Память жива даже во время пандемии: как прошла реконструкция Рождественских боев

РИГА, 10 янв — Sputnik, Владимир Дорофеев. Каждый раз, когда я приезжал в Тирельские леса, в даты Рождественских боев, у меня возникала гордость за нашу маленькую, но гордую и помнящую республику. Сама дата Рождественских боев – это фундамент латвийского государства, первая героическая победа латышских стрелков. Этот год не стал исключением – народная память жива и без информационной поддержки государства (О, пандемия! О, запреты на публичные мероприятия!).

Нет, пожалуй, другой даты в латвийской истории более цементирующей латвийское общество. Эта дата отвечает самым главным критериям. Например, "память предков" – именно в Первой мировой войне, еще до появления своей страны, были организованы первые полки латышских стрелков.

Или критерий "подвиг по велению души" – сформированы латышские полки были из добровольцев, потому что у многих латышей тогда сильный враг (кайзеровская Германия), вторгнувшийся на территорию Российской империи, отобрал дом. Линия фронта проходила по берегам реки Аа (нынешняя Лиелупе), и территория нынешней Латвии была разделена пополам.

Или чрезвычайно важный критерий "единство нации" – в этой войне все латыши были на одной стороне, не было никаких братоубийств. Воевали против оккупанта, все латышские полки были на одной стороне.

Пожалуй, самый важный критерий "легендарная доблесть". В этой войне благодаря доблести латышских стрелков и вмешательству "генерала мороза" (температура стояла -36 градусов), была прорвана оборона немецкой армии, оборона немыслимой сложности. Воевали практически штыком и гранатами и захватили пулеметные и артиллерийские расчеты.

Это действительно славная история, в которой каждое слово – важно: латышские добровольцы благодаря мужеству победили гораздо более сильного врага-оккупанта.

И как любой день Победы, "это радость со слезами на глазах". Победили благодаря героизму, понесли огромные невосполнимые потери.

Дальше уже каждый приправляет историю чем хочет. Фанаты русофобии забывают о том, что в этой войне латышские стрелковые полки бились плечом к плечу с полками из Сибири, зато вспоминают бездарность русского генералитета. Если честно, генералитет и вправду талантами не блеснул, и прорыв был заслугой латышского командира Усть-Двинского батальона капитана Бриедиса. Но, безусловно, когда слышишь обвинения в адрес русского (?!) генерала, командующего 12-й армией, Радко Дмитриева, возникает ощущение американского фильма "Красная жара" с обожаемым в 90-е Шварценеггером в роли русского милиционера Ивана Данко: "Какьие вашьи дыоказатэльсьтва?"

Фанаты отрицания Латвии вспоминают исторический результат легендарного прорыва. Увы, через несколько месяцев, немцы отбили эту землю обратно. А после февральской революции и вовсе захватили Ригу. Сам я не очень люблю вспоминать этот исторический контекст.

Вообще Первая мировая для России – это "война украденной победы". Несмотря на самые блистательные победы в войне, закончилась она (благодаря революции) признанным поражением, отчуждением множества земель и унизительной контрибуцией, которую нужно было платить Германии. Которую, впрочем, почти не платили. Не на фронте проиграли, проиграли в столице революционерам.

Интересно, что для самого сильного противника России в этой войне, Германии, – это абсолютно такое же восприятие войны и ее результатов. Проиграли не на фронтах, а в результате революции. Несмотря на подвиги и победы, обязаны были платить огромные контрибуции тем, кого на поле боя многократно побеждали. Причем в отличие от Советской России платили долго и разорительно. "Война украденной победы".

А вот для Латвии, как и для многих республик недавно отметивших столетие, – эта война стала "войной возможности", "родовыми муками", когда среди крови и боли появляется жизнь. В латвийском случае – жизнь нового государства, нашей Республики.

Ограничения, наложенные правительством на публичные мероприятия во время пандемии и кризисной ситуации, понятны и рациональны. Понятно, почему нет широкой информационной поддержки памятной даты, хотя и жаль исторической памяти.

С другой стороны, все же приятно видеть, что помнящих предков в республике все же много – припаркованных машин в Тирельском лесничестве было поболее, чем на иных митингах. Среди туристов были и военные, и молодежь, и классы подростков с учителями-энтузиастами. Туристы ходили по заповеднику-музею от объекта к объекту, от землянки к землянке, от бункера к бункеру. Заповедник велик, путь от разнесенных объектов может составлять до полутора-двух часов быстрым шагом по лесной дороге.

Объекты музея землянки латышских полков и отбитые у немцев пулеметные бункера заселены реконструкторами. Пара десятков реконструкторов, одетых в исторические одежды латышских стрелков, обустраивают быт, разводя костры, приготавливая в чугунных котлах кашу по старым рецептам. Туристы с удовольствием фотографируют "живые картинки".

– Представляешь, вот тут брат твоего прапрапрадедушки захватил пулеметное гнездо! – молодой отец показывает малышу один из реконструированных объектов музея. – У немцев были пулеметы, а у него только винтовка и гранаты. Но еще у него была любовь к Родине, а это самая мощная сила!

Рядом с реконструированными землянками – реальные кладбища, реальных героев той войны. На некоторых могилах лежат цветы. Чувства, которые я испытываю к людям, хранящим память о своих погибших предках 105 лет назад, ближе всего к благоговению. Для меня это настоящий Подвиг Памяти. Мне и самому хочется также долго хранить память о своих героях. Ведь если откровенно, то казавшийся в школе естественным и нерушимым лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто" за полвека жизни изрядно поистрепался, и многократно был опровергнут. Люди, хранящие память, лично для меня обыкновенные тихие герои. Я и сам хочу быть таким.

Мы подсаживаемся к костру одной из реконструкторских групп, которая воссоздает быт 24-й Усть-Двинской крепостной роты ополчения, по сути, стройбата латышского стрелкового полка. Ребята в светло-серых шинелях царской армии, папахах и сапогах. Погоны, кресты на папахах и бляхи на ремнях сугубо исторические. Ощущение погружения в эпоху – присутствует. Как будто попал в историческую пьесу, где можешь поговорить за жизнь с героями. Пожалуй, самая интересная и немного мистическая история у командира реконструкторской команды Вячеслава Рукиса. Три года он ездил на мероприятия как поручик крепостной роты Рукис, как вдруг друзья реконструкторы откопали исторический факт: был именно в этой роте поручик с такой фамилией.

Все в этой истории удивительно: Вячеслав роль прапорщика выбрал поскольку в реальной жизни у него и самого была должность в латвийской полиции заместителя офицера, что в принципе соответствует чину прапорщика. Рукисов в Латвии не так и много. Гораздо больше в России и на Украине. Вот и прадед Вячеслава эмигрировал из Лифляндии на Кубань в числе многих латышских переселенцев. Почти полвека жили латыши на Украине. В советское время их станица называлась Красные Латыши.

Потом пришел черный 1937 год, в который были проведены наибольшие советские репрессии в отношении латышей. Коснулись они, правда, не проживающих в Латвии, а переселившихся в 19-м в начале 20-го века прадеда Вячеслава, Петра Рукиса, даже не сослали в Сибирь, а расстреляли на Кубани за "контрреволюционную деятельность". Был ли тот действительно противником советской власти – Вячеслав и не знает. Прабабушка собрала деда, который тогда был подростком, и отправила в самостоятельную эмиграцию. Поколесил дед знатно и в Абхазии жил, и в Москве. После учебы, когда палачи Петра Рукиса – Ежов со своим репрессивным аппаратом – были осуждены, пошел в Красную армию. Во Второй мировой воевал и имел советские награды. После войны уже выяснилось, что брат его пошел воевать за немцев. Дед умер в первый год латвийской независимости, в 1991-м. А вскоре Вячеслав устроился работать в полицию. А потом увлекся реконструкцией, эпохами Первой мировой и Гражданской войн, а также наполеоновской эпохой. В Первой мировой выбрал себе роль прапорщика латышских стрелков. И вот, оказалось, что воссоздавал роль то ли дальнего родственника, то ли однофамильца.

– Теперь вот ищу, где похоронен прапорщик Рукис, – рассказывает Вячеслав. – Пережил ли он эту войну? Пал ли в героическом сражении? Изыскания продвигаются медленно. Но то, что я выбрал роль случайно, а попал в реального участника тех героических событий, меня и удивляет, и радует. По сути, через меня тот прапорщик проживает дни во время наших реконструкций.

Постановочных боев, как в иные годы, увы, не планировалось (о, пандемийные ограничения!), самый большой экшн – это проезд по лесной дороге от объекта к объекту реконструированного броневика. Как ему радовались туристы, надо было видеть. У костров реконструкторы рассказывают реальный анекдот – дескать, хозяину броневика, который тот повез в Тирельские леса, позвонили спецслужбы и угрожающе спросили, не к Гобземсу ли на митинг тот собрался? Нам улыбающийся в пшеничные усы водитель броневика не подтвердил, но и не опроверг эту информацию.

Президент, премьер-министр и другие официальные лица приезжали поминать героев за три дня до даты памятного сражения. Чтобы не создавать толпы, они прибыли 5 января и произносили речи в основном для своих помощников. Без широкой публики. Что ж, можно и так. Надеюсь, пандемия пройдет, и эта странная традиция канет в Лету.

А простые латвийцы на памятную дату 8 января все равно приехали. Пускай и не так много, как обычно, но все же память жива. А это самое главное.