Вышла в свет монография старейшего художника Латвии Козина

РИГА, 14 янв — Sputnik, Александр Малнач. Альбом старейшего художника Латвии, профессора Латвийской академии художеств Владимира Ивановича Козина под названием "Из мастерской и частных коллекций. Рисунки. Живопись. Графика" вышел из печати в декабре 2021 года. Тираж его невелик — всего сто экземпляров, поэтому издание уже в момент своего выхода в свет переходит в категорию библиографических редкостей. Оно продолжает, дополняет и отчасти также искупает недостатки предыдущего издания, вышедшей в 2020 году так же в Риге монографии "Владимир Козин. Живопись".

Солидное издание на русском и латышском языках объемом 170 страниц и 165 репродукций охватывает все жанры и техники, в которых работал В. И. Козин на протяжении почти девяти десятилетий, поскольку свой путь в искусство родившийся в 1922 году художник начал в 12-летнем возрасте. Первый — скульптурный — период его творчества представлен вырезками из газет 1930-х годов, фотокопии которых украшают первый форзац альбома.

Эти вырезки сохранила Зинаида Павловна Мейер, руководитель скульптурного кружка во Дворце пионеров Бежицы, ныне пригорода Брянска, где в то время жил и учился будущий художник. Вскоре после войны, участником которой был В. И. Козин, она передала их своему бывшему воспитаннику, тогда уже студенту Латвийской академии художеств.

Сегодня эти документы эпохи поражают серьезностью подхода советской власти к воспитанию юношества, стремлением раздуть и поддержать в молодежи творческое начало и вместе с тем привить ей строгое отношение к задачам искусства.

Взять хотя бы подписи к фотографиям: "Володя Козин, 12 лет, пионер, сын рабочего, лепит бюст т. Сталина", "Володя Козин, член скульптурного кружка Дома пионеров за работой", "Бежицкий пионер Володя Козин любит заниматься скульптурой. Володя лепит скульптуру Алексея Стаханова", "Проект фонтана "Недра земли" лепит Володя Козин, 13 лет", "Володя Козин работает над скульптурой партизана".

Искусство, как тогда полагали, должно отражать и, отражая, преобразовывать жизнь. С этим запалом Козин вышел из скульптурного кружка и поступил в Витебское художественное училище, но только уже на отделение живописи.

По словам Владимира Ивановича, за три года обучения в скульптурном кружке под руководством Зинаиды Павловны он узнал о мире искусства, о великих художниках, о замечательных произведениях, выставленных в Третьяковской галерее. В скульптурном кружке его самого и его товарищей подготовили и по рисунку, и по живописи, и по лепке.

"Зинаида Павловна сделала из нас художников и определила дальнейший путь. Только из нашего скульптурного кружка в Витебск поехали и поступили в Художественное училище два человека, а в Орел — три человека. Рядом работал изокружок — из него вышли братья Ткачевы, впоследствии народные художники СССР, академики", — говорит Козин, ставший профессором и заведующим кафедрой живописи Латвийской академии художеств.

Витебский период не представлен в альбоме. Война прервала занятия Козина в училище. Окончить его ему не довелось. Все, над чем Козин работал в те годы, по-видимому, сгорело в пожаре Великой Отечественной войны, а сам он, пройдя военными тропами от Дона и Северного Кавказа до Риги, приобрел суровый опыт и тему, которая не отпускала его впоследствии на протяжении десятилетий, давая сюжеты для картин.

Репродукция одной из таких работ под названием "Дни и ночи" (1982) представлена в новом издании. Есть в нем и сохраненный отцом художника карандашный автопортрет 1942 года в пилотке: 19-летний юноша призван в армию, но еще не отправлен на фронт.

Своеобразным преломлением фронтовых впечатлений явилась для Козина тема лесоповала, которую художник разрабатывал в духе экзистенциализма. Срубленные, лежащие в разнобой друг на друге стволы сосен на этюдах с одинаковым названием "Лесная вырубка" к картине "На ветру" (конец 1980-х), репродукция которой не вошла в это издание, значат больше, чем просто заготовленный лесоматериал для нужд народного хозяйства или поставок древесины на экспорт.

Они символизируют смерть человека и от рук человека. Сиротливо стоят и смотрят на павших товарищей сосны, оставленные лесорубами "в живых", быть может, тоже обреченные гибели в другую смену. Этюды залиты светом, но не радуют, печалят глаз зрителя.

В 1945 году, продолжая службу в Риге, в тылу наступавшей на запад Красной армии, не дожидаясь демобилизации, Козин отправляется на передовую искусства, поступает сразу на третий курс Латвийской академии художеств, в мастерскую Гедерта Элиаса.

В альбоме представлен эскиз "Угон скота в тыл" (1948), набросок его дипломной работы "Гурты на дорогах", которую Козин с успехом защитил в 1949 году.

В разделе графики к этому периоду относятся карандашные портреты его бывших земляков, обитателей села Левенка Стародубского уезда ныне Брянской области, где Козин гостил у своей старшей сестры летом 1947 года.

Десять лет спустя, в 1957 году, Латвийское государственное издательство выпустило повесть Николая Дубова "Сирота" на латышском языке и в оформлении Козина. Репродукции иллюстраций к этому произведению украшают графический раздел альбома. Впрочем, сам Владимир Иванович, относя себя по преимуществу к живописцам, не считает свои графические опыты особенно удачными, и совершенно напрасно.

К графическому отделу принадлежат также репродукции иллюстраций к "Сказкам об Италии" М. Горького, к повести А. Гайдара "Тимур и его команда", а также эскизы к портретам и полномасштабным композициям, среди которых выделяются набросок фигуры военной медсестры к картине "Часы волнения и надежды", эскизы к картине "Победа" (1974), автопортрету и портрету В. И. Ленина (2001), акварельный портрет отца, читающего газету, и, наконец, автопортрет 2021 года.

Мастер и сегодня продолжает работать. Об этом свидетельствуют опубликованные в альбоме репродукции работ последних лет. Уход жены весной 2019 года глубоко поразил художника, но, как это ни парадоксально, вернул его к активному творчеству. Теперь в его квартире-мастерской снова пахнет масляными красками.

Из работ этого периода обращает на себя внимание композиция "Крик", первый вариант которой был написан в 2019-м, а последний, более удачный по композиции — в 2021 году. Вертикальный холст передает отчаяние инвалида-колясочника при виде взмывших в небо белых лебедей.

По существу, это живописная реплика Козина на афоризм-парадокс В. Короленко "Человек создан для счастья, как птица для полета!". Вот и повод к раздумьям на эту тему у Козина схожий, если учесть, что к написанию очерка "Парадокс" Короленко подтолкнула безвременная кончина дочери. "…Смерть моей Лели так меня пришибла, что я никогда, в самые тяжелые минуты моей жизни, не чувствовал себя до такой степени изломанным, разбитым и ничтожным", — писал Короленко кому-то из близких. Вывод у Козина, пожалуй, тот же, что и у короленковского феномена: "Человек создан для счастья, как птица для полета, только счастье не всегда создано для него". В целом творчеству Козина не чуждо тяготение к литературности.

Портреты жены Нины украшают стены мастерской Козина и страницы альбома. Среди них полноформатный портрет и небольшие этюды на скорую, но любящую руку.

Некоторые репродуцированные в альбоме сюжеты повторяются, приоткрывая зрителю внутреннюю кухню мастера, поиски им лучшей композиции, что может представлять интерес, как для исследователей творчества Козина, так и для самих художников. В книге преобладают пейзажи и натюрморты, некоторые из них в натуральную величину, чему способствует квадратный формат и внушительный размер альбома.

Пейзаж и натюрморт — любимые жанры Козина. В них он наиболее свободен в передаче своих чувств. Видно, как его восхищает свежесть красок живой природы, ее никогда не увядающая красота. Иначе трудно объяснить мажорную тональность большинства представленных в книге произведений мастера, созданных в этих двух жанрах.

"Натура — неважно, человек, пейзаж или натюрморт — таит в себе бесконечные возможности для проявления индивидуальности. Натуру исчерпать невозможно, она бесконечна, как и наши чувства", — любит повторять художник.

Козин не имел обыкновения выставлять дату, подписывая свои работы. Может быть, поэтому работы в альбоме расположены не в хронологическом порядке. Задайся составители издания такой целью, они не смогли бы справиться с этой задачей. Сложно сказать, можно ли отнести эту особенность к достоинствам или недостаткам книги. Эволюцию живописной манеры проследить при такой подаче материала затруднительно, зато достигается общее впечатление разнообразия и многообразия.

В альбоме преобладают работы зрелого периода, созданные на протяжении 50–80-х годов прошлого века, когда Козин преподавал в академии художеств, но представлены и работы более позднего времени. Эти последние отличает большая обобщенность формы и неубывающая звонкость палитры. Эпоха перемен затронула Козина, но не сломила его.

Об этой эпохе, переживаемой нами и сегодня, напоминает подборка газетных вырезок, под которые отведен второй форзац книги. Козин не избалован вниманием латышского искусствоведения, но является одной из центральных фигур Русского мира Латвии.

Ветеран войны, большой художник, замечательный педагог и оригинальный мыслитель Владимир Иванович Козин стоит на пороге своего столетия. Он сам по себе — человек-эпоха.