Есть благородная цель — успеть сделать максимум для того, чтобы неграждане, многие из которых довольно преклонного возраста, вернули еще при жизни себе гражданские права в полном объеме. В настоящее время в Латвии насчитывается примерно четверть миллиона неграждан. Это около 13% населения. Их наличие в определенной степени выгодно правящим политикам. Достаточно накануне очередных выборов поднять проблему тысяч "чужаков", и можно мобилизовать свой электорат.
Не поэтому ли Латвия — едва ли не единственная страна в Восточной и Центральной Европе, где национально настроенные правые либералы уже более двух десятков лет непрерывно находятся у власти? Появление десятков тысяч новых избирателей может поставить эту монополию под вопрос. Поэтому подход властей — гражданство только после длительного процесса натурализации. И никак иначе!
Исход немецкой общины
К тому времени относительно небольшое число прибалтийских немцев — примерно 50 тысяч человек, играли исключительно большую роль в латвийском обществе. К тому же это были люди далеко не бедные. И у них не было проблем с латышским языком. Историю молодого латвийского государства, экзамен по которой сегодня должны сдавать неграждане в ходе натурализации, немцы тогда творили вместе с латышами и другими народами Латвии.
Согласно опубликованным в то время официальным данным, прибалтийские немцы занимали исключительно важное место среди профессорско-преподавательского состава латвийских вузов. На высоких должностях в Рижском самоуправлении и государственно-административных учреждениях работали 261, а в учебных заведениях — 775 немцев. В медучреждениях — 456, а в аптеках 230 человек. В промышленности на высококвалифицированных должностях работали 7675 человек, а в торговле — почти 5000 латвийцев немецкого происхождения. Кроме того, немецкие пасторы руководили многими латышскими сельскими общинами и пользовались там высоким авторитетом и т.д.
И в одночасье, на основании латвийского-германского договора и по призыву "фатерланда" они должны были за бесценок продать свою движимую и недвижимую собственность, оставить в Латвии все накопленные поколениями предков ценности. Им, к слову, было запрещено вывозить из Латвии любую иностранную валюту, драгоценные металлы и другие платежные средства, ценные бумаги, кроме выданных германскими учреждениями. Пришлось оставить в Латвии автомобили и другие "моторизованные средства транспорта", сельскохозяйственные, промышленные и ремесленные машины, ценные породы коров и коней, предметы больничного оборудования и врачебных кабинетов и многое, многое другое — для вывоза требовалось особое разрешение отраслевого министерства. И отправиться практически в полную неизвестность на "историческую родину", осваивать западные воеводства Польши, отторгнутые от нее Третьим Рейхом в ходе недавней войны.
Прививка тоталитаризма
Думаю, излишне отвечать на вопрос, кто стал счастливым обладателем новой собственности, которая приобреталась под кредиты, щедро выдаваемые Земельным банком? Не успел на исходе 1939 года последний германский пароход с уезжающими скрыться за горизонтом, как латвийское правительство Карлиса Ульманиса приняло решение о переименовании всех географических названий, имеющих немецкие корни. А гражданам было настоятельно рекомендовано сменить "неблагозвучные" фамилии. И к марту 1940 года по сообщениям латвийской прессы уже 3000 семей переиначили свои немецкие фамилии на латышский лад.
Так в одночасье из истории страны административными мерами была вычеркнута 700-летняя история пребывания немцев в Латвии. А латышская общественность еще задолго до советской власти получила "прививку толитаризма" — внутреннюю убежденность в том, что иногда допустимы и даже выгодны нарушения прав и интересов своих сограждан.
Не поэтому ли впоследствии так много было коллаборационистов среди местного населения во время Холокоста? И не потому ли так относительно спокойно и без открытых протестов прошли массовые депортации сталинских времен?
Проверка на лояльность
Но вернемся к нынешним латвийским негражданам. По сравнению с немецкой общиной конца 30-х годов прошлого столетия они, конечно, не занимают столь важного места в латвийском обществе. Но зато они количественно раза в три больше — восьмая часть населения страны, на лояльность которой наши государственные учреждения положиться не могут. А если к ним причислить членов их семей, ближайших друзей и родственников — то это, как минимум, треть Латвии. И это в условиях гибридной войны, о которой латвийские правящие политики кричат на каждом углу!
Не случайно некоторые авторитетные заокеанские исследовательские центры настоятельно рекомендуют латвийским властям сделать максимально возможное для консолидации общества. И решение проблемы неграждан — один из этих рецептов.
Они знают, о чем говорят. Логика их рассуждения понятна. Взорвать общество можно лишь изнутри. Монолитное же общество практически не поддается внешнему воздействию.
Однако наши правящие политики упорно и близоруко преследуют своекорыстные цели. И боюсь, что негражданам в ближайшие годы гражданство ЛР в облегченном порядке, что называется, "не светит". А, следовательно, раскол латвийского общества сохранится.
Зато с завидной регулярностью в адрес руководства НАТО или американской администрации будут посылаться настоятельные и страстные призывы размещать на латвийской территории все новые и новые иностранные воинские контингенты и просьбы оборудовать новые военные базы. Таково, видимо, наше латвийское видение безопасности страны.
