РИГА, 22 апр — Sputnik. Содержащиеся в речной и морской воде остатки лекарств могут серьезно изменить поведение животных, пишет The Anlantic.
По пути из океана мальки лосося превращаются во взрослых рыб, зубастых, с мощной челюстью и горбатых. А затем они совершают свое знаменитое путешествие к истокам, против течения, сквозь плотины, к донной гальке, на которой они когда-то родились.
Миграция лосося - чудо настойчивости, однако она значит куда больше, чем просто удивительное зрелище. В один из этапов своего жизненного цикла рыба переносит питательные вещества из пресных вод в океан и обратно, в долины, леса и горные озера. Во время пути лосося едят волки, лисы, орлы, выдры и мухи, медведи выедают внутренности и выбрасывают тушки. Хвойные леса тихоокеанского северо-запада удобрены лососем: по древесным кольцам можно увидеть годы, богатые и бедные рыбой. Почти четверть азота, необходимого растущим вдоль реки деревьям, они могут получать из останков лосося. Рыбы, которым все же удается вернуться на родину, приносят потомство и вскоре умирают. Их разлагающиеся тела питают водоросли, в которых прячутся мальки лосося.
Однако сегодня другая, микроскопическая миграция, объединяющая жизни людей и животных, может нарушить жизненный цикл лосося.
Лекарственные вещества из наших тел, домов и фабрик попадают в воду и накапливаются в рыбах, жуках, моллюсках, ракообразных, птицах и теплокровных животных. Самые опасные места - реки возле фармацевтических заводов, больниц и старой канализационной инфраструктуры. Однако следы лекарств были найдены и в отдаленных районах, включая Антарктику.
Реки могут содержать следы многих лекарств: противогрибковых, антимикробных и антибактериальных, обезболивающих, препаратов для лечения бессонницы, бесплодия и нейродегенеративных заболеваний. По оценкам специалистов, если ничего не изменится, количество фармацевтических препаратов в пресной воде к 2050 году увеличится на две трети. Утконос, живущий в районе Мельбурна, может ежедневного поглощать более половины рекомендованной для взрослых людей дозы антидепрессантов.
Проследить за воздействием лекарств на природу не так-то просто, однако токсикологи считают, что влияние на фауну может начинаться при совсем небольших концентрациях и отличаться от влияния на человеческий организм.
Некоторые симптомы были уже обнаружены в лабораторных условиях: амфетамины влияют на развитие водных насекомых, антидепрессанты портят память и способности к обучению каракатиц и заставляют морских и пресноводных улиток отлипать от камней. Лекарства для повышения уровня серотонина заставляют береговых крабов вести себя рискованно, а самок скворцов - терять интерес к самцам. После дозы антидепрессанта креветки начинают плыть на свет - опасное поведение, так как большинство хищников охотятся в освещенных местах.
А мальки атлантического лосося, подвергнутые влиянию популярных лекарств для лечения тревожных расстройств, мигрируют в два раза быстрее своих собратьев. Это опасно, потому что молодые рыбы могут прибыть в море до того, как повзрослеют, и до того, как погодные условия будут им благоприятствовать. Мальки обычно не демонстрируют такого рвения - на самом деле, они часто плывут хвостом вперед, как будто нехотя.
Похоже, что у рыб есть своего рода "выключатель", который побуждает их отправиться в море. Это усложняет распространенное представление о миграции, согласно которому животными управляют сезонные изменения и физическая готовность (в данном случае - адаптация жабр к соленой воде). Фармацевтическое загрязнение показало, что нужна еще и психологическая готовность.
Мы уже привыкли к тому, что люди могут изменять психическое состояние животных, содержащихся в неволе. Оказывается, мы, пусть и ненамеренно, можем делать то же самое и с дикими животными.