Знаете, мне ужасно надоело наше душное время. Время фразы "сам виноват". Я предпочитаю не дразнить латышей оккупацией, потому что хочется быть услышанным, а нет ничего более неслышного, чем громкое оскорбление. На него обижаются, но не слышат его смысла.
На рижского мэра, опубликовавшего карикатуру, написано сразу несколько доносов. Что печально — доносов, поддержанных значимой частью моего народа, народа Латвии. Обществом, одобряющим тюремное заключение за (не)смешной рисунок.
Если вам вдруг интересно, как я оцениваю рисунок мэра — пожалуйста: как старый бородатый и несмешной анекдот. Который бродит по социуму несколько лет и был рассказан каждым раз двадцать.
Дела последних недель не то что смущают — в ступор вводят. Коптелов, Бартецкий, Ушаков… Это кто, по-вашему, — пламенные рЭволюционЭры??? политрепрессированные???
Мы всерьез обсуждаем уголовное преследование за шутки режиссера, журналиста и политика? Разбудите меня кто-нибудь, я хочу проснуться!
Прекраснодушный президент моей Латвии сегодня подписал поправки к уголовному закону, запрещающие деятельность против "государственной власти и устройства", — закону, на который теперь ссылаются противники шуток. Это какой-то другой, сюрреальный мир. Я не понимаю, что это значит!
Душное время. Особенно мерзок нестройный хор сопровождающих комментарии к шуткам тремя фразами: "сам виноват", "надо было думать", "он такой же, как и те кто против него!"
Я выступаю в поддержку мэра не потому, что ему что-то грозит. Он политик такого ранга, что ему эта вся шумиха может принести разве что предвыборный пиар, но не наказание. И адвокаты у него хорошие, и поддержка в обществе – огромная. В отличие от многих других, которые случайно неуместно пошутят. Если за шутку можно сажать – будьте уверены, кого-нибудь посадят. Почему бы не вас, читатель? Вы бы хотели сесть в тюрьму за анекдот?
И самое главное — вся эта ситуация с дурацкой шуткой и еще более дурацкой реакцией на нее такая, что хочется "умыть руки". Но при взгляде на "чистеньких" и уже "умывших" чувство брезгливости только усиливается.