Россия никому не советует переходить в отношениях с нами красную черту — а где она будет проходить, мы в каждом конкретном случае будем определять сами. Эти слова Владимира Путина из послания Федеральному собранию уже сравнили с его мюнхенской речью, назвали новым внешнеполитическим манифестом России, пишет колумнист Петр Акопов на сайте РИА Новости.
Действительно, начался новый исторический период — но слова президента лишь подчеркивают то, что и так уже произошло. Россия падала, Россия восстанавливалась, Россия сосредотачивалась — теперь Россия наступает. Не на Украину или Запад — мы переходим к более открытому и жесткому отстаиванию своих национальных интересов.
Это не значит, что мы не отстаивали их раньше, — все годы путинского правления это было сутью нашей внешнеполитической доктрины. Чем больше сил у нас появлялось, чем глубже была наша убежденность в собственной правоте, чем сильнее ход событий доказывал правильность наших оценок внешней ситуации, тем настойчивее и жестче становился наш тон на мировой арене, тем активнее мы включались в игру на всех полях большой геополитической доски. И тем сильнее нас демонизировали — изображая угрозой всеобщему миру, пытаясь заблокировать и изолировать.
Семь послекрымских лет показали, что это не просто бесполезно. Что это просто не работает в мировом масштабе (усилия Запада по демонизации действовали только на сам Запад — да и то не слишком эффективно, если брать настроения населения). Сами результаты политики сдерживания России стали свидетельством того, как сильно изменился мир. Причем изменился как в силу объективных причин (разрушение недостроенного атлантического миропорядка началось еще в нулевые годы), так и благодаря ускорявшим ход истории целенаправленным действиям России.
Своим открытым бунтом 2014 года мы ускорили кризис западного проекта глобального лидерства (с прицелом на господство) — хотя в ситуации с Крымом мы в первую очередь оборонялись, отстаивали свои национальные интересы. Запад откровенно отказывал нам даже в праве на их формулирование — отсюда и все разговоры про страну-бензоколонку, про региональную державу, про разорванную в клочья экономику.
Россию списали со счетов в 90-е — и очень удивились, когда через Мюнхен и Крым она стала возвращаться к позициям сверхдержавы. Да, не масштаба СССР — но достаточным для того, чтобы сломать всю игру хозяевам казино. Потому что сам Запад к этому моменту надорвался в ходе строительства вавилонской башни глобализации — и даже ограниченные возможности России позволили ей играть на ускорение процесса развала атлантического миропорядка.
Осознание этого (сочетание внутреннего кризиса глобалистского проекта и активной игры России) привело атлантистов к истерике — "русские идут!", то есть русские вмешиваются во все и вся. Мало им Крыма и Сирии, так они еще и Трампа избрали, и Brexit организовали — весь этот горячечный бред мы наблюдаем уже много лет.
Попытки изоляции России обернулись полностью противоположным результатом: Запад стал чувствовать себя незащищенным, искать русских под каждой кроватью и видеть их за каждой собственной проблемой и провалом. А последних, естественно, становилось все больше. "Русские сделали это" стало шутливым мемом, но если бы только им. Антироссийская пропаганда стала работать на Россию уже в мировом масштабе — если русские так всемогущи, как говорят на Западе, значит, с ними надо иметь дела, а то и дружить.
В глазах Азии, Латинской Америки, Африки Россия получила дополнительную рекламу, которая очень кстати наложилась на наше возвращение в самые разные регионы планеты. Хотели напугать Путиным, а поработали над укреплением его репутации самого могущественного политика современности.
Поэтому следующей стадией стало то, что Путин по-гоголевски назвал "пренеприличным обычаем": Россию стали просто цеплять по любому поводу, а чаще и без оного. Нам не привыкать, но отвечать надо. И не потому даже, что за державу обидно, хотя отстаивать честь флага, само собой, надо, а потому, что мы имеем дело с новой формой давления на нас. В которой тесно переплетаются внутри- и внешнеполитические факторы, то есть происходит то, что можно назвать вмешательством в наши внутренние дела и намеренным игнорированием наших национальных интересов. Переплетение историй с Навальным и с Украиной — самое наглядное тому свидетельство.
Санкции и угроза остановки "Северного потока — 2" из-за Навального (сначала из-за отравления, а потом и из-за ареста), нагнетание истерии вокруг "угрозы русского вторжения" на Украину, за которое нужно уже сейчас обозначить для России цену, то есть провести красные линии — все это Запад пытается продать нам как "новую нормальность".
Но Россия не будет привыкать к предложенным ей правилам игры — ни вмешательство в наши внутренние дела, ни раскачивание темы "спасем Украину от России" нас категорически не устраивает. То есть мы не будем играть с Западом (его атлантической частью) по этим правилам, потому что понимаем, что они нужны лишь как предлог для нанесения нам ущерба. Пропагандистского, политического, экономического — и, самое главное, геополитического.
То есть Запад хочет отнять у нас инициативу, отвлечь на бесконечные оправдания — что по Навальному, что по Украине. Притом что обе эти темы находятся за пределами тех самых красных линий, о которых говорил Путин. И Запад это прекрасно понимает, но вновь пытается продавить, прощупать. А вдруг получится?
Нет, лучше даже не пытаться, не провоцировать, чтобы потом не пришлось жалеть так, как давно уже ни о чем не жалели. Эти слова Путина относятся ко всему сразу — и к провокациям на украинском фронте, и к провокациям в любой другой точке, где имеются наши национальные интересы.
Их много? Конечно: Россия — глобальная держава, не держава с амбициями глобального господства (это к США), а именно страна с глобальными интересами. Они не только на постсоветском пространстве — они есть в Сирии и Венесуэле, во Вьетнаме и Сербии, в Египте и Анголе. И, что еще важнее, они в построении нового миропорядка, чем Москва и Пекин занимаются все более активно и скоординированно. В этой работе нам бесполезно проводить красные линии — мы не позволим, да и сил у "чертежников" уже не хватит.
Но не слишком ли самоуверенно говорить о том, что мы сами будем определять, где будет проходить красная черта в каждом конкретном случае? То есть Западу мы не позволяем нас сдерживать, а сами уже готовы диктовать ему свое понимание дозволенного?
Нет, не слишком — потому что речь идет не об экспансии России на чужие территории, в зоны чужих национальных интересов. Речь идет об отстаивании и возвращении своего — того, что Запад пытался или все еще пытается увести у нас. И дополнительно конкретизировать, объяснять им это нет никакой нужды, потому что знает кошка, чье мясо съела. Точнее — пытается съесть.