Немецкая культура гостеприимства находится под подозрением: помощь беженцам, говорят консерваторы, это не более чем форма преодоления "тяжелого наследия прошлого". Даже несмотря на Освенцим, по их мнению, у немцев не должно быть никакой "особой морали". О том, почему у миграционной политики Ангелы Меркель есть много критиков, рассуждает журнал Der Spiegel.
Критики канцлера есть даже в рядах ее собственной партии. По их словам, Германия в течение очень короткого времени приняла слишком много иностранцев, к тому же мусульман. Противники Меркель не понимают, почему так много немцев с прошлого лета тратят так много времени и сил на заботу о беженцах. Оказывается, все очень просто: у них есть "комплекс вины перед евреями".
Однако противники приема беженцев отвергают необходимость наличия "особой морали". Они едины во мнении, что помощь немцев беженцам является извращенной формой преодоления негативного наследия собственного прошлого.
Историк Генрих-Август Винклер писал: "Частью немецкой ответственности является то, что мы должны отказаться от моральной переоценки самих себя, которую продемонстрировали всему миру "особо продвинутые" немцы. Мысль о том, что мы обязаны нести добро, причем, если надо, делать это в одиночку, ошибочна". Любая попытка вывести из самой ужасной главы немецкой истории "особую немецкую мораль", по мнению Винклера, —" это заблуждение, которое обречено на провал".
Особая ответственность Германии
Немцам нелегко. С одной стороны, они хотят и должны быть такими же, как и другие народы. С другой стороны, нельзя подводить окончательную черту под немецким прошлым, оно было каким угодно, но только не нормальным. Быть немцем — это не шутки, цитирует публикацию Inosmi.ru.
Наиболее правильным способом продемонстрировать осознание собственной ответственности является оказание действенной помощи людям, попавшим в беду. Таким образом, немецкое прошлое можно рассматривать в качестве хорошего аргумента в пользу оказания помощи беженцам.
На церемонии, посвященной 70-летней годовщине освобождения концлагеря Освенцим Красной армией, федеральный президент Йоахим Гаук говорил о "ясном, как день, кредо", которое заключается в том, чтобы "противостоять любым формам дискриминации и насилия и предоставить надежное убежище людям, которые бежали к нам от преследования, войны и террора".
Какой он, арабский мужчина?
Те, кто выступают в поддержку беженцев, должны быть готовы и к проблемам, которые пришли сюда вместе с ними, продолжает тему газета Die Zeit. Она пишет об "арабском сексизме" и о народно-педагогическом обхождении с этим явлением.
"Арабского мужчины" как типа не существует — так же, как не существует и "немецкого мужчины". Больше того: "араб", "мусульманин" — это клише, свидетельствующие о колониальном взгляде на этот вопрос, укрепившемся в западной культуре, считает издание.
Чтобы оправдать перед самими собой тот факт, что западный мир постоянно вторгался в арабские страны и творил по отношению к тамошнему населению все, что угодно, на Западе арабов стали воспринимать как неполноценных, диких, агрессивных, похотливых и во всех смыслах недисциплинированных людей.
Однако говорить о событиях в Кельне, а также о переселении в Германию почти миллиона человек и при этом не говорить об арабских мужчинах в первую неделю нового обнажила совсем другой предрассудок: предрассудок относительно немцев.
Власти и многие СМИ после новогодней ночи в Кельне поспешили спрятаться в "укрытие" из четырех ошибочных надежд. Во-первых, им хотелось надеяться, что ничего очень уж серьезного не произошло. Во-вторых, что это были не арабы. В-третьих, что среди них не было беженцев. В-четвертых, что сексуальное насилие было лишь "побочным эффектом" так называемых "имущественных преступлений". Но ни одна из этих надежд не оправдалась.
Произошло нечто серьезное: это были почти исключительно арабы, многие из которых были беженцами. А тот, кто считает, что сексуальное насилие против женщин допустимо, если оно является лишь "побочным эффектом" (к примеру, кражи), тому следует немедленно найти местного уполномоченного представителя по правам женщин и спросить у него совета и помощи.
Однако наряду с нежеланием властей и СМИ воспринять произошедшее всерьез имел место и гораздо более тяжелый проступок: нежелание заявить об этом во всеуслышание… Прошло подозрительно много времени, пока СМИ, наконец, не сделали главной темой ту, которая и должна была быть главной все это время: сотни мужчин-арабов в массовом порядке проявили насилие по отношению к женщинам.
Беженцы никуда не уйдут
Это нежелание говорить о произошедшем обнажило политически фатальный предрассудок, которому подвержены многие лица в руководстве полиции и СМИ, да и значительная часть элиты.
Существует два вида этого предрассудка: правый и левый. Те, кто склоняются к первому варианту, хотят, чтобы Германия принимала как можно меньше беженцев. Поклонники второго варианта хотят слышать поменьше ужасающих фактов о беженцах. Однако ни то, ни другое по-настоящему невозможно: миллион уже прибывших сюда беженцев так быстро отсюда не уйдут, да и количество новых переселенцев, которые прибудут в этом году, вряд ли удастся ограничить, скажем, 200 тысячами.
Даже если летом Ангелу Меркель сменит во главе правительства Вольфганг Шойбле (Wolfgang Schäuble — министр финансов Германии — прим. ред.), поток беженцев не сойдет на нет. Ислам (в том числе арабские мужчины) отныне стал неотъемлемой частью Германии, частью ее идентичности.
