Российский театральный режиссер Сергей Землянский уже несколько лет экспериментирует с драматическим жанром. Особенность его спектаклей в том, что в них совсем нет слов. Спектакли эти не являются ни балетом, ни пантомимой, но за счет органичного соединения действия с музыкой производят потрясающий эмоциональный эффект.
Свои необычные спектакли (в жанре, который он называет wordless, "без слов") Землянский ставит в лучших театрах России, Европы и Азии. Его приглашает в свой театр Олег Меньшиков. На постановках Землянского вы запросто можете встретить Никиту Михалкова. Не так давно в Лиепайском драматическом театре он адаптировал к современной сцене грандиозную историческую драму Яна Райниса "Индулис и Ария". И тоже без слов.
Пригласили в Латвию благодаря Айтматову
— Сергей, творческий путь извилист у каждого художника. Но что привело вас в Латвию, в Лиепаю? Поставить Яна Райниса – ваша идея?
— Началось все с Чингиза Айтматова. В театре имени Пушкина мы поставили спектакль "Материнское поле" по его повести. Постановка показывалась на фестивале "Золотая маска", был определенный ажиотаж. Нас пригласили в три города: Таллин, Ригу и Лиепаю. И директор Лиепайского театра предложил мне сделать спектакль с его артистами.
"Материнское поле" — это изначально камерная история, для маленького зала. А в Лиепае, к сожалению, нет театра с малой сценой. Театр в Лиепае безумно красивый, уютный, но зал – мест 500 либо чуть-чуть больше. Мы изначально проговорили с организаторами, что они будут продавать только места в партер.
И вот настает день спектакля. Когда я зашел в зал, то увидел, что все балконы, ложи, партер и амфитеатр – заполнены публикой. А для нас важно, чтобы зал был маленький. Чтобы артисты видели лица зрителей, чтобы между сценой и залом был полный эмоциональный контакт. А в Лиепае – полный зал на пятьсот мест.
— И как лиепайская публика приняла спектакль по Айтматову?
— Был очень теплый и радушный прием, люди стоя аплодировали, долго-долго нас не отпускали. А за день до этого, перед спектаклем, Первый балтийский канал брал у меня интервью. И девушка-журналистка, которая беседовала со мной, говорит: "Я знаю, что в следующем сезоне вы будете ставить у нас в театре пластический спектакль. Можно узнать, что это будет за произведение?"
— А вы об этом и не знали?
— Понятия не имел. Я ответил: "Первый раз от вас слышу, что я что-то должен здесь поставить". И понимаю, что кто-то сзади стоит. Я поворачиваюсь. Стоит какой-то человек, здоровается. Это оказался Херберт Лаукштейнс — директор Лиепайского театра. Он говорит: "Сергей, извините, что так получилось. Не успел с вами переговорить".
— Но журналистка уже была в курсе его творческих планов?
— Видимо, да. Лиепая — достаточно маленький город. Но вместе с тем — уютный, компактный, с очень-очень размеренным темпом жизни. Сцена театра — не большая и не маленькая. Хороший зал, где видно все и отовсюду. Прекрасная акустика. Уют. И Херберт говорит: "Есть мысль, чтобы вы что-то здесь сделали. Что вы об этом думаете?" Я говорю: "Мне интересно".
— А что именно вам было интересно?
— Какая-то другая ментальность. Здесь "заграница", Европа. Интересно не только с российскими артистами поработать. А тут другие люди, с другими мыслями, визуально другие. Я думаю, что дело именно в состоянии души человека, эмоциях в определенных ситуациях. Я думаю, дело в этом, а не только в национальном колорите.
Библиографическая редкость
— Вот так прямо с порога и согласились, не зная актеров?
— Ну, наверное, да. Тем более, что я не знал их возможности в плане движения, телесной выразительности, насколько быстро они будут схватывать материал. Я посмотрел их портреты, которые в фойе театра висят. Труппа достаточно небольшая — там всего, по-моему, 25-26 человек. Мы достигли принципиального согласия и решили чуть-чуть подождать. И я уехал в Москву.
А время, за которое мы должны были поставить спектакль, составляло шесть недель — от первой репетиции до премьеры. В Европе — совсем другие возможности. Стал работать с местными артистами.
— Это, знаете, авантюра. Или нет?
— Театр в Лиепае поделен на две категории. Одна – это артисты 45–55 лет. И вторая категория — 26-28 лет. Для театра специально набрали выпускников одного курса, которые учились в Клайпеде. Это город-сосед в Литве. И потом, по окончании, весь курс приехал работать в Лиепайский театр. Это оказались замечательные артисты.
Они очень лихо запоминали все движения, без проблем брали материал, который я им предлагал. А это очень важно, когда ты артисту что-то даешь, а он это принимает.
— А возрастных артистов не брали?
— Взял. Без возрастных артистов в этом произведении не обойтись, и очень рад был сотрудничеству с такими мастерами сцены. Нагрузки, конечно, сильные. Но все в целом сложилось более чем достойно.
— А как вы поняли, что будете ставить Райниса?
— Херберт, директор театра, прислал мне ряд названий произведений, над которыми нужно было подумать. Очень больших, мощных авторов. Ни одного произведения из списка я бы не успел поставить за шесть недель. И тут вижу название "Индулис и Ария". Спрашиваю: "А вот что это такое?" Погуглил — а там информация очень сухая и русского текста нет.
— Его вообще, наверное, в природе не существует?
— Существует. Было советское издание 1957 или 1959 года на русском языке. Но у нас его не было, и в интернете тоже. В итоге я говорю: "Я хотел бы ознакомиться с ним, прежде чем скажу что-нибудь". И ребята в Латвии сделали ксерокопии в библиотеке, прислали мне в Москву. Я помню первое впечатление, когда я получил текст. Огромная куча листов формата А4. Думаю: "Какой громадный материал!"
Посмотрел список героев — это десятки человек. Действие происходит в XV-XVI веке. Действуют три клана: курши (латыши), литовцы – их соседи и немцы. И между ними идет борьба за землю, за власть. По сути, это – история Ромео и Джульетты, только во время войны. Сначала я помню, что испугался. Понял, что, наверное, не успею. За короткий срок с неизвестной командой артистов сделать "исторический блокбастер". Написал осторожно: "Я подумаю, не могу ничего обещать".
Я понял, что ставить "Индулиса и Арию" по тексту — самоубийство для режиссера. Текст очень сложный для восприятия. Тем более, Райнис – мастер метафор, сравнений.
— А как же вы все-таки решились?
— Я помню, что прилетел в Латвию на кастинг и решил, что мне надо все это спокойно перечитать – не бегло, не на ходу. Потому что Москва не позволяет абстрагироваться, всегда отвлекают какие-то звонки. А Лиепая – тихий городок, где ты можешь просто сесть и спокойно перечитать текст.
Я помню, что там у меня начали рождаться образы, я видел драматические моменты. Но страх перед большим материалом все равно присутствовал.
А потом, когда я смотрел артистов, я вдруг увидел Арию. Думаю: "Вот эта девушка могла бы быть Арией". И потом увидел и Индулиса.
В итоге, когда я посмотрел труппу, я принял решение. Но до последнего не говорил о нем Херберту. И вот мне надо завтра улетать. Последний день кастинга, все собрались. Херберт спрашивает: "Ну, что мы будем ставить?" Я говорю: "Как что? "Индулиса и Арию". У Херберта было такое счастье, такая радость, что его мечта получила отклик.
Счастливая мать и танцовщица на замену
— Я правильно понимаю, что осталась только любовная линия?
— Индулис – это национальный лидер куршей, борец. Ария – дочь немецкого полководца. Она идет в бой наравне с мужчинами, в рыцарских доспехах, на белом коне. И вот на поле боя сидит печальный Индулис – в битве он потерял много своих людей. И тут он видит вражеского рыцаря. Начинается бой. Индулис сбивает этого рыцаря с коня, ранит, поднимает забрало и видит, что перед ним – девушка.
— И начинается любовь?
— Да. Индулис влюбляется в Арию. Но для того, чтобы жениться на ней – нужно отказаться от языческих богов, принять христианство. В общем-то, тоже печальная история трагедийного накала.
— А были какие-то возражения против того, что русские ставят национального классика?
— Постановочная группа, конечно, была из Москвы. Со мной были композитор Павел Акимкин, художник-сценограф Максим Обрезков, моя ассистентка Полина Пшиндина. Конечно, какие-то опасения на обывательском уровне были. Но мы как-то очень честно к этому подошли. С уважением, со своим видением этой истории. Точно так же, как Кирилл Серебренников чуть позже поставил в Национальном театре "Сны Райниса".
— А были какие-то препятствия и форс-мажоры?
— Через какое-то время после премьеры забеременела главная героиня. Ну, так получилось. И нужно было вводить другую исполнительницу на главную роль. А в Латвии в этом плане – сколько тебе положено сидеть в декрете, столько ты и сидишь. Это у нас молодые актрисы, не успев родить, сразу бегут и сниматься, и играть, боясь потерять профессию.
И мы срочно стали искать замену. Потому что в театре уже не было такой актрисы, которая могла сыграть роль Арии. Поэтому пригласили из Риги танцовщицу — Лиену Граву. Она сейчас хореографом работает с ведущими театрами Латвии. И она прекрасно вошла в эту партию. А Лаура Ерума, первая исполнительница роли Арии, родила ребенка, все в порядке, теперь молодая, счастливая мать.
Раймондс Паулс аплодировал стоя
— Как встретили ваш спектакль?
— Зрительный зал на каждом спектакле аплодирует стоя. Были опасения, когда мы первый раз привезли спектакль на гастроли в Ригу в августе, в театр "Дайлес". Это огромный зал, на тысячу с лишним мест. И оба дня был аншлаг, и зал аплодировал стоя. Хотя, на мой взгляд, рижский зритель — очень непростой, избалованный, даже в чем-то чуть-чуть снобский. Но мы представили очень достойную историю.
На одном из спектаклей был президент, был Раймондс Паулс – такая вот публика. И зал стоя аплодировал артистам. Потом мне уже администрация Лиепайского театра написала, что из администрации президента Латвии пришло благодарственное письмо. Видимо, президент эмоционально очень проникся этой историей.
— Правда ли, что у вас наметилось сотрудничество с Раймондсом Паулсом?
— Да. Как раз после представления в "Дайлесе" мы разговаривали с его художественным руководителем Джилом Джиллинджерсом. На следующее утро он меня повез в гости к маэстро.
Могу сказать, что встреча была приятная. Было, конечно, чувство, что ты как будто смотришь на живую легенду. Сидишь за одним столом, общаешься. Хотя Раймондс Вальдемарович очень скромный, очень деликатный. Общались мы в загородном доме. Было лето, август. Мы сидели на веранде, пили чай. А так как я курю, то стояла пепельница в виде белого рояля. Меня это немножко рассмешило. Мы обсудили несколько идей, возможности сотрудничества. Узнали, интересно ли ему это?
— А идея сотрудничества в чем состоит?
— Чтобы он сделал саундтрек к спектаклю, премьера которого планируется на осень 2017 года, в "Дайлес-театре". Сюжет я пока выдавать не вправе, но это будет комедийный триллер без слов. И вот буквально вчера я созванивался с Джилом и говорю: "Раймондс Паулс еще с нами?" Он говорит: "Да, да, конечно! Он на самом деле ждет сейчас от тебя руководства к действию, какой-то инсценировки, сценарного плана, чтобы летом начать писать музыку".
— В общем, большой фронт работ.
— На самом деле, он еще больше. Есть договоренность на январь 2017 года в Лиепайском театре снова поставить пластический спектакль. Это, скорее всего, будет комедия без слов. В марте должна будет состояться премьера в Лиепайском театре.
— Удачи вам! И думается, что латвийским зрителям очень повезло.
