. Зато иностранцы – не стеснялись.
Огонь и ночь
Костры торжественно зажженные после заката разгорались медленно, но через часа полтора, что для Лиго, в общем-то, не характерно, пылающими зиккуратами освещали небо. Немало людей было и у запылавших в ночи жаровен. Причем, жарили сосиски немногие. Большинство, протягивало руки к огню, имеющим в языческих поверьях силу очищения от бед и неудач.
В разгоревшиеся костры бросали прошлогодние венки, чтобы все неудачи прошлого года сгорели в огне. Один из празднующих, примерно по тому же принципу, достал собранные за год чеки, и также сжег их.
Подобные костры пылали и на самой высокой рижской горке — Дзегужкалнс, где по традиции катали с горки огненное колесо, и на пляжном острове Луцавсала, где полно детских площадок, и в других точках города, да и по всей Латвии. И возле каждого костра люди пели и пили, глядя сквозь огонь на любимых и думали о летней магии любви, которая, хочется верить, в эту ночь коснулась всех.
